Прошло несколько минут, прежде чем Кэндзи, собравшись с мужеством, открыл конверт. Он сам не понимал, чего так испугался. Может, он боялся, что внутри подложные документы, способные положить конец его карьере? Наверное. После внезапного увольнения из «Эн-би-си», Кэндзи стал подозрительно относиться к людям, работающим рядом. Он всегда знал, что интересы компании на первом месте. А потом понял, что эти интересы часто достигаются ценой карьеры и жизни сотрудников. Поэтому научился быть предельно осторожным.

Хотел было отложить конверт до конца рабочего дня, а потом не выдержал, взял нож для бумаг с серебряными вставками — подарок Ами — одним движением вскрыл конверт и вытряхнул содержимое на стол.

Попытавшись успокоиться, Кэндзи сел и только потом взглянул на бумаги. Контракт на постоянную работу в «Майру ТВ», корпоративная членская карта гольф-клуба «Марухан» и чек на сумму один миллион иен.

Кэндзи посмотрел на свое отражение во весь рост в зеркале напротив раковин. Как и во всех других комнатах студии, в мужском туалете не было окон. Единственным источником света служил квартет лампочек в два ряда на низком потолке: две вывернули, третья мигала, а четвертая заливала серым светом комнату, зеркало и отражение в нем.

Кэндзи вначале испугался, что болен. Никогда еще он не видел себя таким безжизненным, словно холодная мертвая рыба, выброшенная на берег. Последние дни высосали из него остатки сил. Они пролетели в безумной гонке, почти лишив Кэндзи сна и возможности нормально поесть. Подготовка к итоговому выпуску «Миллионера» и вечеринке закружили его в водовороте бесконечных дел. А теперь он расплачивается за это серым цветом лица и изможденным видом. Сегодняшний вечер вернет его к жизни, думал Кэндзи, растирая щеки, пока не появился легкий румянец.

Он поправил повязку на глазу. Интересно, как он будет выглядеть без нее?.. Кэндзи не снимал повязку — врачи не могли понять, почему зрение не возвращается. Но даже с одним здоровым глазом и полностью седой головой Кэндзи выглядел лучше, чем восемнадцать месяцев назад. Он чувствовал себя увереннее, активнее и — сложно поверить! — моложе. Вспомнив вечер, проведенный в «Газовой панике» в Роппонги, Кэндзи вздрогнул, будто с потолка в баре ему за воротник рубашки упала капля конденсата и прокатилась по спине. Его пальто после того вечера пришлось выкинуть, а желудок еще долго болел после выпитого без закуски дешевого виски…

Те дни остались в далеком прошлом. Следует загнать воспоминания о них в дальний уголок памяти, захлопнуть за ними тяжелую железную дверь, повесить ржавый амбарный замок и никогда не открывать. А ведь все могло обернуться иначе… Страшно подумать, во что превратилась бы его жизнь, не встреть он Доппо в игровом зале. Да… Доппо был большим человеком с огромным сердцем и яркой, словно его рубашки, личностью. Это Доппо заставил его действовать. По привычке Кэндзи сжал медаль святого Христофора, и ему показалось, он слышит голос, отдающийся эхом в мужском туалете.

— Эй, клерк! Мне, конечно, приятно, что ты так считаешь, но это неправда. Ты сам себя заставил действовать. Ты сам изменил свою жизнь! Я тут не при чем…

Быстро обернувшись, Кэндзи чуть не потерял равновесие. Он мог поклясться, что видел, как в зеркале блеснули черные волосы и цветастая рубашка. Или это обман зрения?.. В комнате царил полумрак, накануне Кэндзи почти не спал и ничего не ел… Нет, не может быть. Ба-бах! Дверь угловой кабинки резко закрылась. Осторожно ступая кожаными подошвами блестящих новых итальянских ботинок по белой плитке, Кэндзи подобрался к кабинке и толкнул дверь. Никого… Он проверил все кабинки, но и они оказались пусты. Кроме него, в туалете не было ни души. Или была?.. Кэндзи прикоснулся к медали святого Христофора и, вздохнув, вышел из туалета в лабиринт коридоров студии «Майру ТВ», в котором так и не научился ориентироваться. Повсюду лежал одинаковый серый палас, одинаковая плитка на потолке, на стенах — ни указателей, ни табличек. Обычно Кэндзи метался из одного коридора в другой, пока не встречал кого-нибудь, кто мог объяснить, как пройти, а еще лучше проводить его. Впрочем, сегодня такой проблемы не возникло. Он шел на шум, раздающийся из студии номер три. Она была меньше по сравнению с четвертой, в которой снимали «Миллионера», но по атмосфере подходила больше для вечеринки перед шоу, на которую пригласили сто человек. Еще пятьсот присоединятся к ним на вечеринке после шоу в студии номер четыре, когда Эрико выйдет к зрителям, которых не ожидает увидеть.

Представив лицо тещи, Кэндзи почувствовал дрожь во всем теле, волоски на руках встали дыбом.

У двери в третью студию Кэндзи остановился поправить галстук. Оглядев костюм из первоклассной шерсти кофейного цвета, он почувствовал себя стопроцентным телепродюсером. И он не подделка, а самый настоящий исполнительный продюсер! Одного взгляда на рубашку было достаточно, чтобы убедиться в этом. Бежевая, итальянская, с золотыми запонками, украшенными маленькими рубинами, сочетающимися с заколкой для галстука.

— Ты это заслужил, — сказал сам себе Кэндзи и зашел в студию, гудящую от возбуждения, музыки и голосов.

Официанты в белых пиджаках и черных брюках сновали от одной группы гостей к другой, наполняя бокалы шампанским и подавая закуски.

Кэндзи пристально вглядывался в лица гостей. Ему нужно срочно поговорить с одним человеком. Потом совсем не будет времени, обязанности навалятся на него, со столькими людьми нужно пообщаться. Наконец Кэндзи увидел ее у противоположной стены. Черные волосы сияли под ярким светом. До нее оказалось не так-то просто добраться. Люди, которых он знал в лицо, но не был знаком лично, останавливали его, чтобы поздравить: известные бейсболисты, знаменитые актеры, поп-звезды и общественные деятели. Все хотели поговорить с Кэндзи, похлопать рукой по плечу, словно они дружили с детства.

— Великолепное шоу!

— Лучшее, что я видел!

— Какой следующий проект?

— Только не говорите, что еще не придумали очередное грандиозное шоу. Все равно не поверю!

А Кэндзи хотелось только добраться до нее, поговорить с ней, поблагодарить. Если он скажет ей «спасибо», это будет то же самое, как если бы он сказал «спасибо» Доппо, ее отцу. И тогда, быть может, он похоронит мучительные воспоминания о Доппо и сможет жить дальше, не чувствуя вины. Пробираясь к Умеко, он осушил по дороге бокал шампанского, оказавшийся под рукой, и поставил его на поднос другого официанта, пробегающего мимо. Наконец Кэндзи подошел к ней. Вокруг надоедливыми жужжащими мухами носились громкие возгласы людей, болтающих рядом. Но когда Кэндзи произнес ее имя, в зале будто бы больше не осталось никого, кроме них двоих. Все звуки превратились в глухой фон.

— Умеко-сан!

Она повернулась к нему. Широкая улыбка озарила лицо, прорезая ямочками щеки, точно такие же, как у отца.

— Кэндзи! Как я рада вас видеть!

Не сдержав радости, Умеко тепло обняла его. Кэндзи не ощутил неловкости или смущения. Между ними будто существовала уникальная связь. Казалось, они знали друг друга всю жизнь.

— Как у вас дела? — спросила Умеко, отстранившись, но все еще держа руки на его плечах. И, восхищаясь костюмом, добавила: — Выглядите замечательно!

— Спасибо, лучше не бывает! Поэтому я и хотел поговорить с вами. Вот этого всего, — Кэндзи обвел рукой зал, — не было бы без вашего отца. Я никогда не говорил ему, как благодарен за то, что он сделал для меня!

— Думаю, он и так знал, — сказала Умеко, разглаживая помятый рукав его пиджака.

— Нет, вы не понимаете! — Кэндзи нежно взял ее за локоть и отвел в тихий угол.

Постепенно он снова начал слышать шум-гам, царящий вокруг, и понял, что на самом деле многие люди прислушивались к каждому его слову.

— Я никогда не говорил вам раньше, но это ваш отец подсказал мне идею создания «Миллионера». Всего этого! Я чувствую себя обманщиком, аферистом, подделкой. Это была его идея! Понимаете, он тогда пришел ко мне в больницу и подсказал. Без него я бы ничего не достиг. Я был бы никем!