Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Михаил некоторое время смотрел на него, видимо, пытаясь понять, шутка это или нет. Затем вздохнул, неопределенно пожал плечами.

— У нас с Степанычем 409 и 416. Я так понимаю это четвертый этаж?

— Ага, правильно понимаешь. Пошли, покажу, где лестница, — Сергей пошел по коридору первым, следом мужчины, в хвосте шагала Аня.

— Я здесь, на третьем, в 327, почти в самом конце коридора, — он махнул рукой в противоположную сторону от той, в которую они шли. — Анна, а вы в какой комнате?

— Сейчас, — он порылась в карманах джинсов, достала бумажку, всмотрелась в нее. — 205 номер.

— Ну, это второй. Там у нас женский мир, можно сказать, — Сергей улыбнулся. Они подошли к лестнице, едва освещенной слабым светом лампочек на сорок ватт. — Завтрак в семь, не проспите, обед только в час.

— Ты прям гид в отеле, — Михаил улыбнулся и тут же зевнул. — Ох, и вправду, пора на боковую. Длинный был денек.

— Еще бы, — Сергей понимающе улыбнулся. — Ладно, пока всем.

Мужчины пожали друг другу руки, попрощались с Аней и стали подниматься наверх, оставив девушку и Сергея на лестничной площадке. Одинцов проводил их взглядом, прислушиваясь к недовольному пыхтению Мишки и улыбаясь, даже сам не осознавая этого. Он и не думал, что так соскучился по Михаилу. Хотя, что тут удивительного? Да ничего, если вспомнить, сколько он…

— Ну, я пойду, — Аня прервала размышления Сергея, он посмотрел на нее, кивнул. — Спокойно ночи.

— И вам спокойной ночи, — сказал он и неожиданно для самого себя добавил: — Приятных снов.

Она посмотрела на него с легкой полуулыбкой, кивнула, но ничего не сказала, стала спускаться по лестнице. Аня уже прошла первый пролет, стала спускаться по второму, когда, сама не зная почему, взглянула на Сергея, по-прежнему стоявшего на лестничной площадке. Этот быстрый взгляд, брошенный невзначай, искоса, заставил Сергея непроизвольно вздрогнуть. Он моргнул, не в силах понять, почему это так на него подействовало, недоуменно покачал головой и неспешной походкой пошел к своей комнате. Полчаса спустя, засыпая, он все еще видел внутренним взором этот быстрый, и, наверное, ничего не значащий взгляд. Сергей заснул с легкой улыбкой на лице.

Впервые за последние несколько недель ему не снились кошмары.

10.

В эту ночь температура впервые опустилась ниже нуля.

Часовой на юго-восточной вышке кутался в шинель, жалея, что нельзя выпить чего-нибудь согревающего. Не в смысле алкоголя, а хотя бы чаю. А еще лучше вообще лежать в относительно теплой казарме под одеялом, а не торчать на ветру, вглядываясь в ночную темноту. Конечно, мало приятного лежать под тонким одеялом, скрючившись так, будто тебе дали ногой в живот, но все, как известно, познается в сравнении.

Паренек глубоко вдохнул морозный воздух, выдохнул клуб пара, напоминающий сигаретный дым. Эх, покурить бы сейчас… Но, само собой, нельзя. Если увидит Вепрев — а он увидит, этот тип, такое чувство, никогда не спит — то доложит начальству. А если точнее, то майору Малышеву. Часовой поежился, не столько от холода, сколько от одной этой мысли: лучше уж потом накуриться хоть до потери сознания, чем смотреть в коричневые буркала майора. Благодарствуем, жуйте сами с волосами!

Солдат нервно хихикнул, снова поежился. Попрыгал минуту на месте, стараясь согреться — не особо-то помогло. Взглянул на часы; почти пять, оставалось сидеть на верхотуре еще чуть больше часа, что не могло не радовать. Он шмыгнул носом, перегнулся через бортик, плюнул вниз. «Харчок» исчез в густом тумане, клубившемся на обширном пустом пространстве перед территорией части. Парень некоторое время смотрел вниз, завороженный причудливыми извивами белесых рукавов. Самое тихое время, предутренний час, когда все крепко спят в своих постелях, обнимая теплые бока подруг. Солдат вздохнул, бросил последний взгляд на медленно перемешивающийся как густое варево ведьмы туман. Господи, какая скукотища! Кому вообще взбрело в голову, что надо охранять часть? От кого? Насколько он понимал, то в городе поблизости никого не осталось — все вымерли от странной болезни, что, говорят, бушевала по стране. Кого он тут тогда должен был ловить? Зайцев, бродячих кошек и собак? Бредовая идея. Хотя понятно, кому она пришла в голову, можно было даже не сомневаться.

В белом море, колышущемся на открытом пространстве, вдруг возник звук, похожий на утробное хрюканье. Часовой почувствовал, как по коже побежал сонм мурашек, заставляя встать волоски на шее. Он схватил автомат, стоявший до этого прислоненным к бортику, направил его в ту сторону, откуда раздавался звук. Волны тумана лениво перекатывались в предутренних сумерках, словно играя в свою странную, непонятную человеку игру. Местами туман темнел, но разобрать, была ли это какая-нибудь засохшая коряга, ствол дерева или просто камень было невозможно. Широкая полоса яркого света, очерчивающая границу части, в десяти метрах от стен быстро тускнела, свет терял свою силу, словно поглощенный белыми космами, распространяющими вокруг сырость и запах болота.

Раздался сухой шелест, солдат стиснул цевье автомата, пристально вглядываясь в темноту. На короткое мгновение — настолько короткое, что он даже не был уверен, было ли это на самом деле или это лишь игра напуганного воображения — одна часть клубящегося облака потемнела в виде изломанного и сгорбленного человеческого силуэта, но туман почти тотчас снова стал однородным. Сейчас он почему-то вызывал образ огромного, безразмерного тела таинственной твари, сонно играющей белесыми веревками могучих мускул. Снова раздался тихий, рокочущий не то хрип, не то глубокий вздох, словно некто глубоко втягивал сырой воздух огромными ноздрями. Холодный пот, выступивший на лбу часового, мгновенно высох, он облизнул дрожащие губы, таращась в белое марево. Ничего. Тишина, словно всю землю внизу облили загустевшим молоком. Ни шороха. Ни звука. Ни намека на движение.

Он стоял так еще около часа, не выпуская из напряженных рук автомата, придававшего хотя бы намек на уверенность. Прищурившись, рядовой всматривался в клубящийся туман, пока тот постепенно не начал редеть, прогоняемый теплыми лучами восходящего солнца. И даже после этого солдат все равно вновь и вновь, как снайпер, обшаривал глазами постепенно открывающийся безмолвный ландшафт, островками всплывающий из рассеивающегося марева, как мертвая земля, поднимающаяся из моря. Сдав пост, он никому ничего не сказал о том, что видел и слышал, так как к тому времени и сам не был уверен, произошло ли что-то, заслуживающее внимания, на самом деле.

11.

Человек в рваной и чертовски грязной куртке, которого солдат так и не смог заметить, быстрым, петляющим шагом уходил в сторону темнеющего на горизонте города.

Глава двадцать первая

1.

Он следовал за ними как мог быстро, но, конечно же, тягаться в скорости с пусть и сломанной, но машиной, не было никакой возможности. В конце концов, он никакой не супермен из комиксов, умеющий летать, ломать стены и все такое прочее, поэтому тот момент у развилки шоссе, когда группа Максима распалась Андрей не застал.

Самарин добрался до стелы, отмечающей центр кольца дорог, почти в тот же момент, когда Аня плакала, сидя в комнатушке, похожей на тюремный карцер, после унизительных процедур проверки на заражение «Каином», а Николай Гладышев в полумраке шашлычной показывал Максиму свое новое приобретение — изящную «цептеровскую» сковородку. То есть приблизительно около девяти утра 14 октября.

Он некоторое время стоял на обочине кольца, глубоко вдыхая холодный утренний воздух. Солнце скрывалось где-то в вышине, за облаками. Андрей поднял лицо вверх, наслаждаясь омывающими бледную кожу лучами и не обращая внимания на легкие уколы боли, идущие от плотно зажмуренных глаз. Да, может быть найти хорошие солнечные очки и вправду не такая уж плохая идея, иначе сложно себе представить, как он будет идти днем. С другой стороны (он мрачно усмехнулся), если ему удастся сделать то, что он задумал, то очки и не понадобятся. Безотчетным движением парень опустил руку в карман куртки, пробежался пальцами по холодному металлу пистолета. Одно ощущение мягкого тепла солнца было достаточной наградой за ночное путешествие, но еще большей наградой будет то, что он сделает, когда все закончится. Самарин вздохнул, вынул из кармана руку, опустил лицо и натянул на голову капюшон. Еще было не время думать об этом, иначе — как ему прекрасно известно — ни о чем другом он думать уже не сможет. А надо еще решить, куда идти дальше.

85
{"b":"163457","o":1}