– Какого черта, что происходит?

Это Люкова мама, еще в домашнем халате. Очевидно, заметила кошку.

Джули понимает, что Джин нервничает. Что ж, немудрено. У Люка аллергия на мех животных. Но даже если бы кошек не было, а Джин бы нервничала из-за чего-то другого, Джули все равно бы это заметила. Джин обычно скрывает свои эмоции, но Джули знает: когда серые глаза у Джин бегают, а руки дрожат, это значит, что она сердита или чем-то обеспокоена.

По сути дела, никто, кроме Джули, с Джин не ладит. Дона ездит с ней в кафе «Бинго», но и ей с Джин трудно. Дона ведет машину с той скоростью, с какой велит Джин, и паркуется там, где Джин прикажет. Джин решает, за каким столиком сидеть, и Дона послушно подчиняется. Основная цель Джин – не садиться рядом со знакомыми. Джули всегда считала, что Джин – заснобленная дамочка, ненавидящая людей. Теперь Джули ясно: та всего лишь боится, что ее станут обсуждать.

Для Джули общение с Джин – укрощение. Не то чтобы Джин была такой уж грозной. Но все равно: думая о том, как она справляется с Джин, Джули поневоле видит себя кем-то вроде укротителя диких животных – скажем, львов или норовистых лошадей.

Даже Шарлотта не знала, с какого бока подойти к Джин. Шарлотта никогда ничего не боялась, но, навещая Люка, протискивалась по коридору мимо его матери, вжавшись в стену, будто шла по подоконнику высоко над землей в сцене из какого-нибудь триллера. Джин всегда мерила ее взглядом и вроде как хмурилась. «Старая корова», – неизменно шептала Шарлотта, когда они с Джули поднимались по лестнице в Люкову комнату.

Но Джули способна «укротить» Джин. Она знает, как обсуждать с ней ее любимые темы – знаменитостей, болезни, паранормальные явления и дамские романы, – и порой Джин протягивает Джули толстую книгу, подмигивает и говорит: «Откровенная штучка, пальчики оближешь». Джули терпеть не может «откровенные» романы, но каждый раз берет книгу. Джин ей нравится, хотя больше, похоже, не нравится никому.

– Какого черта… – повторяет Джин, уставясь на кошку.

– Доброе утро, Джин, – говорит Джули.

– Откуда взялась эта кошка? Она что, бродячая?

– Не знаю, – отвечает Джули.

Джин пытается прогнать кошку, шикает, но та сидит себе и смотрит на нее. Когда Джин прекращает свои попытки, кошка вновь принимается умываться, ее задняя нога мачтой торчит в воздухе.

– На ней ошейник. – Джули показывает пальцем.

– Можешь прочитать, что там написано, дорогуша? Я не хочу к ней подходить.

Джули наклоняется. Едва она прикасается к кошке, та перекатывается на спину и начинает мурлыкать.

– Тут телефонный номер, – говорит Джули. – Код как в Бэзилдоне.

– Бэзилдон? Кузина Лиэнны Строу перебирается сюда из Бэзилдона, так ведь?

– О да. Конечно. Должно быть, это ее кошки.

– Ей что, никто не сказал, что на нашу улицу нельзя привозить кошек? Господи боже ты мой. Что ж, тебе придется как следует помыться перед тем, как сегодня к нам зайдешь. Мы не можем рисковать, у Люка аллергия на кошачью шерсть. Поверить не могу. Пойду позвоню в городской совет.

– Да что может сделать городской совет? – говорит Джули.

– Надеюсь, он заклеймит этих подонков в газете еще до того, как они сюда переберутся.

Мимо проходит мужчина в бирюзовом костюме.

– Доброе утро, – произносит он.

Джин игнорирует его, разворачивается и идет в сторону своего дома.

«Край» затопило. Когда Джули приходит туда, Дэвид наваливает у дверей мешки с песком, но, видимо, он уже опоздал.

– Кафель в жопе, – радостно сообщает он. – Клей растворился.

– Кошмар, – бормочет Джули.

– Хизэр звонит в главный офис. Видимо, придется нам закрыться.

Джули смотрит на мешки с песком.

– Помочь?

Дэвид хватает очередной мешок и швыряет его к дверям.

– Не-а, – говорит он. – Я закончил. Теперь ковчег бы нам сюда.

– Но дождь-то прекратился.

– Ночью, однако, неслабо поливало, а? Вечером опять начнется.

– Боже.

Из офиса выходит Хизэр.

– Привет, Джули, – говорит она. – О'кей, начальство говорит, мы можем закрыться, но только на то время, пока прибираемся. Так что, надеюсь, вечером мы откроемся, а если не выйдет, то завтра утром. Да, э-э… Поможете прибраться? Нужно снять с пола весь кафель и собрать из-под него воду губкой – позже придут кафельщики и снова его положат. Еще надо выяснить, что попортилось в кладовке и холодильнике, выбросить все, что промокло, и составить отчет для главного офиса, чтобы он мог возместить убытки по страховке. И я хочу знать, кто сложил на пол все конфеты для мороженицы, потому что вам всем сто раз было сказано этого не делать…

– Это не я, – говорит Дэвид, глядя на Джули.

– И не я, – говорит Джули, глядя на Дэвида.

– Может, это вечерняя смена, – предполагает Дэвид.

– Да, возможно. – Хизэр вздыхает. – О'кей. Давайте приступим. Вы двое начинайте отдирать кафель, а я займусь подсчетом убытков. Когда все отдерете, придете и поможете мне. О, вот еще что – не мог бы кто-нибудь из вас вывесить табличку, типа мы скоро снова откроемся? Удачи.

Внутри «Края» как-то странно пахнет, и пол под ногами пружинит, как болото.

– Если кафельщики могут выложить плитку, разве они не могут ее и отодрать? – недоумевает Джули. – Мы с этим провозимся целую вечность. Спорим, у них специальные устройства есть.

– Их труд наверняка дороже нашего, – резонно замечает Дэвид.

Наконец они усаживаются на пол, налив себе по чашке капуччино из автомата, подложив под колени чайные полотенца и вооружившись ножами.

– На это и впрямь целая вечность уйдет, – говорит Дэвид, скребя ножом шов между плитками. – Их не так-то легко поддеть.

– А мы по контракту обязаны этим заниматься? – спрашивает Джули.

– Скорее всего нет, но лучше нам не рыпаться.

– Долго вы еще тусовались в «Восходящем солнце» после того, как я ушла?

Дэвид пожимает плечами.

– До упора, типа того. Когда вы с Шарлоттой свалили, туда заявилась Шантель.

– А что там делала Лиэнна? Я думала, она терпеть не может «Восходящее солнце».

– Да, это так, но Шантель хотелось дунуть, и Лиэнна попросила меня достать ей шмали, так что мы все там стусовались.

– Шантель… она какая?

– Симпотная. И очень сексуальная. Все на нее дружно запали.

Джули смеется.

– Не сомневаюсь, Лиэнна от этого была в восторге.

– Да. Черт возьми, эта плитка не желает отковыриваться.

– Дай я попробую.

Они принимаются долбить ее с двух сторон, но плитка не поддается.

Дэвид кладет нож на пол.

– Фиг с ней. Есть сиги?

– В подсобку сейчас не пройти.

– Да пошла эта подсобка.

– Но здесь нельзя курить.

– Мы же закрылись, так что насрать. Давай.

– Но теперь у нас ресторан для некурящих…

– Кому какое дело? Давай. Даже Хизэр здесь курит, когда мы закрываемся.

Джули морщит лоб.

– Правда, что ли?

– О да. Она выкуривает сигарету в зале по утрам, перед самым открытием, набивая кошельки официанток мелочью. Говорит, стол в офисе слишком загроможден, или типа того. – Дэвид приходит в «Край» раньше Джули, потому что ему нужно разогреть духовку и приготовить начинку для пиццы.

– Ох, тогда ладно, – говорит Джули, кладя нож на пол.

Дэвид нашаривает в кармане пачку «Ротманс» и протягивает ей сигарету.

– Мне в натуре пора бросать, – говорит он.

С минуту Джули молчит, не зная, что ответить. Было бы довольно странно согласиться с человеком, у которого рак, – мол, да, тебе нужно бросить курить.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает она наконец.

– Нормально. Я до сих пор свои лимфатические узлы не проверил.

– Ох.

Воцаряется неловкое молчание, которое нарушает появление Лиэнны.

– Ну и воняет здесь, – говорит она. – Привет, Джули. Привет, Дэвид.

– Все пучком? – спрашивает Дэвид. – Похмелье?

– У кого, у меня? Нет. Я же много воды пила.