Ольгица рванула крышку подполья.

– Спускайся, сокол. Лаз там. Прощай, – поцеловала и подтолкнула Иванку к подполью. – Лаз под кадью. Выйдешь к погосту. Поспешай, сокол!

Закрыла за Болотниковым крышку, кинула на нее овчину и поспешила в сени.

– Иду, иду, служилые! В сарафан облачалась.

Откинула засов. Стрельцы влетели в избу.

– Показывай воров, женка!

– Не гневите, бога, служилые. Одна я.

Стрельцы обшарили избу: заглянули за печь, на полати, под лавки, в сени, спускались со свечой в подпол, но воров и след простыл. Ольгица успокоенно подумала:

«Вот и сгодился лаз. Не зря когда-то монахи тайники рыли».

Пристав притянул к себе Демидку.

– Обмишулился, кривой! Где ж твои людишки мятежные? Ну!

– Тут они, батюшка, были. Вот те крест! До самой избы за ими шел… Да вон и чары на столе. Вино пили. Глянь, отец родной.

Пристав впился глазами в Ольгицу.

– С кем гостевала, женка? Кувшин с вином, снедь. Уж не одна ли из трех чар пила?

– Не одна, служилый, а с добрыми молодцами.

– Вот-вот, – оживился пристав. – Куды ж подевались твои молодцы?

– Про то не ведаю. Выпили по чаре и ушли. Молодцы с женками совет не держат. Не так ли, служилый?

– Вестимо, баба. Не велика вам честь, – хмыкнул пристав. – Давно сошли?

– Да уж около часу, служилый.

Пристав налил из кувшина вина, выпил. Подскочил Демидка, молвил:

– Недалече ушли, батюшка. Надо их на торгу поискать, а того лучше, по слободам пошарить. Пущай стрельцы скачут. А то…

– Меня учить! – пристав размахнулся и ткнул мужика в зубы. – Проворонил лихих, собака!

Тайник вывел Болотникова к погосту. Высунулся по пояс наружу, вдохнул чистый воздух, огляделся. Кусты сирени, часовня, могилы с крестами. Невдалеке возвышался деревянный соборный храм Яковлевского монастыря, обнесенный бревенчатым тыном. За обителью виднелось озеро с плывущими по тихой волне легкими челнами.

Голова была тяжелой, хотелось пить. Выбрался из лаза, заросшего крапивой и лопухами, и побрел меж крестов к избам.

Шел осторожно, думал:

«Кто-то навел стрельцов. В городе оставаться опасно. Надо уходить немедля… Спасибо женке, а то бы болтался на дыбе».

Темнело. Скоро улицы перегородят колодами и решетками, и тогда не пройти ни конному, ни пешему. Заторопился.

На крыльце избы деда Лапотка сидели Васюта и нищий Герасим в обнимку, тянули песню. Увидев Болотникова, Васюта недоуменно присвистнул.

– Не думал тебя в сей час видеть. Аль женка не люба?

– Женке я головой обязан да и тебе на нее надо молиться.

– Не меня Ольгица голубила, – усмехнулся Васюта.

– Брось, – строго оборвал его Иванка и поведал со-другу о стрельцах. Васюта обеспокоился.

– Как прознали?.. А ты сказывал, не сыщут.

Болотников молча прошел в избу, зачерпнул из кадки ковш квасу.

– Уходить будем? – спросил Васюта.

– Куда ж на ночь? Утром сойдем.

Нищие угомонились, укладывались спать; один лишь дед Лапоток недвижимо сидел на лавке.

– Подь ко мне, Иванка… Чую, сходить от меня наду мал. Пора, сыне. Вот и мы завтра подадимся. Пойдешь с нами?

– С вами?.. Но куда ж, старче?

– А куда и ты. Ко граду Ярославу.

И вновь, как при первой встрече, Иванка изумился Диковинный дед! И все-то ему ведомо.

– С нами вас ни стрелец, ни истец не сыщет. В поводырях походите. Ладно ли?

– Ладно, старче. Но через город нам боле нельзя. Стрельцы заприметили.

– А через град и не пойдете. Как обутреет, Фролка, поводырь мой, на окрайну выведет. А там полем да леском на дорогу. Фролке здесь все пути ведомы… Фролка, слышь?

– Слышу, дедко, – поднял с лавки русую голову большеглазый худенький паренек.

– Вот и добро. А теперь спать, молодшие.

Фролка разбудил парней с первыми петухами. Пошли слободкой к полю. Ростов еще спал, клубился над избами рваный белесый туман. Перед лесом Иванка остановился и повернулся к городу; отыскал глазами белокаменный храм Успения, перекрестился с малым поклоном.

– Прощай, град Ростов.

Вдали, в малом оконце между сосен, про-глянулась высокая шатровая башня.

– Никак, к Ярославлю подходим, – устало передвигая ноги, молвил один из нищебродов.

– К Ярославлю, – поддакнул Герасим, не раз бывавший в Рубленом граде. – То дозорная вышка Спасского монастыря.

Вскоре вышли к Которосли, и перед братией предстал древний город. Вдоль реки тянулся величавый Спасо-Пре-ображенский монастырь с трехглавым шлемовидным собором, а рядом с обителью возвышалась деревянная крепость со стрельницами.

– Высоко стоит, – залюбовался Васюта.

– Мудрено такую крепость взять, – вторил ему Иванка.

Переправились на легком стружке через Которосль. Подошли к Святым воротам монастыря.

– Вот это твердыня! – восхищенно воскликнул Болотников. Перед ними высилась мощная каменная башня с бойницами и боковыми воротами в отводной стрель-не. – Хитро поставлена.

– В чем хитрость узрел? – спросил Васюта.

– А ты не примечаешь? Одни боковые ворота в стрельне чего стоят. Хитро!

– Не разумею, Иванка. Ворота, как ворота, – пожал плечами Васюта.

– Худой из тебя воин. Да ужель ты не видишь» что стрельня прикрывает главный вход? Тут любой ворог шею сломит.

– А что ежели ворог стрельню осилит?

– Это же капкан! В стрельне он и вовсе пропадет. Отсюда не увидишь главных ворот.

– Так ворог может и с пушками прийти, – все еще недоумевал Васюта.

– С пушками? Мыслишь, легко затащить сюда пушки? Чудишь, друже. Мудрено тут развернуться. А теперь глянь вверх. Пока ты с пушками возишься, тебя стрелами да кипящей смолой приласкают. Пожалуй, не захочешь в стрельню лезть. Нет, друже, не взять такую башню. Не взять! Разумен был зодчий.

Иванку всегда влекли башни. Еще в Москве он подолгу разглядывал стрельни и захабы ¹⁷² крепостных стен Кремля и Белого города, норовя проникнуть в искусные замыслы государевых мастеров.

Привлек внимание Болотникова и Спасо-Преображен-ский монастырь, но не как благолепный храм, а как неприступная крепость.

– И здесь можно с иноземцем сразиться. Не окна – бойницы. Крепок собор. Сколь ворогов можно сокрушить из этих ниш.

Парней окликнул Герасим:

– Ждем вас!

Парни подошли к нищебродам. Дед Лапоток молчаливо стоял, опершись на посох, и будто к чему-то прислушивался, вскинув седую бороду.

– Чу, служба скоро зачнется. Богомольцы ко храму спешат. А мы – на паперть. Пойдете с нами, молодшие?

– Паперть – для убогих, старче. Мы ж в город сходим.

– Не держу, чада, – согласно мотнул головой Лапоток. – Вечор ступайте ко храму Ильи Пророка, и мы туда подойдем. На ночлег вас в слободку сведу.

Нищеброды потянулись к собору, а Иванка с Васю-той, обогнув каменную трапезную, вернулись к Святым воротам. Миновав их, пошли к дороге, ведущей в Рубленый город.

– Гись! – послышалось сзади.

Парни оглянулись и сошли на обочину, пропуская подводы с возами. У деревянного храма Михаила Архангела пришлось остановиться: дорогу запрудили десятки телег с товарами.

У Михайловских ворот остервенело бранились возницы, размахивая кнутами. Оказалось, что одна из встречных подвод задела тяжело груженную телегу, едущую от монастыря. Несколько кулей с солью свалились на землю.

– Аль без глаз, губошлеп! – наседал на возницу под-сухий мужик в армяке.

– Сам без глаз, раззява! – яро давал сдачи возница. – Куды ж ты в ворота прешь, коль я не проехал!

– А я, грю, подымай, подымай товар!

– Ищи дурака. Неча было в ворота ломиться. Не лезь, лопоухий!

Мужик в армяке стеганул возницу, а тот огрел обидчика кулаком. К каждому набежали приятели и началась драка. Другие же возницы поднялись на телеги, задорили:

– Кровени носы, ребятушки!

– Высаживай зубы!