В среду утром Люк проснулся с таким чувством, будто забыл что-то важное. Чувство было странное, потому что он ни разу в жизни ничего не забывал. Ему и забывать-то почти нечего. Все его воспоминания собраны в этой комнате. Люк всегда на месте, почти всегда на связи. Он вполне может претендовать на звание самого организованного человека в мире. По крайней мере, мог претендовать, пока не решил выпить пива.

Когда Люку приходит письмо, компьютер динькает. Если кто-то хочет поговорить с Люком по телефону, компьютер тоже динькает. Когда вчера в одиннадцать вечера Вэй пытался дозвониться – как и договаривались, – компьютер промолчал. Люк выключил звук, когда Шантель смотрела веб-сайты, потому что ей не понравилась музыка. Потом он напился и забыл включить его обратно.

Шарлотта пришла вскоре после того, как Люк проснулся; судя по ее виду, она сама только что встала.

– Я все испортил, – сказал он ей. – Я подвел Вэя. Она позвонила Вэю.

– Мы с ним увидимся, – сказала она Люку. – В Уэльсе.

Вот так вот просто.

Потом она показала Люку «героя», «дерево», «кобру» и «кошку», чтобы он делал их вместо своих обычных упражнений. Вытягивая руки и ноги в эти позиции, Люк осознал, что ему, возможно, придется не только выйти из дома, но и отправиться в Уэльс – где бы тот ни находился, – и при мысли об этом накатила странная дурнота.

Когда звонит Джули, на часах уже почти девять вечера. Темно, льет дождь. Шарлотта ушла домой.

– Мы идем к тебе, – говорит Джули.

– Мы? – недоумевает Люк.

– Я и Дэвид. – Голос у нее запыхавшийся. – Мы свалили из «Края».

– Что, в смысле…

– В смысле уволились.

– Почему?

– Менеджер вел себя как полный козел. Дэвид сказал ему, что он нас эксплуатирует.

– Молодец Дэвид.

– Тут с нами еще Лиэнна.

– Везет же вам.

Джули ничего не отвечает. Возможно, потому, что Лиэнна рядом.

Минут через десять Дэвид в одиночестве заходит в Люкову комнату.

– Все пучком, кореш? – спрашивает он.

– О, Дэвид. Привет. А где Джули?

– Сидит в машине с Лиэнной\ У Лиэнны психоз.

– Что у нее?

– Кошмар. Кризис. Она сказала, что должна поговорить с Джули.

– Может, Лиэнна сломала ноготь, – говорит Люк.

Дэвид смеется. Люк жестом приглашает его сесть.

– У меня был довольно чудной денек, – говорит Люк.

– Вступай в наш клуб, кореш.

Люку дышится как-то странно. Непривычная неуверенность крутится у него внутри, словно шмотки в стиральной машине из телевизионного ролика, рекламирующего «ослепительную белизну». Джули не пришла. Пришел Дэвид, и Дэвид Люку нравится, но они не очень-то хорошо знакомы. Люк даже не знает, о чем с ним поговорить. Джули не пришла. Она опаздывает. Она уволилась с работы. Как он скажет ей, что она должна поехать с ним в Уэльс? И где этот Уэльс? Люк представляет себе дорожный указатель – точь-в-точь как в американских фильмах: «Здесь заканчивается Эссекс – добро пожаловать в Уэльс». Сколько туда добираться – десять минут? Полчаса? Уж всяко не дольше. Если до Калифорнии десять часов пути, до Уэльса наверняка меньше. Может, минут пятнадцать.

На канале «Би-би-си-2» начинается одна из Люковых любимых программ. Это история о группе людей, подключившихся к новой интернет-компании. Первая серия показалась Люку довольно занудной, но потом он увлекся. Ему понятны детали сюжета, связанные с Интернетом, а сам сюжет очень крепко сколочен. Телевизионщикам стоит чаще показывать шоу про Интернет или про людей, сидящих взаперти. Приходила бы Джули, и они смотрели бы телевизор вместе, как обычно, молча, следуя соглашению, к которому пришли десять лет назад, – обсуждать шоу только после того, как оно закончится. Это одна из многих вещей, насчет которых они друг с другом согласны: если обсуждаешь что-то, пока оно происходит, оно пройдет мимо тебя. Люку вдруг становится интересно – а не чувствуют ли журналисты, что на самом деле пропускают события, о которых ведут репортаж? Он думает, что этой мыслью стоит поделиться с Джули, но ее здесь нет, есть только Дэвид.

– Ненавижу эту сраную программу, – говорит Дэвид. – Жалкие ублюдки.

Люк переключает программу. Идет фильм с Уиллом Смитом. По экрану скачут пришельцы.

– Вот это мне нравится, – замечает Дэвид. – Бах! Трах! Убить эту сволочь!

Люк настраивает видак на «Би-би-си-2» и нажимает на пульте кнопку «запись».

– Где находится Уэльс? – спрашивает он у Дэвида.

– К югу по М-4, кореш. – Дэвид пялится в телевизор. – Сзади! Мать твою! Прикончи его!

– Что такое М-4?

– Дорога. – Дэвид слегка сбит с толку. – Черт, я и забыл. Ты ж, поди, ничего не знаешь про эти вещи, а? Ты, наверное, никогда и на дороге-то не был? Или был?

– Нет.

– Зачем тебе знать, где находится Уэльс?

– Я туда собираюсь.

– Серьезно?

– Да. Только моей матери не говори.

Дэвид смеется.

– Да, о'кей. Но…

– Что?

– Это смахивает на… Разве ты не умрешь, если выйдешь наружу?

– Я поеду ночью.

– О. Значит, по ночам ты выходишь?

Люк вспоминает, что, когда был ребенком, мать вступила в группу поддержки для родителей, чьи дети болеют «экс-пи». Однажды оттуда пришли по почте буклеты с рекламой некоего «Клуба лунной малышни», в котором дети с избыточной светочувствительностью ходили гулять, устраивали пикники и играли в песочницах поздней ночью. Люк несколько недель изводил мать, упрашивая, чтобы она его отпустила: он пытался быть паинькой, а потом, когда это не подействовало, прибег к противоположной тактике, закатывая скандалы по несколько раз в день. Но мать неизменно отвечала «нет». «Возможно, для всех остальных детишек это нормально, – говорила она. – Но у твоей болезни больше осложнений».

Люк смотрит на Дэвида.

– Нет, – отвечает он. – Я никогда не выходил из дома ночью.

– Черт. То есть ты и ночью можешь умереть?

– Да. Но, возможно, все и обойдется. Я сделаю… – Люк смотрит на телевизор. – Космический скафандр или что-нибудь такое.

Дэвид, кажется, не может усидеть спокойно. Каждый раз, как на экране что-нибудь происходит, он вздрагивает, восклицает «ух!» или наклоняется чуть сильнее вперед, вцепившись в подлокотники кресла. Минут пять Люк смотрит попеременно то на него, то на экран телевизора.

– Ты ведь болеешь? – спрашивает он наконец.

– Да. У меня рак, кореш.

– Мне правда очень жаль.

– Э-э, ну. – Дэвид не отрываясь смотрит в телевизор.

– Может, поедешь с нами?

– С кем?

– Со мной, Джули и Шарлоттой.

– Куда?

– В Уэльс.

Несколько секунд Дэвид раздумывает.

– Да, почему бы и нет? Все равно мне, считай, нечем заняться. Работу эту гребаную я послал подальше. А колледж затопило, так что неделю-другую лекций не будет. Да, поехали.

– Мы собираемся к знахарю. Может, он тебя вылечит.

– Правда? Сомневаюсь, кореш. Впрочем, все равно поеду. Это будет прикольно.

У Лиэнны поехала крыша.

– Это все моя вина, – повторяет она в третий раз.

– Что – все? – спрашивает Джули.

Ее машина полностью утонула в тумане, и обзор вряд ли прояснится, потому что Лиэнна рыдает почти так же отчаянно, как дождь льет снаружи. Все равно что сидеть внутри облака. Машина припаркована на улице рядом с Люковым домом. Лиэнна отказалась пойти к себе домой, или к Джули, или к Люку. Так что они остались в машине.

– Да вообще все. Дэвид, Шантель… Даже дождь.

– В смысле? Лиэнна, я не понимаю. Объясни попонятнее.

– Я сделала так, что Люк в меня влюбился. Ну, не влюбился, а захотел меня трахнуть.

Джули понятия не имеет, о чем болтает Лиэнна.

– Как?

Лиэнна игнорирует вопрос.

– И я сделала так, что Шантель выиграла деньги, и сделала так, что пошел дождь, и навела на Дэвида порчу – хотя я до сегодняшнего вечера даже не догадывалась, что он болеет…