«Появление духов» и «летающую даму» показывал английский иллюзионист Альфред Сильвестер. Немец Иоахим Беллахини де­монстрировал «доски духов» по Слейду. Афиши возвещали о «гран­диозном явлении духов и призраков, которых показывает во всей Германии только Эрнст Баш». Чтобы выводить на сцену «живых» духов, был изобретен сложный оптический иллюзион. Анри Робен, владелец парижского иллюзионного театра, установил на сцене в 1862 г. огромное зеркальное стекло, наклоненное к зрителям под углом в сорок пять градусов. Его края были закрыты кулисами, а верх — падугой.

В оркестровой яме между сценой и зрительным залом, на косо установленном подвижном станке лежал актер, одетый в белое и ярко освещенный невидимым для зрителей источником света. Наклонное стекло отражало его движения. Иллюзионист выходил на сцену позади стекла. Зрители видели рядом с ним отражение

«духа», который плыл по воздуху, размахивая белым саваном. Иллюзионист мог проткнуть его шпагой или пройти сквозь него. Когда источник света выключался, «дух» неожиданно исчезал и вдруг столь же неожиданно появлялся в другом месте.

Иллюзион пользовался таким успехом, что уже через год анг­лийский иллюзионист Джон Генри Пеппер воспроизвел его в Лон­доне и даже запатентовал как собственное изобретение.

Примерно так же выступал другой англичанин — «таинствен­ный чужеземец» Хеймек (Квентин Макферсон): он выходил на сцену с таким видом, будто его загипнотизировали. Шатаясь как пьяный, отбрасывал шляпу, перчатки и трость, но те, словно при­тянутые магической силой, снова оказывались у него: шляпа — на голове, а трость по-прежнему вертелась между пальцами. Затем его серый костюм превращался в черный, меняли свой цвет пер­чатки, трость и даже ботинки, а шляпа изменяла свою форму. Ка­залось, что Хеймек мгновенно превратился в другого человека.

Иллюзионист рисовал человеческий скелет на доске, установленной на мольберте. Играла музыка — и скелет начинал двигать­ся, подпрыгивать, танцевать... Хеймек стирал тряпкой половину рисунка, но вторая половина продолжала танцевать. Доска была обтянута черным бархатом, как и невидимый на черном фоне кар­тонный паяц, которого дергали за веревочку. Зрители видели толь­ко скелет, нарисованный мелом на паяце. Поистине «духам» нельзя было отказать в изобретательности!

Необычайный успех мнимых спиритов вызывал зависть и раз­дражение среди других иллюзионистов. Поддерживаемые ис­кренним возмущением здравомыслящей части публики, которой стало уже невмоготу видеть бесконечное мелькание скелетов и привидений, иллюзионисты стали выступать с разоблачением медиумов. Они демонстрировали те же спиритические трюки зачастую гораздо лучше, нежели это делали сами спириты, а затем объясняли, какие «духи» дурачат публику.

Первым начал эту кампанию английский иллюзионист Джон Невиль Маскелайн, основавший в лондонском «Египетском зале» на Пиккадилли иллюзионный театр «Дом тайн». Разгадав секрет шкафа братьев Давенпорт, он сделал такой же шкаф и выступал с разоблачением обманщиков.

В 1906 г. Маскелайн использовал нашумевший эпизод со спи­ритом доктором Монком, одурачившим богача-простака, неко­его Колли. Иллюзионист изображал Монка, а его помощник — Колли. Когда помощник опускал руку на плечо Маскелайна, из его тела появлялся пар. В облаке пара показывалась фигура че­ловечка, как бы выплывавшая в горизонтальном положении из груди иллюзиониста. Она медленно выпрямлялась, становилась на пол и начинала говорить. В этой сценке одураченный Колли был изображен в комическом виде.

Маскелайн еще раз посмеялся над суеверными современника­ми и любителями сенсационных ужасов, использовав старинный трюк «Обезглавливание», из которого он сделал пародийный скетч, где главную роль играл его помощник — великолепный комик Кук.

В то время как в иллюзионном искусстве шла ожесточенная борь­ба между спиритами и антиспиритами, появилось новое направ­ление, вскоре одержавшее верх и над теми и над другими. Рож­дению его содействовала книга английского писателя Артура Конан Дойла «Приключения Шерлока Холмса», вышедшая в 1892 г. Сборник имел огромную популярность, и вскоре на книжном рынке появилось множество дешевых детективных книжонок, рассказывающих о борьбе хитроумного преступника с еще более хитроумным сыщиком.

Предприимчивые издатели грандиозными тиражами выбра­сывали книги на рынки, а Шерлок Холмс, Нат Пинкертон и Ник Картер становились подлинными героями молодежи. Этим и вос­пользовался Гудини, придумавший немало трюков с наручника­ми, цепями и всевозможными оковами. Иллюзионисты также подверглись влиянию этого заразительного увлечения. И хотя Конан Дойл был председателем Английского спиритического общества, а Гудини — ярым антиспиритом, добившимся судеб­ного наказания для более ста двадцати медиумов, это не мешало их многолетней дружбе.

Известность приносила неплохие доходы. За время своей ар­тистической деятельности Гудини собрал весьма значительное состояние, что позволяло не только помогать родным, но и за­ниматься благотворительностью. Однажды, когда Гарри выходил из театра, какой-то пожилой человек бросился к нему со словами благодарности и даже попытался его обнять. Недоумевающий Гудини спросил, почему он это делает, на что старик ответил: «Как, разве вы не знаете меня? Ведь вы вот уже семь лет оплачи­ваете мою квартиру!»

К 1918 г. Гудини приобрел поистине всемирную славу. К этому времени у него возникла идея основать «Театральное общество детей раввинов». Членами эксклюзивного клуба могли стать сы­новья раввинов или еврейские ученые. Президентом избрали самого Гудини, а второй и третий посты занимали Эл Джонсон и Ирвинг Берлин. Кстати, Гудини был не единственным раввин­ским сыном, избравшим театральную карьеру. Детьми священ­ников были композитор Джордж Гершвин, основатели киноком­пании «Уорнер Бразерс» братья Уорнер, Фанни Брайс и другие известные личности.

Гудини был другом американского президента Теодора Руз­вельта, принимал у себя особ королевской крови. Он первым совершил полет в небе Австралии. У него была лучшая в Америке театральная библиотека. Наконец, он стал пионером в мире кино — продюсером, актером и сценаристом.

Популярность артиста до сих пор настолько велика, что еще и теперь американцы выражение: «Высвободиться или выпутать­ся из затруднительного положения» заменяют словом, производ­ным от имени Гарри Гудини, — гудинайз (houdinise).

Справедливости ради надо сказать, что «освобождение от оков» не было новым трюком. Его исполнял еще в I в. маг Аполлоний Тианский. В XVI в. иллюзионисту Колорнусу удавалось освобож­даться из любой тюрьмы, как бы прочна она ни была. С тех пор не раз встречались мастера, которые среди прочих трюков пока­зывали необычайное освобождение от пут, цепей, из мешков и сундуков.

Сравнительно незадолго до появления Гудини подобные трю­ки исполняли французы Рейнали и Диксон, немец Макс Ресснер (Александр Макс), англичане Густав Фазола, Фергус Гринвуд, Оуэн Кларк и др. Но особым успехом эти трюки не пользовались. Только колоссальный рост преступности в Соединенных Штатах Америки и детективная литература создали обстановку, в кото­рой похождения уголовника приобретали налет романтики. Гу­дини показывал целую программу из однородных трюков, вы­зывая небывалый восторг публики.

Гудини был не просто иллюзионистом — он выполнял номера, требовавшие огромной физической силы, поразительной вынос­ливости и ловкости. Он позволял связывать себя любыми пута­ми, надевать на себя наручники — и всегда высвобождался. Ты­сячные аудитории неистовствовали, пока он, скрытый в ящике, за ширмами, развязывал ремни, освобождался от капканов. Го­ворят, когда ему удавалось сделать это слишком быстро, он, что­бы продлить напряжение публики, довести его до предела, сидел за ширмой и читал журнал, затем появлялся, отдуваясь и тяжело дыша, как человек, одержавший трудную победу.

Способности Гудини проходить сквозь стены, выходить из лю­бых помещений тюрем всех стран до сих пор не поддаются объяс­нению. Несомненным является то, что в своем творчестве Гудини помимо чисто технических секретов пользовался йогой и тайными эзотерическими знаниями, почерпнутыми из богатейшей в мире библиотеки книг по магии (более 5200 томов), собранной им самим. После его смерти вдова Бесс Гудини, скончавшаяся в 1943 г., пере­дала уникальное собрание в библиотеку Конгресса.