— Должен вас оставить… — Доцент поднялся из-за стола и достал несколько банкнот, — у меня лекция. Рад был с вами познакомиться. Вот, пожалуйста, моя визитка.

— Простите, у меня нет при себе визитки, — проговорил Кэндзи, краснея.

— Ничего, в другой раз!

— Подвезешь меня? — хрипло спросила у доцента старушка.

— Только если не будешь курить в машине.

— Я ему как мать, — подмигнула старушка, и парочка вышла из-за стола.

Заметив рядом с Кэндзи освободившийся стул, Доппо пересел к нему, отцепляя от воротника заляпанную салфетку.

— Ну, как повеселился?

Кэндзи кивнул и, показав на людей, оставшихся за столом, спросил:

— Они все играют в пачинко? И никто из них не работает?

— Только доцент. И многие его осуждают!

— Могу представить!

Поглаживая живот, Кэндзи откинулся на спинку стула.

— У меня для тебя кое-что есть, — заявил Доппо, протягивая ему сверток. — Маленький подарок.

Разорвав оберточную бумагу, Кэндзи увидел яркую гавайку и громко засмеялся.

— Нравится? — неуверенно спросил Доппо.

Кэндзи развернул рубашку и встряхнул.

— Очень!

— Черт!

Кэндзи бежал по улице, когда услышал звук поднимающихся жалюзи. Он опоздал. Двери «Башни Марухан» открылись, и все, стоявшие в очереди, оказались внутри. Игроки уже заняли облюбованные автоматы. Если бы он только не остановился выпить кофе!

Кэндзи играл в пачинко уже несколько недель. И чем больше ему везло, тем проще он относился к жизни. Наверное, слишком просто, и совсем расслабился.

Был понедельник. Утро. Начало рабочей недели. Кэндзи намеревался весь день провести в «Башне», но упустил шанс сесть за выигрышный автомат. Идти в другой игровой зал было бессмысленно. Там все автоматы наверняка тоже заняты. Поэтому он решил просто побездельничать — поиграть несколько часов ради развлечения, а не ради денег. А там, глядишь, освободится какой-нибудь выигрышный автомат.

Неспешно прохаживаясь по третьему этажу, Кэндзи заметил в самом дальнем углу автомат, на который никогда не обращал внимания. На нем сверкало меньше цветных лампочек, чем на других, он не так шумел, и у него не было светодиодного экрана. Кэндзи не мог припомнить, чтобы кто-нибудь из постоянных игроков за ним сидел, да и сам автомат видел как будто в первый раз. Если бы он заметил его раньше, то обязательно бы испробовал.

Стоило Кэндзи запустить первые шарики, как он понял, что степень выигрышности автомата однажды невероятно завысили, а потом забыли снизить. Что бы Кэндзи ни делал, он все равно выигрывал. Он просто запускал шарики и откидывался на спинку стула. Где бы шарики ни исчезали — в каком-нибудь из отверстий или внизу машины — в желтый лоток сыпались и сыпались новые.

Прошло два часа, прежде чем Кэндзи решил остановиться. Ему пришлось трижды подходить с лотком к стойке, чтобы обменять все шарики на семь длинных пластмассовых брусков с приклеенными посередине поддельными черными жемчужинами.

Выйдя из «Башни», Кэндзи свернул в улочку, тянущуюся вдоль задней стены здания. Аккуратно обойдя кучи мусора, пустые картонные коробки и небольшие горки овощных очистков, выбрасываемых из ближайших ресторанов, Кэндзи добрался, наконец, до неприметной двери без ручки и замка. Ее можно было открыть только изнутри. Если бы он не знал, что она здесь, то прошел бы мимо, не заметив.

Кэндзи легонько постучал по облупившейся красной панели. Дверь приоткрылась, в образовавшейся щелке показался нос.

— Ода! — торопливо воскликнул Кэндзи. Он всегда нервничал на темной улочке, хотя бывал здесь уже много раз.

— Чего тебе надо? — Ода открыл дверь пошире, но продолжал смотреть через плечо, как будто разговаривал с телевизором, гудящим на заднем плане.

Игроки в пачинко утверждали, что Ода целыми днями смотрит американские сериалы, разговаривает с телевизором, подражает интонациям актеров. Он даже стал говорить по-японски, как техасец, носил голубые «ливайсы», ковбойки и ремень с крупной медной пряжкой.

Кэндзи молча протянул бруски. Ода, фыркнув, захлопнул дверь. Кэндзи долго стоял в окружении маслянистых лужиц, вдыхая гнилостный запах. Казалось, Ода совсем о нем забыл. Кэндзи собрался постучать снова, но тут дверь распахнулась, и Ода высунул руку. Кэндзи взял толстый коричневый конверт, рука тут же исчезла. Дверь громко захлопнулась.

— А теперь уходи и оставь меня в покое! — раздался приглушенный голос с другой стороны.

Кэндзи быстро огляделся по сторонам — вроде, никого — и открыл конверт. Дыхание перехватило. Никогда еще не видел он столько банкнот. Вряд ли он когда-нибудь привыкнет к восторгу от выигрыша. И уж точно никогда не забудет, как у него с души упал камень, когда после первого месяца игры в пачинко удалось внести деньги на семейный счет в банке. Дела пошли настолько хорошо, что Кэндзи даже открыл еще один личный счет, который назвал «университетским фондом Юми и Ёси».

Кэндзи поцеловал конверт и, подняв глаза к небу, прошептал:

— Спасибо, Доппо! Спасибо, друг мой!

Выиграть на этот раз было просто. Даже слишком просто! Поэтому на следующий день Кэндзи вернулся в «Башню» к тому же автомату. И выиграл десять пластмассовых брусков.

— Опять ты! — пробормотал Ода, открывая дверь.

На третий день, когда Кэндзи принес двенадцать брусков, Ода ничего не сказал, только пристально на него посмотрел.

На четвертый день, зайдя в «Башню», Кэндзи сразу почувствовал, что за ним следят.

Он задержался перед автоматом, делая вид, будто внимательно изучает экран, и увидел в стекле отражение менеджера — молодой выпускницы университета. Кэндзи пошел дальше. Несколько раз он останавливаясь, чтобы убедиться: за ним по-прежнему идут. Девушка всякий раз замедляла шаг. Она хочет, чтобы я заметил ее, осенило Кэндзи. Еще один проход, следующий — слежка продолжалась.

Кэндзи оглядел зал. Такого с ним еще не случалось. Что делать? Вот бы Доппо оказался рядом! Как глупо на четвертый день снова явиться сюда! Ленивый, самодовольный болван! Ведь он не новичок и знает правила. У администрации существует своего рода негласное соглашение с профессиональными игроками, которых терпят, пока их количество не превысит разумных пределов или пока они не зарвутся. Придя на четвертый день, Кэндзи зарвался…

«Ты нарушил самое главное правило!» — почти слышал он раздраженный голос Доппо.

«Знаю, знаю! Что же теперь делать?» — спрашивал Кэндзи, представляя, что друг рядом.

«Не теряй голову, — посоветовал воображаемый Доппо. — И быстрее выбирайся отсюда».

Стук каблуков приближался. Борясь с желанием побежать, Кэндзи ступил на эскалатор. Девушка за ним не пошла. Руки Кэндзи все еще дрожали, когда, выйдя из «Башни», он остановился, чтобы прикурить, а потом затеряться в толпе. Неожиданно для себя он засмеялся — сначала тихо, а затем, как одержимый, все громче и громче. Такого восторга и облегчения он никогда в жизни не испытывал!

— Выпьешь? — Доцент поднялся и сунул руку в передний карман джинсов.

— Большой стакан виски, пожалуйста. Льда не надо. — Кэндзи, подойдя к доценту, плюхнулся на деревянный стул, специально для него занятый.

Доппо взглянул недоуменно, но Кэндзи сделал вид, что не заметил. Совершить ошибку одно дело, а признаться в ней — совсем другое. Теперь, когда восторг прошел, осталось только беспокойство, руки дрожали.

Пока доцент не вернулся к столу, никто не произнес ни слова. Кэндзи одним глотком осушил стакан и тут же вскочил за пивом. Только выпив бокал пива — на этот раз без спешки — он успокоился и даже улыбнулся. Здесь, среди друзей, осознание, как близко он подошел к краю пропасти, было не таким пугающим. Потеря работы пошатнула его уверенность в себе. Кэндзи не мог без ужаса вспоминать, как день за днем бессмысленно слонялся по Токио, полностью раздавленный, получая повсюду отказы. Теперь ситуация изменилась. Он зарабатывал деньги. Больше, чем когда-либо! И у него появились друзья Настоящие друзья! Люди, на которых он мог положиться. Он был счастлив, что принадлежит к определенному кругу, стал частью целого.