— У всех этих мужчин был просто никакой уровень, — сказала я. — И в Германии тоже. С того момента, как они попадали в мою постель, у них крепла уверенность, что я — никто, а они — нечто особенное. Они уже не чувствовали своей ограниченности, и у них развивалась настоящая мания величия.

Торак задумчиво наклонил голову.

— Да, сударыня, вам нужно тщательно выбирать… На Бали удалось получить разрядку на некоторое время; и все же, едва ли эта авантюра помогла вам надолго, похоже, вскоре снова началась старая добрая песня…

— Но, Торак, что же я могла поделать?

— Учитесь доверять своим ощущениям и опираться на них. Вы долго топтались на месте, уважаемая. Очевидно, оно вам нравилось, это место, или вы не могли найти в себе мужества оставить его и подыскать более достойную новую ниву. Учитесь получать удовольствие на трезвую голову! Овладевайте жизнью…

— Как, простите??

— Овладевайте своей жизнью, как мужчина овладевает женщиной. Признайте за собой трезвую силу. Имейте доверие к себе, уважаемая, доверие к себе!..

Я мрачно смотрела перед собой и вспомнила события того года, когда я уходила от всех трудностей, встречавших меня, при помощи алкоголя. Как-то раз я подбросила на своей машине одного парня, с которым и не думала вступать в какие-то отношения, тем более интимные. Но, учитывая то, что я была пьяна, это все-таки произошло. Мальчик мнил себя великим любовником и обладал невероятной потливостью ног. Я рассказала это Тораку. Он рассмеялся.

— Вы так близки к этой вежливой искренности, что не знаете, где границы, ограничивающие вас саму. Но это уже касается особенностей личности… Дистанцию трудно соблюсти в состоянии опьянения. Постоянные поиски тепла, уважаемая, это абсолютный тупик.

Это показалось мне несправедливым.

— Но почему мужчины теряют к тебе уважение, когда переспят с тобой? Они что, не выносят, когда им отдаются?

Он покачал головой.

— Это не есть специфически мужское свойство. Каждый человек реагирует подобным образом, когда ему демонстрируют покорность с некоторыми отклонениями в ту или иную сторону, разумеется. Как вы сами ведете себя, когда кто-то поступает так по отношению к вам? В подобной ситуации вы сразу решаете, что вы сильнее, и пытаетесь сами управлять отношениями. И это идет по возрастающей.

Торак сделал небольшую паузу. Затем сказал:

— Но с алкоголем вы никогда не сможете стать сильнее.

Люди теряют уважение к вам, и вы становитесь слабой; вы уже не находитесь на высоте собственного интеллекта и телесных возможностей. Вы теряете субстанцию своей души, которую придется долго и с большим трудом восстанавливать.

Некоторое время мы сидели молча.

— Но без выпивки я никогда бы не решилась на эту авантюру на Бали! Я в душе слишком мягка и послушна.

— В этом нет ничего страшного, но все же мягкость должна быть активна и сознательна, а не пассивна. В противном заключается большая опасность.

— С Симоном я была пассивна, абсолютно трезва до тех пор, пока не сдалась и…

Торак перебил меня:

— Да, но всякий раз, когда вы склоняетесь к тому, чтобы сдаться, вам приходится проходить через игольное ушко дальнейшего развития, совершенствоваться! Вы не можете убежать от этого в пьянство или — как сами это часто замечали — в сексуальный угар.

— Ну почему же! — возразила я. — Это протекает так:

Первый стакан: мышление становится усталым, расплывчатым.

Второй стакан: все вокруг становится уже не таким значимым.

Третий стакан: вино берет меня в свои большие, мягкие руки, успокаивает, укутывает теплом. Я словно новорожденная.

Торак высоко поднял брови.

— На несколько часов — да. А потом вы будете расплачиваться за это весь следующий день, а может быть, и не один, до тех пор пока полностью не придете в себя.

Четвертый стакан: я вижу все окружающее нечетко, расплывчато, оно отходит далеко назад и больше уже меня не волнует.

— И вы позволяете себе не волноваться до следующего утра, когда все то, от чего вы убежали, возвращается с удвоенной, утроенной силой. Боги требуют свою дань.

— Я знаю это — и несмотря ни на что снова делаю!..

— Человек обладает фатальной способностью быть практически необучаемым. Поэтому он учится через страдания. Вы можете выбирать.

— У меня нет выбора. Я неустойчива, и это движет мною.

Тогда продолжайте дальше. Страдания становятся все больше и больше, пока не заставляют вас кое-что понимать, а понимание обращать в действие. Либо вы тренируете себя добровольно, либо бываете к этому принуждаемы. Судьба всегда хочет для вас лучшего, но по-настоящему прийти к самой себе вы можете только абсолютно трезвым путем!

В начале декабря ребенок Симона появился на свет — сын. Я узнала об этом событии по телефону. Симон попытался приуменьшить значение и серьезность происшедшего.

— Как это было?

— Да как? Как обычно. Ведь у меня уже есть один ребенок. Слава Господу, все обошлось благополучно.

Больше я ничего не узнала.

Все остальное разыгрывалось в моей голове и воображении. В памяти всплыли картины рождения Бени, я видела перед собой Янни, как он рыдал от счастья и зацеловал врача, чего с ним прежде никогда не случалось. Я видела, как он держал мою руку и едва не лопался от гордости, когда держал на руках своего голого отпрыска, я видела его волнение, осознавала весь огромный масштаб этого элементарного события, когда мужчина и женщина навеки выковывают свое продолжение. И я приклеивалась к телефонной трубке, ловя каждое слово Симона, который пытался лишить картины в моем воображении их цвета и силы. Почему, как нарочно, сын? Ну почему, Господи милостивый, еще и это на мою голову? Ведь Симон спроецирует на сына всю свою нерастраченную любовь, компенсирует в его воспитании все то, что ему самому недодал его отец.

Я беспрестанно давила на него, чтобы он осознал, наконец, что у него теперь другая семья. Он сопротивлялся — сейчас ему нужно помочь жене, но в ближайшее время он снова будет со мной. Я же все время настаивала на том, что это нужно сделать как можно скорее.

— Если ты привыкнешь к этому ребенку, если начнешь любить его, все будет потеряно.

— Я знаю, — говорил он.

Мы работали, как отлично функционирующая застежка-молния, обеспечивая продвижение драмы вперед, — как номер иллюзиониста, где он — сам фокусник, я — ассистентка.

Он действительно через три недели после рождения сына пришел ко мне!

И остался.

Он остался на долгие месяцы… До мая.

Но, когда мы все вместе и Бени тоже, хотели полететь в Корфу, чтобы отпраздновать нашу совместную жизнь, он не полетел с нами. Третий отпуск, который не состоялся.

Я садилась в самолет одна со своим сыном.

А когда вернулась домой, он упаковал свои вещи и снова исчез, после того как забрал меня из аэропорта и привез домой.

— Я приеду через час, — сказал он — и не вернулся.

Когда я вошла в его комнату, там, злорадно ухмыляясь открытой дверцей, стоял пустой шкаф.

Торак рассмеялся.

— Уже поздно. И, кажется, на сегодня достаточно. Давайте пойдем спать…

— Вы не хотите выпить вина?

— Большое спасибо, очень любезно с вашей стороны; может быть, завтра вечером. В течение дня я сделаю кое-какую работу, которую взял с собой; думаю, вы тоже захотите заняться своими каждодневными делами. Предлагаю встретиться завтра около пяти часов вечера. Не правда ли, хорошее английское время.

Я показала Тораку его комнату и пожелала спокойной ночи.

— Сегодня ни о чем уже не думайте. Пусть к вам придут приятные сны… Тогда завтра у вас будет свежая голова. Спокойной ночи, любовь моя. Спите хорошо.

Он поцеловал меня в щеку и ушел в свою комнату.

Я унесла посуду в кухню, сполоснула тарелки и отправилась спать. Не могу точно объяснить, что со мной произошло, но чувствовала я себя гораздо веселее.