Сентиментальная дешевка, подумал Джеф после второго прочтения. Тут можно сделать только одно — отвергнуть пьесу. У него возникло желание тотчас позвонить Доктору. Но потом он решил перечитать пьесу утром.

Внезапно зазвонил телефон. Снова Эйб Хеллер. Он получил докладную от юристов. Необходимо встретиться и обсудить ее. У Эйба родилась идея, как защитить актеров, если они проголосуют за то, чтобы разрешить ТКА не только представлять таланты, но и нанимать их. Они могут встретиться прямо сейчас?

Они оба приехали в «Долорес». Эйб вручил Джефу докладную — документ имел весьма официальный вид и находился в тонкой синей папке. Обилие юридических терминов, ссылок на прецеденты, даже выдержек из судебных решений затрудняло восприятие текста. Но заключение было ясным. Если ТКА будет действовать открыто, гласно, принцип сознательного согласия окажется вполне применимым.

Пока Джеф продирался сквозь докладную, Эйб ел сыр и потягивал кофе. Он расправился с тем и другим к тому моменту, когда Джеф поднял голову.

— Значит, все в порядке, — сказал Джеф.

Эйб кивнул.

— А теперь поговорим о моей идее насчет защиты.

— Хорошо, — согласился Джеф.

— Она очень проста. Мы обращаемся с этим вопросом к членам Гильдии. Думаю, весьма вероятно, что они примут наш план. Мы развязываем ТКА руки. Как мы защитим себя, если они начнут этим злоупотреблять? С помощью второй подписи.

— На чем?

— Гильдия сохранит контроль над ситуацией, если ее подпись станет обязательной на всех контрактах, заключенных между ТКА и актерами.

Эйб улыбнулся.

— В конце концов актеры сохранят контроль над ситуацией, несмотря на их отказ от иска.

Джеф кивнул. Предложение ему понравилось, потому что ситуация все еще смущала его.

— Следующий шаг — провести собрание исполнительного комитета, — сказал Эйб.

— Попробуй назначить его на вечер четверга, — отозвался Джеф и вернулся к своей машине, чтобы поехать в ТКА.

Когда Элиза провела его в кабинет Доктора, он тотчас заговорил о деле.

— Утром мы посмотрим докладную юристов по закону о столкновении интересов. Похоже, мы можем действовать, — сообщил Джеф.

Доктор подался вперед, улыбнулся.

— Хорошо, хорошо! Тогда отправляйся к своему исполнительному комитету.

— Есть одна заминка, Доктор.

— Заминка?

— Одному человеку пришла в голову идея, что Гильдия должна ставить свою подпись на каждом контракте ТКА с ее клиентом, снимающимся в фильме вашей компании.

— Да? — буркнул Доктор, выдавая свое недовольство таким поворотом событий. — Хорошо, наш юрист поговорит с вашим, и мы это уладим.

— Это был не юрист. Это предложил Эйб Хеллер.

— Эйб Хеллер? Хорошо, мы поговорим с ним. Главное — чтобы дела сдвинулись с места прежде, чем вся индустрия развалится. Поговори с твоим исполнительным комитетом, но не затрагивай детали вроде вашей подписи. Им будет что обсудить без подобных осложнений. Верно?

Джеф не ответил прямо. Он сменил тему и заговорил о том, что раздражало его с раннего утра.

— Доктор, насчет того сценария…

— Да?

— Он слишком сентиментален.

— Сентиментален? Это классика! Классика, которая греет душу! Часть традиционной американской культуры!

— Ты думаешь, Гоулд из «Таймс» и Кросби из «Триб» простят мне такое?

— Мне нет дела до мнения этих двух претенциозных идиотов. Публика по всей стране — вот что имеет значение.

— Я не слышал о том, чтобы кто-то читал рецензии, написанные этой самой «публикой»! — сказал Джеф. — «Вэраети», «Таймс», «Триб», возможно, «Лос-Анджелес таймс» — и все! С этим сценарием нас освистают как минимум три издания из четырех. Я не согласен.

— Джеф, Джеф, — Доктор встал, положил руку на плечо актера. — Малыш, ты знаешь, в чем различие между нами?

Джеф мог сказать многое, но он воздержался от ответа.

— Ты думаешь о сегодняшнем дне, — сказал Доктор. — Я думаю о завтрашнем. Неужели я попросил бы тебя сделать то, что способно нанести вред твоей карьере в такой сложный момент? У меня есть планы. Большие планы. В начале потребуются жертвы, но ты изумишься, узнав, что ждет тебя в конце. Огромное состояние — вот что!

Сделав это таинственное заявление, Доктор повернулся к столу. Он некоторое время помолчал в задумчивости.

— Доктор, несомненно, можно найти другой сценарий.

— Отвечающий всем требованиям — нет.

— Каким требованиям? — спросил Джеф.

— Я хочу дать тебе телевизионный имидж, который запустит тебя на совершенно новую орбиту! Ты сделаешь новую карьеру! А ты мыслишь категориями одной пьесы! Этот сценарий я заказал лучшему нью-йоркскому автору! Зачем? Чтобы привести тебя к провалу? Кому это принесет пользу? Тебе?

— А как насчет тебя? — спросил Джеф тоном чуть более резким, чем он хотел.

— Что это значит? — спросил Доктор.

— Когда-нибудь мы это выясним, Доктор! — своим самым холодным голосом произнес Джеф.

— Выясним?

Внезапно Доктор забеспокоился о судьбе своего плана, которому угрожала опасность.

— Тебе нужно разрешение Гильдии. Этот телеспектакль — взятка. Верно? — спросил Джеф. — Если я сяду в лужу, то окажется, что ты рассчитался со мной и ничего мне не должен. Снова верно?

Доктор не изменил выражения своего лица. Он лишь отвернулся. Сделав это, он преднамеренно или невольно выдал свой возраст и усталость, накопившуюся за годы столкновения с такими проблемами. Он шагнул к столу, выдвинул средний ящик, вытащил папку с бумагами. Заколебался, стоит ли показывать их Джефу.

— Значит, я ищу легкий выход для себя, да?

Если это очередной спектакль Доктора, то, несомненно, лучший за все годы, подумал Джеф.

— Прежде всего, — сказал Доктор, почти дрожа от возмущения, — прежде всего я объясню, какого эффекта я жду от этой телепостановки лично для тебя. Затем… затем я покажу тебе это.

Он бросил папку на стол и заговорил, обращаясь как бы к самому себе.

— Критики, зрители — пошли они все к черту! Меня интересует только один старик со слуховым аппаратом в ухе, который сидит в Детройте и смотрит телепрограммы с зоркостью ястреба. Одним утром, после понравившейся ему передачи, он звонит в нью-йоркское агентство и сообщает им в деталях, что привлекло его внимание. И приказывает: «Найдите мне такое шоу!» Я хочу, чтобы этому старику понравилась именно эта постановка. Чтобы ему понравился ты! Я узнал его вкусы через нью-йоркское агентство. Он любит сентиментальные вещи. Любит истории с хорошим концом. В его мире все браки счастливые, добродетель торжествует, преступники раскаиваются. Если в пьесе есть ребенок, которому спасают жизнь, старик со слуховым аппаратом плачет, как дитя.

Я хочу, чтобы этот человек увидел тебя в этой роли и проникся к тебе симпатией. Я хочу, чтобы он заснул с прекрасным образом Джефа Джефферсона в памяти. С образом красивого, благородного, светловолосого человека, спасающего бедного мальчика от гибели. Вот чего я хочу!

Доктор повернулся к Джефу и спросил:

— А почему я хочу, чтобы он проникся к тебе такими чувствами?

Он выхватил листы из папки, лежавшей на столе.

— Вот почему!

Поколебавшись, Джеф взял листы, посмотрел на текст, отпечатанный крупным шрифтом, используемым для телесценариев.

«Джефферсон: Добрый вечер. Добро пожаловать в объединенный театр звезд. Я — Джеф Джефферсон, ваш ведущий, выступаю от имени «Консолидейтид Моторс», семьи славных компаний, производящих отличные автомобили и грузовики, которые служат вашему бизнесу и вашим семьям в качестве самых безопасных, надежных и экономных транспортных средств. Мы всегда следовали нашему девизу: «Самые надежные и безопасные автомобили для вас от компании, которая любит своих клиентов». Сегодня мы дарим вам лучшее домашнее развлечение — объединенный театр звезд, потому что мы любим вас.

Сегодня наш театр звезд представляет… трогательную, греющую душу историю, американскую классику — «Он же — Джимми Валентайн»! Но сначала…»

Джеф пробежал глазами по другим страницам — там был материал для заполнения антрактов, подводящий зрителя к рекламе КМ и снова возвращающий его к телеспектаклю. В финале он прощался с аудиторией и объявлял программу на следующую неделю.