Иван IV был последним потомком Калиты, имевшим много­численную семью. Его первая жена Анастасия Романова родила трех сыновей — Дмитрия, Ивана, Федора и нескольких дочерей. Вторая царица, Мария Темрюковна, родила сына Василия, по­следняя жена Мария Нагая — сына Дмитрия. Все дочери Грозно­го, как и царевич Василий, умерли в младенческом возрасте. Оба Дмитрия первенец царя и его младший сын — погибли по несчастной случайности. Царевич Иван Иванович, достигший двадцатисемилетнего возраста и объявленный наследником пре­стола, умер от нервного потрясения, претерпев жестокие побои от отца. Единственный внук Грозного появился на свет мертво­рожденным, и в этом случае виновником беды оказался царь, подверженный страшным припадкам ярости.

По всем статьям выходило, что род Грозного был обречен на ис­чезновение. Причиной послужило не только несчастливое стечение обстоятельств. Браки внутри одного и того же круга знатных семей имели неблагоприятные физиологические последствия. Уже в сере­дине XVI в. стали явственно видны признаки вырождения царству­ющей династии. Брат Ивана IV Юрий Васильевич, глухонемой от рождения, умер бездетным. Сын Грозного, царь Федор Иоаннович, был слабоумным и хилым и тоже не оставил детей. Младший сын царя Ивана Дмитрий страдал эпилепсией. Шансы на то, что царевич доживет до зрелых лет и оставит наследника, были невелики.

Царевич Дмитрий-старший родился тотчас после взятия Ка­зани. Благочестивый отец, поклявшийся в случае победы совер­шить паломничество в Кириллов монастырь на Белоозере, взял в путешествие новорожденного младенца. Родня царевича — боя­ре Романовы — сопровождали богомольца и в дни путешествия бдительно следили за неукоснительным соблюдением церемони­ала, подчеркивавшего их высокое положение при дворе. Где бы ни появлялась нянька с царевичем на руках, ее неизменно под­держивали под руки двое бояр Романовых.

Царская семья путешествовала на богомолье в стругах. Однаж­ды кормилица, переходившая с боярами на берег, поскользнулась на шатких сходнях — и вся процессия упала в воду. Взрослые спас­лись, а младенец Дмитрий захлебнулся, и откачать его и не удалось. В честь первенца Иван IV назвал Дмитрием младшего сына.

Судьба обоих наследников решилась в первые дни после по­гребения Ивана IV: умирая, царь передал трон любимому сыну Федору. Его, как и было велено, посадили править в Москве, а Дмитрия с матерью и дядьями сослали на житье в удельное кня­жество со столицей в Угличе.

Федор, поддержанный большинством бояр, отпустил младше­го брата на удел «с великой честью и по царскому достоянию». В проводах участвовали бояре, дворяне и несколько стрелецких приказов. Царице же было назначено содержание, «приличест­вовавшее ее сану». Но никакие почести не смогли смягчить уни­жения вдовствующей царицы. Удаление всей фамилии Нагих из столицы за неделю до коронации Федора — это что-нибудь, да означало. Но все объяснялось просто: никто не желал, чтобы Мария и ее семья, в том числе и сын Дмитрий, присутствовали на торжествах в качестве ближайших родственников царя.

Впрочем, царствие Федора Иоанновича было чисто номиналь­ным — фактическим правителем государства стал шурин моло­дого царя — боярин Борис Годунов, сам претендовавший на трон. Собственно, Федор не особо беспокоил властолюбивого Бориса, а вот Димитрий Угличский и Московский, как законный наслед­ник престола, был очень серьезным препятствием для осущест­вления планов коварного боярина.

Отроком Федор отличался полной бесхарактерностью, посколь­ку уже к 13 годам у него проявились признаки слабоумия. Да и в 27-летнем возрасте преемник, ставший царем, был по умственным способностям, как говорили при дворе, «ребенком малым». По­мимо этого внешне он выглядел весьма неприглядно — маленько­го роста, почти карлик, с большой головой и кривыми ногами. Главную роль во всем этом сыграла наследственность. Известно, что Иван Грозный страдал врожденным сифилисом, который час­то сочетается с дефектами общего развития организма. У потомков появляется деформация черепа, чаще других поражаются боль­шеберцовые кости, которые принимают «саблевидную» форму. Характерны для слабоумия расстройство памяти и речи.

Современной медицине известно, что многие болезни, под­стерегающие младенцев с момента их появления на свет, связаны с наследственной предрасположенностью, а врожденные заболе­вания у мальчиков часто заканчиваются смертельным исходом. В семьях, имеющих тот или иной мутированный ген, безопаснее рожать девочек. Но у Грозного рождались только сыновья, и это означало, что династия была генетически обречена.

Итак, в 1584 г. царевич Дмитрий вместе с матерью Марией На­гой, шестой и последней женой царя, поселился на месте скорее ссылки, нежели правления. Здесь следует сделать одну оговорку, весьма существенную для того времени. Брак государя и Марии, согласно канонам Русской православной церкви, не мог считаться законным, следовательно, Дмитрия, как незаконнорожденного, следовало бы именовать не царевичем, а удельным угличским кня­зем. Однако, согласно хронике, он вошел в историю именно как «малолетний царевич Димитрий», законный наследник престола, что и стало причиной разыгравшихся впоследствии событий, тра­гических для России.

В Угличе опальный царевич провел свое детство, оказавшееся, к несчастью, недолгим. Если верить летописцам, он еще ребенком обнаруживал «особенную склонность к дурному обращению, проявлял буйный нрав, мстительный характер, а также наме­рение к жестокости». Кроме того, мальчика отличала чисто семейная черта — необузданность характера, неуравновешенная психика, идея навязчивых состояний.

Рассказывали, что Дмитрий охотно смотрел, как резали быков и баранов, а иногда пробирался в кухню, чтобы собственноручно свернуть шею нескольким цыплятам. Однажды зимой, играя со своими сверстниками, царевич велел сделать из снега двадцать фигур в виде людей и, дав им имена Годунова и других приближен­ных бояр своего старшего брата, с возгласом: «Вот, что вам будет, когда я стану царствовать» — рубил им головы или четвертовал.

Вообще, выбор первого на Руси «доброго царя» — героя леген­ды — был во многих отношениях случайным. Даже среди столичных жителей немногие видели младшего сына Грозного. В небольшом городе Угличе его знали лучше, и там всем было известно, что ца­ревич унаследовал от отца жестокость и буйный нрав. Дикие заба­вы Дмитрия приводили в смущение многих знатных угличан, да и дворянские писатели осуждали подобные «детские глумления».

Однако в народе жестокость по отношению к «лихим боярам» воспринималась совсем иначе, ведь Дмитрий обещал стать таким же хорошим царем, как и его отец. И хотя подверженные суевери­ям современники считали, что больные эпилепсией, или, как ее называли, черным недугом, одержимы нечистой силой, простой люд по-прежнему верил в доброго царевича, что впоследствии во многом способствовало рождению легенды. Борис Годунов запре­тил упоминать имя Дмитрия в молитвах о здравии членов царской семьи на том основании, что царевич был, по тогдашним пред­ставлениям, незаконнорожденным. Но об этом в годы Смуты предпочитали не вспоминать.

Вернемся к трагическим событиям 1591 г. Борис, управлявший государством от имени недееспособного Федора, прислал в Углич дьяка Михаила Битяговского, наделенного самыми широкими полномочиями. К этому времени и царевич Дмитрий, и его мать Мария Нагая фактически почти полностью лишились привилегий, которые имели как удельные князья, а все доходы, поступавшие в местную казну, контролировал все тот же Битяговский. Через несколько дней, 15 мая 1591 г., царевич Дмитрий был обнаружен мертвым. Согласно официальной версии, он нечаянно нанес себе рану, которая оказалась смертельной.

По всей столице тут же разнесся слух о том, что царевич Дмит­рий был злодейски зарезан людьми, подосланными Борисом Го­дуновым.

Смерть Дмитрия Угличского и Московского сопровождалась бурными событиями. В Угличе произошло народное восстание. Угличане, подстрекаемые царицей Марией и Михаилом Нагим, разгромили Приказную избу, убили государева дьяка Битяговско­го, его сына и других боярских посланников. Четыре дня спустя в Углич прибыла следственная комиссия, допросившая сто сорок свидетелей. Протоколы допросов, а также заключение комиссии о причинах смерти Дмитрия сохранились до наших дней. Однако существует мнение, что основная часть угличских материалов до­шла до нас в виде беловой копии, составители которой то ли огра­ничились простой перепиской имевшихся в их распоряжении черновых документов, то ли произвели из них некую выборку, а возможно, и подвергли редактированию.