– Ну так почему же ты…

– Когда я поступила в университет, мои родители сказали – мол, возвращаться и не думай. Выкинули все мои вещи и отдали комнату моей сестрице. В уни-вере я встретила Марка, мы с ним доучились до второго курса и решили, что пора сваливать. Все это «высшее образование» – сплошное мозгоклюйство. Мы жили в этой долбаной общаге, без горячей воды и с толпой юных стервоз, а курс был зануден до потери пульса. И мы подняли бунт. Стояла зима, так что мы взяли все деньги, которые от наших грантов остались, и поехали путешествовать, искать какое-нибудь клевое место. Когда деньги кончились, мы вернулись в Англию, и нам совсем некуда было податься, только к Марковым родителям.

– Я об этом ничего не знала.

Минуту помолчав, Шарлотта спросила:

– Джул?

От ее интонации Джули вздрогнула.

– Да?

– Можно тебе сказать одну довольно стремную вещь?

– Э-э… Да. Валяй.

– Ты же знаешь, между нами особая связь, ведь правда?

В желудке у Джули вдруг сделалось пусто. Между ними действительно была особая связь, по крайней мере, Джули на это надеялась, но не думала, что заговорит об этом Шарлотта. Джули сама пыталась понять, что это за связь, задолго до того, как Люк сказал: мол, ты запала на Шарлотту, – разве что занималась этим не особенно сознательная часть ее мозга. Зато теперь у нее был ответ. «Нет, Люк, я на нее не запала, между нами просто есть особая связь».

– Я, э-э…

– Это так, правда? В смысле, у меня не разыгралось воображение?

– Да. В смысле, нет. Это правда. Конечно…

– Я так боюсь, что разонравлюсь тебе…

– Почему? Шарлотта, ты никогда мне не разонравишься.

– Дело в том, что… – Шарлотта поставила кружку на пол. – По-моему, мне, знаешь, э-э, мне, может, вообще нравятся девушки. – Она посмотрела на Джули – как та реагирует? – а потом заговорила быстрее, словно пытаясь смягчить признание: – По крайней мере, так я скажу Марку. Скажу, что хочу этим заняться, узнать, временный у меня бзик или же всерьез и надолго.

– Офигеть. Но… почему ты мне должна разонравиться?

– Я не знаю. Ты… ты знаешь, зачем я тебе об этом рассказываю?

Мысли в голове у Джули понеслись галопом. Ей нужно было, фигурально выражаясь, нажать на паузу, чтобы спокойно оценить происходящее. И только она открыла рот, чтобы ответить – даже не зная, что, собственно, сказать, – как в окне дома напротив замигал фонарик. Люков особый сигнал.

– Мне нужно идти, – машинально произнесла она. Кажется, это Шарлотту ранило.

– О. Прости, если я…

– Нет, это Люк. Я должна… можно, мы завтра поговорим?

– Конечно, – сказала Шарлотта.

Но у Джули не вышло поговорить с Шарлоттой на следующий день, потому что, когда та проснулась часа в два пополудни, кто-то позвонил ей и сказал, что Марк умер. Два месяца Шарлотта отказывалась с кем-либо разговаривать, а затем покинула Уинди-Клоуз.

И с того злополучного вечера Джули с ней не общалась.

Почему-то Шарлотта предложила Джули встретиться в кафе над магазином «Литлвудз».

– Здесь можно курить, – объясняет Шарлотта, когда Джули садится напротив нее. – И здесь странно.

В кафе только два чистых столика. На всех остальных валяются остатки стариковских полдников и обедов – так и представляются зубные протезы, жующие мягкую булочку.

– А как тут сделать заказ? – спрашивает Джули.

– Надо встать в очередь вон там, – Шарлотта указывает на длинную, как в дешевых столовках, стойку. – Возьми нам кофе.

Когда Джули платит за свою бутылку минералки и Шарлоттин кофе, кассирша говорит ей, что магазин закрывается через двадцать минут, намекая, что им стоит поторопиться.

Вернувшись к столику и сев, Джули внимательно разглядывает Шарлотту. Та чуть пополнела, что ей, кстати, было необходимо, но в остальном не изменилась ни капли. На ней джинсы в обтяжку, синий топ, из-под которого торчат бретельки красного лифчика, свободное мужское пальто и (она специально показывает Джули) носки «Хэллоу Китти» [25]и белые туфли на шпильках.

– Что ж… значит, ты по-прежнему любишь странные забегаловки?

– Не все меняется, – отвечает Шарлотта, убирая ногу со стола.

– Прости, что Лиэнна до тебя докопалась.

Шарлотта фыркает.

– Ты за нее не в ответе. Я ей никогда не нравилась.

– Я ей тоже никогда не нравилась. Не знаю, почему она сменила гнев на милость. – Джули улыбается. – Необъяснимый феномен.

– И эти ее шуры-муры с Люком… Это ж полная бредятина.

Джули смеется.

– Да, точно.

– Как, черт возьми, это произошло?

– Не знаю. После того как ты уехала, она стала чаще к нему забегать. Девчонки вечно клеятся к Люку. Думаю, это был вопрос времени.

– Да, и сейчас она уже старовата для незамужней, а?

– Лиэнна-то? Она не старше меня.

Шарлотта смеется.

– Да, но в Лиэннином мире…

– О. – Джули тоже смеется. – Я понимаю, о чем ты.

– Готова поспорить, ей не нравится все время торчать с Люком дома.

– Вообще-то она говорит, что бросит его, потому что они никогда никуда не выходят.

Шарлотта все еще смеется.

– Умереть не встать. Но, наверное, он не сильно расстроится?

– Нет, не думаю. Это был просто секс. Так что, сама понимаешь…

Шарлотта смотрит на свой кофе и кладет туда еще сахара.

– Да. Понимаю… – говорит она тихо.

У Джули в голове роится множество мыслей. Ей хочется спросить о тех нескольких странных месяцах, когда все пошло кувырком на Уинди-Клоуз, о том, чем Шарлотта занималась после отъезда, почему она ни разу не дала о себе знать, думала ли она обо всей этой истории и почему ведет себя так, будто ничего не произошло.

– Даже не верится, что я тебя так долго не видела, – в конце концов произносит Джули.

Она открывает свою минералку и отхлебывает из горлышка.

– Я скучала по тебе, – говорит Шарлотта просто.

Желудок Джули вдруг переворачивается – точно так же, как год назад, во время того разговора в спальне. Впрочем, ей всегда делается не по себе от подобных заявлений, но услышать такое от Шарлотты!Шарлотта никогда так не говорит. Ее лозунг – «приклей на лицо улыбку, спрячь свои чувства и надейся на лучшее»; Джули была уверена, что Шарлотта останется верна этой стратегии даже в случае ядерной войны. Но… Шарлотта скучалапо ней. Это значит, она о Джули думала. А значит, думала и о том, что случилось. Господи.

Вместо того чтобы сказать: «Я тоже по тебе скучала», Джули вроде как краснеет.

Шарлотта вытягивает из пачки еще одну «Мальборо лайтс».

– Так чем ты занималась, ну, этот год? – спрашивает Джули.

– О, знаешь, всякой фигней. Первые месяцы были просто ужасны.

– Где ты жила?

– Какое-то время в Челмсфорде, в сквоте. Потом в Европе.

– В Европе?

– Да, – быстро произносит Шарлотта. – Там очень странно. Я рада, что вернулась.

– А теперь ты чем занимаешься?

– Работаю официанткой в «Восходящем солнце». Фигней страдаю. – Она делает паузу. – Знаешь, я действительно любила Марка.

– Я знаю, что ты его любила. Зачем ты это говоришь?

– Просто то, что я хотела от него уйти, не значит, будто я желала ему смерти.

Джули чуть не кладет ладонь на руку Шарлотты, но одергивает себя.

– Шарлотта!.. Конечно, ты не хотела… В смысле, никто не думает, что…

– Я думала, что ты так думаешь. Я не могла смотреть тебе в глаза. Мне пришлось уехать.

Кассирша подходит, чтобы убрать посуду со стола.

– Мы закрываемся, – говорит она. – Так что поторапливайтесь.

Джули становится не по себе, когда они спускаются по лестнице и выходят из магазина. Ей неловко продолжать такую напряженную беседу на ходу – впрочем, она сама не знает, что говорить дальше. Тем для разговора слишком много. Что Шарлотта делала в Европе? Чем занята сейчас, кроме работы в баре? Удостоверилась ли в том, что любит девушек? Джули недоумевает: может, так и надо? Может, от нее ждут, что она просто скажет «пока» и пойдет домой, хотя они с Шарлоттой ничего друг другу, в сущности, не сказали?