В темноте прихожей она на что-то наступила. При включении света это оказалось небрежно брошенной обувью и рядом с отцовскими ботинками стояли еще чьи-то красные женские туфельки на высоком каблуке. Чуть дальше валялись пальто и галстук. След из разбросанных вещей вел в комнату, откуда, тем не менее, не доносилось ни звука.

Маргарита уверенно прошествовала туда и увидела обнаженную девицу чуть постарше ее, прикрытую только простыней. Особа лежала на разложенном диване, разметав по подушке, выбеленные кудрявые волосы и вальяжно покуривала отцовские сигареты.

Рита почувствовала приступ тошноты и бессильной злости. «Ага, привел шлюху» — злобно подумала она, — «где живу там и гажу! Ублюдок!». Тем временем незваная гостья соизволила заметить ее и не на шутку перепугалась.

— Вы кто!? — выдохнула она тонким голоском, запутываясь в простыню, как бабочка, попавшая в паутину. Сейчас паук тебе устроит! Ох, как Рита была рассержена!

— Жена, — заявила она, наблюдая за реакцией. Ей было и грустно и смешно от того, что особа, была настолько безмозглой, что поверила в эту версию. И как мог ее отец спать с такой глупой бабой! Она потерянно шарила глазами по комнате, пытаясь найти спасения у какого-нибудь предмета. Но их судьба девушки волновала мало.

Рита присела на псевдо-антикварный стульчик и извлекла из кармана юбки пачку своих сигарет. Курить она не спешила, хотя ей очень хотелось. Ее волновал один вопрос — где же прохлаждается ее папочка, если его любовница лежит здесь, а одежда разбросана в коридоре? Впрочем, догадка у нее была, и она оказалась верной. Вскоре он появился собственной персоной — в черном атласном халате на мокрое после душа тело, с растрепанными влажными волосами, которые вились от воды, как у дочери.

— Рита, — как-то апатично, без удивления сказал он и тяжело вздохнул, — как-то нехорошо получилось.

— Да, папуля, — процедила сквозь зубы Рита и вставила в рот сигарету, — мне тоже не нравится.

Она вышла на лоджию, давая отцу и его подруге понять, что их общество ее совсем не радует. Она оперлась о подоконник и посмотрела на большой раскидистый клен под окном, к которому она привыкла с детства.

Когда рухнул священный институт семьи, в который верила маленькая наивная девочка Риточка, от которой остались рожки да ножки? Она затруднялась ответить, но была уверена в том, что это произошло куда раньше.

В квартире хлопнула дверь. Ушла. В комнате еще стоял запах ее духов и ее тела. Гадость! Зажав нос двумя пальцами, Рита прошествовала на кухню, налила себе горячего шоколада и обхватила кружку замерзшими пальцами. За окном сгущались тучи и собирался дождь.

— Я же не лезу в твою личную жизнь, — даже не пытаясь оправдаться, сказал Александр Викторович и тяжело вздохнул. Он уже успел одеться и подобрать все, что валялось в коридоре. Рита страдальчески посмотрела на него и вспомнила о том, как ей всегда в детстве нравилось быть похожей на отца, он был для нее, куда большим авторитетом, чем мать, то равнодушная, то крикливая и хоть сколько-нибудь строгая. Сейчас ей напротив хотелось искоренить всяческое сходство — сделать кучу операций, чтобы избавиться от его черт на своем лице, купить линзы, перекрасить волосы.

— Ты изменяешь маме, — грустно пробормотала девушка, хотя почему-то она не была ничуть удивлена. Уже достаточно давно она поняла, что ее родители не любят друг друга, а просто устраивают. Какое холодное слово! Похоже, в постели они друг друга больше не устраивали.

— Ты трахаешься в нашей квартире со своими бабами! — плаксиво продолжала Рита.

— Маргарита! — одернул ее отец, хотел обнять за плечи, но она скинула его руки, — следи за выражениями. И прекрати это, — он отошел к окну и закурил сигареты с ароматом вишни, голос его стал таким отчужденным и злым, — мы дали тебе все, чего бы ты могла пожелать. В тебе есть хоть немного благодарности?

— Есть, — спокойно ответила девушка, она сумела взять себя в руки, хотя ей и хотелось сейчас ударить его. Даже не за эту обнаженную куклу. А за то, что ему куда проще было швыряться деньгами, чем дать ей хоть немного любви. Как и мать. Рита была не ребенком, а выгодным вложением, которое они сделали шестнадцать лет назад и все ждали, когда же оно окупится.

— Это хорошо, — кивнул Александр Викторович и тоже присел за стол, сигарета в его пальцах почти догорела. Этот запах был привычным с детства.

Рите тоже захотелось курить, но все-таки при отце было немного неловко. Глупость полнейшая.

— Сколько ей лет? — поинтересовалась она.

— Какое это имеет значение? — попытался отмахнуться мужчина.

— Мне просто интересно, — беззаботно бросила Рита.

— Ладно. Двадцать.

Рита присвистнула и посмотрела на отца с наигранным восхищением. Вот что, а изображать на своем лице эмоции, которых она не испытывала, а она умела. Наверное, из нее получилась бы хорошая актриса, если родители сочтут эту профессию выгодной. А что? Внешность у нее очень даже ничего, опять же спасибо папочке. Впрочем, мать тоже была женщиной видной, но Рита походила на нее мало.

— И давно ты с ней? — задала она совершенно бессмысленный вопрос, заранее зная, какой на него услышит ответ.

— Это был один раз, — сказал Александр Викторович, хотя по нему чувствовалось, что он не пытается оправдаться, а говорит правду, — и все.

— А что, девочка симпатичная, — рассудила Рита и поставила чашку в раковину, даже не думая о том, чтобы ее помыть, — я сегодня переночую дома.

— Это явно знак, говорящий о приближении конца света, — сострил мужчина, но Рита даже не улыбнулась. Раньше она ценила его чувство юмора и то, что могла говорить о чем угодно, рассчитывая на понимание, но потом поняла, что понимание было только иллюзией, за которой крылось равнодушие.

Рита была тем человеком, которых можно или обожать или ненавидеть. Родители являлись исключением, подтверждавшим это правило и сейчас был один из тех моментов, когда девушка жалела об этом.

— Оля!

Стук каблуков по асфальту затих, «фрейлина» остановились, и посмотрела в сторону того, кто ее звал. На кукольном, слишком симпатичном для живого человека, личике Оли написалось недоумение, когда она поняла, что перед ней Лариса, для которой видеть свиту без ее королевы тоже было в новинку.

— Чего тебе? — совсем не дружелюбно поинтересовалась Ольга и пригладила свои темные волосы, которые растрепал ветер. В легкой курточке ей было холодно, но она не подавала и виду.

— Мне поговорить с тобой нужно, — объяснилась Лариса, — только давай отойдем с тобой куда-нибудь в сторонку.

Оля только передернула плечами и они вместе сели на лавочку во дворе стоявшей рядом пятиэтажки. Лариса стала дышать на свои замерзшие руки, чтобы согреть их, а ее одноклассница достала пачку тонких сигарет и закурила.

— О чем это? — апатично откликнулась она.

— Понимаешь… тут такое дело, — Лариса очень ломалась, и ей было трудно об этом говорить, ее смятение остро ощущалось в лихорадочных движениях и бегающих глазах, — ты ведь очень опытная…

— В каких это делах? — Оля ее прекрасно поняла, но ей хотелось лишний раз помучить девушку.

— Гм… интимных, — краснея, ответила Лариса, — понимаешь… мне нужны деньги…

— И ты хочешь переспать с кем-то за деньги? — догадалась Оля, и с трудом сдержала смешок. Она даже дымом поперхнулась, такой забавной казалась ей эта ситуация. Этот хрупкий цветок, невинный агнец, «монашка» Леонова вдруг говорит о таких вещах! Ну дела! Мир перевернулся.

— Не совсем, — вздохнула Лариса и поняла, что нужно рассказать все по порядку, — только это останется между нами. И никто об этом не узнает. И Рита.

— Без проблем, — пожала плечами Оля.

— Есть у меня один друг, — начала Лариса, разглядывая свои бледные пальцы, все покрытые ожогами от кипящего масла, с которым она работала в забегаловке, — он из другого города, у него все хорошо с деньгами. Он мне помогает, но… Боже, что же я такое говорю! — Лариса схватилась за свою коротко стриженную растрепанную голову и из ее глаз ручьями потекли слезы. Оля некоторое время смотрела на нее, а потом по-свойски обняла ее и сказала примиряюще: