— Вдруг я услышал, что кричит какая-то девочка…

Он страшно испугался. Но девочка продолжала кричать.

— Помогите! Помогите!

Рашид бежит на лестничную площадку.

— Помогите! Отпустите меня! Отпустите Сейчас же!..

Рашид кубарем летит по лестнице на второй этаж.

Вдруг дверь одного класса распахивается — это дверь нашего класса. Какая-то девушка выбегает оттуда. Это Геральдина. Ее платье сверху донизу разодрано. Чулки спущены вниз и она кричит:

— Помоги мне! Позови кого-нибудь! Он хочет меня изнасиловать.

Рашид говорит, что он не понял, что означает это слово — «изнасиловать». Но он сразу принялся звать на помощь. Вместе они побежали к лестнице. Рашид видел, как из класса выскользнула какая-то тень и направилась в коридор, в противоположную сторону. Он не мог узнать, кто это был. Уже смеркалось.

Когда на совместные крики о помощи прибежали директор и двое учителей, Геральдина истерично рыдала. Она то и дело повторяла:

— Он хотел меня изнасиловать…

— Кто?

Этого она не скажет. Нет, этого она не скажет.

Между тем мы получаем свои работы по латинскому языку, заключительную контрольную работу. Ноа получает единицу, Вольфганг четыре, а Геральдина тройку! Это означает, что она не провалилась на латыни. Доктор Хаберле прекращает урок раньше времени. Он говорит, что его вызывают к директору. Он уходит, согнувшись, плечи вздрагивают. Выглядит это так, будто он плачет. Я уже больше никогда не встречал господина доктора Хаберле по кличке Хорек. Впоследствии его заменил другой преподаватель. Вы знаете, как это обычно бывает в больших коллективах. Утаить ничего не удается, по крайней мере долгое время: секретари передают об этом уборщицам, уборщицы — воспитателям, воспитатели — своим подругам среди учениц, мне. О том, что случилось, рассказал господин Гертерих, эта бедная псина, которую мы презирали так, что он превратился в свою собственную тень. Аптекарь во Фридхайме сказал, он покупает слишком много снотворного. Он выпивает самое меньшее пять таблеток за ночь и постоянно обращается к врачу. Сейчас на него никто не обращает внимания, даже Али. Его просто никто не замечает. Это, наверное, самое противное, когда тебя никто не замечает.

Господин Гертерих рассказал мне:

— Господин Хаберле уволен.

— За что?

— Но я прошу вас, никому об этом не рассказывайте.

— Нет-Нет. Ни в коем случае.

— Он изнасиловал Геральдину Ребер.

— Не может быть.

— Он сам сознался.

— Я в это не верю. Он не мог ее изнасиловать, ни за что в жизни. Он слишком труслив для этого.

— Он все рассказал доктору Флориану.

— Что он ему рассказал?

Он рассказал, что уже год сходит с ума по Геральдине! А в этот день… Он сказал, что она будет заниматься после уроков, так как нагло вела себя…

— Я знаю.

— Он не мог уже владеть собой…

— Все это выглядит смешно.

— Он сам об этом клятвенно уверял господина Флориана.

— Ну и что? А Геральдина?

— Она сначала молчала как могила. Но когда услышала о признании, подтвердила, что все так и было.

— Она что, говорит, что Хорек ее изнасиловал?

— Да. — Господин Гертерих побледнел. На лбу выступили капельки пота. Он поднимает руку и вытирает пот.

— Скажите, не правда ли, ужасно? Уже не один десяток лет живет человек с женой, детьми, счастлив. Копит деньги на дом. А потом происходит вот такое. Я не хотел бы преподавать девочкам в старших классах.

— Не знаю, что вы думаете об этом, но я считаю, это просто искушение, чертовское искушение.

— Чертовское!

— Что теперь с ним будет?

— Его будут судить. Преподавать он теперь не имеет права. На его карьере можно поставить крест. На его браке тоже. Жена потребовала развода.

— Не может быть!

— Она продает дом и с детьми уходит к родителям. Боже мой, бедный доктор!

— Но у Геральдины по латинскому языку будет положительная оценка.

Окончание школы. В нашем классе никто не провалился. Лицо Геральдины абсолютно ничего не выражает, когда директор протягивает ей свидетельство. Где Хорек? Когда будут продавать дом? Как давно господин Хаберле женат?

— Да, но он ведь во всем признался…

Директор желает всем хорошо провести время на каникулах.

— Отдохните. Возвращайтесь здоровыми. Всем, кому придется на каникулах остаться здесь, тоже будет предоставлена возможность хорошо отдохнуть. Мы будем с вами плавать, ходить в походы и есть те блюда, которые вы будете заказывать.

Молодчина этот директор. Он тоже остается в интернате. В коридоре школы в течение нескольких недель одни и те же разговоры. Эти разговоры можно услышать в последнее время повсюду — в бассейне, в классах, в «Квелленгофе».

— Что ты собираешься делать на каникулах?

Многие взволнованно и гордо отвечают.

— Родители хотят забрать меня, мы поедем в Испанию или Египет, в Англию, Швейцарию, на Ривьеру, в Шварцвальд.

А многие так же гордо, но с грустью в голосе врут:

— Мой отец собирается поехать со мной в Индию, — говорит Сантаяна.

Мы все знаем, что она остается в интернате и никакой отец за ней не приедет.

— А я на этих каникулах должна буду обручиться со своим женихом, — говорит Кларисса. (Клариссе семнадцать. Она тоже остается в интернате. Ее родители умерли и сейчас у нее опекун. Она очень одинока.)

— Мои родители вновь женятся. Я должна быть у них на свадьбе, — рассказывает Эльфи, двенадцати лет. Ее отец действительно этим летом вновь женится, но ее мать терпеть не может свою дочь, поэтому Эльфи остается в интернате.

Так врут многие, и все знают, что они врут. Но никто не пытается уличить их во лжи. Дети иногда бывают милосерднее взрослых.

Ганси:

— Я тоже разговаривал с директором. Я остаюсь здесь. Если приедет мой старик, директор вышвырнет его отсюда!

Геральдина:

— Я лечу на Канаверал к отцу. Не знаю, вернусь ли я опять сюда. — Бросает на меня взгляд. — Но думаю, что да.

Али:

— Я пригласил Джузеппе, мы полетим в Африку.

Томас:

— Мне нужно в Париж. Проклятье!

Рашид:

— В этом году я остаюсь здесь. Дядя приедет меня навестить. Но на следующий год, когда в Персии…

Вольфганг:

— Поеду к своим родным, в Эрланген. Буду ждать с нетерпением окончания этих каникул. Мои родные замечательные люди, но такие придурки!

Специальное заявление делает Ноа.

— Мы с Чичитой летим в Израиль. Ее отец и директор согласны. У меня еще осталась родня в Израиле. Мы хотим вместе увидеть эту страну.

Чичита стоит рядом и сияет, когда говорит Ноа.

Меня снова приглашает Манфред Лорд. Все ясно! Я же собрался навестить маму и лечу в Люксембург. Господин Лорд вновь приготовил для моего отца красивую старинную книгу. Он очень сожалеет, что мы в течение двух месяцев не будем видеться.

Верена сидит между нами во время этого разговора. Она не смотрит на меня.

— Я хочу, Оливер, выразить вам свою признательность.

— За что?

— За то, что вы сдержали слово и ни разу не встречались с моей женой без меня.

— Но это само собой разумеется.

— В любом случае я вам очень благодарен. Эта девчонка больше не приходила и не звонила. Это важно для нас всех. Не давать повод для сплетен. Не так ли, дорогая?

— Конечно, Манфред.

— Как жаль, что вам нужно уезжать к матери. Я бы с удовольствием пригласил вас на Эльбу. У нас там маленький домик. И мне так часто приходится быть в отъезде. Вы могли бы разделить одиночество с моей женой. На Эльбе люди не такие, как здесь. Они не будут лгать и клеветать.

— Я бы с удовольствием приехал, но мне действительно нужно к матери.

— Вы хороший сын. Я по-настоящему полюбил вас, Оливер. Да и ты ведь тоже, Верена?

— Да, он славный малый.

— Что случилось, Лео?