— С вами все хорошо? — снова спросили за дверью, а потом кто-то сказал, обращаясь, видимо, к стоящим рядом. — Там что-то случилось, по-моему, надо ломать дверь.

— Не надо ничего ломать! — крикнул профессор. Он спрятал за спиной правую руку, пошел к двери, открыл ее. На него во все глаза уставились испуганные студенты. Одна девушка взвизгнула и тотчас прикрыла рот рукой.

— Профессор… — тихо начал паренек, долбившийся в дверь. Он громко сглотнул, потом продолжил: — Профессор, у вас на лице кровь.

— А? Это пустяки! Вы должны помочь своему товарищу. Он упал на пол, ударился о край стола и, кажется, что-то себе разбил. Он слишком большой, я не могу перевернуть его и помочь. Быстрее, пожалуйста, — он отошел в сторону, впуская в кабинет гурьбу студентов. Некоторые не пошли, настороженно и испуганно глядя на забрызганное кровью лицо профессора. Этими засранцами он займется позже, сначала надо было разобраться с теми, кто зашел. За его спиной раздался испуганный крик и следом гомон возбужденных голосов. Профессор улыбнулся оставшимся в аудитории и чуть прикрыл дверь, по-прежнему пряча за спиной то, что он достал из ящика стола.

— Ну, что с ним? — спросил он, подходя к склонившимся над мертвецом студентам. Он буквально видел волны зловония, поднимающегося от тел этих испорченных детей. О да, он видел, и он должен был это исправить.

— Пожалуй, я смогу чем-то вам помочь, — озвучил он свою мысль и вытащил из-за спины руку со сжатым в ней длинным охотничьим ножом, который ему давным-давно подарил уже умерший отец.

— Пожалуй, я смогу, — повторил он и вонзил нож по самую рукоять в чью-то спину.

Волна насилия начинала набирать силу, охватывая все новые районы города. Люди слышали звуки стрельбы и боялись выходить на улицы, резонно опасаясь за свою жизнь. Зараженные в большинстве своем были слишком безумны, чтобы оказывать какое-либо сопротивление регулярным частям армии, но их было столь много, что иногда патрулям попросту приходилось уносить ноги прочь с места преступления, спасая свою жизнь. Если они, конечно, успевали. Впрочем, преследовали их редко: на текущей стадии своего развития вирус сжигал последние остатки разума в мозгах людей, превращая их в одержимых яростью психов с горящими глазами, готовых убивать по какой-то одной им ведомой прихоти.

Ко всему прочему некоторые темные личности решили, что это их шанс: на улицах творилось форменное безобразие, полиция и армия была слишком малочисленна, чтобы поспеть во все места разом. Начались погромы и ограбления, разбивались витрины магазинов, и из них вытаскивалось все сколько-нибудь ценное. Люди в масках вламывались в квартиры жителей, горя жаждой наживы и насилия. Забавно, но многие из грабителей после таких налетов сами оказывались заражены от своих жертв, и, следовательно, все дальше разносили семена опасной болезни по городу и даже умудряясь протащить вирус в соседние районы. Выстрелы и крики на улицах звучали все чаще.

Впервые на экранах телевизоров россиян стала появляться информация о происходящем на юге Урала. Сообщения были отрывочны и часто противоречивы, но все как одно тревожны. Утверждалось, что помимо вспышки эпидемии сибирской язвы (кстати, делались тонкие намеки, что это могут быть происки недоброжелателей, например, злобных американцев, или НАТО) город подвергся нападению хорошо вооруженных и скоординировано действовавших групп людей. Тут сразу общественное мнение мягко направляли в другую сторону: дескать, ФСБ подозревает, что в этом замешены террористы из какой-нибудь Аль-Каиды. Это привело к тому, что в некоторых маленьких городках на территории страны произошло несколько «несчастных случаев» с представителями населения южных республик. Подогретые речами дикторов, намеками представителей власти по ТВ и водкой необразованные в большинстве своем колхозники насмерть забили нескольких «чернозадых», не разбирая, был ли это чеченец, армянин, абхазец или ингуш. Рассуждения этих скудоумных защитников отечества были просты: все они были врагами, которые осмеливались совершать грязные террористические акции на территории нашей страны, а, значит, должны были расплатиться за свои действия. Ну, или действия своих родичей: ведь всем известно, что каждый из этих обезьянок повязан друг с другом кровными узами и чуть ли не инцестом (хотя такого слова большинство из них попросту не знало). То, что творили эти «русские патриоты» — попросту тупые ублюдки — с ни в чем не повинными, мирными, обычными жителями страны не лезло ни в какие ворота.

На текущий момент ситуация была обострена до предела: еще бы, в современной истории было сложно вспомнить такое, чтобы целый город огромной страны буквально разваливался на глазах. За рубежом с любопытством следили за развивающимися событиями, находя свои источники информации. К счастью или сожалению, но материалы по «Каину» были либо уничтожены либо настолько засекречены, что никто, кроме самых высокопоставленных чинов и непосредственных участников событий не мог знать, что вся эта ситуация искусственно создана Россией. И этот секрет охранялся так, как мог бы дракон чахнуть над своим золотом. В понятиях элиты Российского правительства было неприемлемо показать потенциальным противникам свою слабость и раздолбайство. Самое смешное (хотя это и не было таким уж смешным), информация скрывалась, конечно же, ради сохранения престижа страны и правительства, но подоплека была глубже и прозаичней: если показать слабость страны, то кто знает, может быть в следующий раз Евросоюз решит, что можно попросить Русского Медведя немножко сбросить цены на свои соты с газом и бочонки с нефтью. А это бы сильно ударило по карманам простых парней в пиджаках от кутюр, неустанно, не смыкая глаз работавших на благо страны в своих уютных кабинетах с портретами Президента над головой. Такая ситуация казалась просто недопустимой, и предотвратить ее было необходимо всеми доступными средствами.

Фактически, город был блокирован частями регулярной армии, которые делали бесплодные попытки остановить то, что там происходило. Вирус был не смертелен, и многие там, наверху, думали что в таком случае, мол, ничего страшного и нет. Все равно, равно или поздно вакцина будет найдена. Никто — кроме нескольких знающих людей — не могли связать воедино вспышки насилия и распространяющуюся болезнь. Для этого надо было более-менее точно знать, для чего первоначально разрабатывался препарат «Каин». А это знание было уделом немногих, да и то среди них людей, сумевших сложить два и два можно, было пересчитать по пальцам рук.

Ко всему прочему вирус продолжал распространяться по стране, уже мутировавший и приспособленный к новым, комфортным условиям обитания в человеческом теле. Пока что он еще не активировал свою биологическую программу так, как это происходило в Горецке, но до этого оставалось совсем немного времени, всего ничего, и с каждым часом и днем его становилось все меньше.