— Актер не способен пережить такое!

— Знаю, знаю, — согласился Бенни, полагая, что после этой преамбулы Доктор снизит цену.

— Бенни, позвоните в главный офис и скажите им, что я, Ирвин Коун, не позволю разбить сердце этого человека таким унизительным предложением!

Голос Доктора звучал так непреклонно, что Бенни счел себя обязанным предупредить агента:

— Ирвин, скажу честно — я не блефую. Они не согласятся. Сто пятьдесят тысяч.

— Тогда позвольте мне сказать кое-что. Я тоже не уступлю. Его последняя цена, или мы отказываемся. Ясно? Позвоните мне, я буду ждать у себя!

Доктор положил трубку.

Через двадцать минут Бенни Ганц позвонил Коуну.

— Ирвин, сто пятьдесят. Им нужен ответ к завтрашнему утру.

Бенни Ганц произнес это без всяких эмоций. По его тону Доктор понял, что это — последнее слово главы студии.

Следующим утром, в девять пятнадцать, Доктор позвонил Бенни Ганцу и сказал, что сделка не состоится. Днем, управившись с другими делами, он попросил Элизу соединить его с Джефом Джефферсоном. Актер тотчас спросил:

— Ну? Что они сказали?

— Мне не понравился их тон, — начал Доктор.

— Плевать на тон! Что они сказали?

— Я не позволю проявлять неуважение к моему клиенту! — возмущенно произнес Доктор.

— Что они сказали? — снова спросил Джеф.

— Я даже не хочу повторять их предложение! — взорвался Коун.

— Оно такое плохое?

— Никаких гарантий по титрам. Мне просто неудобно называть тебе цену.

— Назови ее.

— Какие-то жалкие семьдесят пять тысяч, — убитым голосом сказал Доктор.

— И это все? — изумленно спросил Джеф.

— Все? Мне пришлось сражаться за эту цифру. Сначала они предложили еще меньше.

— Господи!

— Джеф, Джеф, послушай, малыш, я понимаю твои чувства. Я оскорблен не меньше твоего. Джеф, ты меня слышишь?

— Док, роль так хороша, она подвернулась весьма вовремя…

Поняв, что собирается сказать Джеф, Коун перебил его:

— Джеф, послушай меня! Сейчас необходимо проявить выдержку! Выстоять! Ты погубишь свою карьеру, согласившись играть за такие деньги. Иногда самое мудрое, что может сделать актер, — это сказать «нет»!

— Это отличная роль, Док!

— Я видел и лучшие.

— Прошел уже год, — сказал Джеф.

— Они тоже так считают. Последнюю стоящую роль Джефферсону предлагали год тому назад. Он готов работать за любую цену. Не подтверждай это, принимая их предложение. Я охотнее заплачу тебе из моего собственного кармана, чем позволю тебе так легкомысленно снижать твою цену.

— Послушай, Доктор, я понимаю…

— Малыш, тебе нужны деньги? ТКА выдаст тебе аванс. Ты только скажи.

После такого вопроса, даже если бы Джеф отчаянно нуждался в деньгах, он мог произнести только одно: «Нет, конечно, нет!»

— Тогда наберись терпения. Кто-нибудь предложит нам хорошую роль и хорошие условия.

— Ты уверен, что они не уступят?

— Я даже не хочу торговаться с ними! Пошли они к черту! — яростно заявил Доктор.

Он положил трубку.

Коун откинулся на спинку кресла и оценил вероятность того, что Джеф узнает об истинном предложении Бенни. Глава студии появлялся в ресторанах, лишь когда из Нью-Йорка прилетали боссы. Джеф не был членом «Хиллкреста», так что вряд ли они встретятся до начала осуществления второй фазы плана. Вероятность разоблачения была весьма маленькой. Если это случится, он, Ирвин Коун, сумеет выкрутиться.

Прошла неделя. Джеф почти не получал известий от ТКА. Один раз позвонил Доктор. Это был туманный, дразнящий звонок, содержавший намеки на какие-то возможности, на благоприятное развитие ситуации, на новый сценарий, которого с волнением ждали от одного из лучших авторов — клиента ТКА. Один раз позвонил Бадди Блэк. Он также не сообщил ничего определенного. Позже он прислал два сценария для заурядных вестернов. Джефу предлагали главную роль в одном из них, но она была скучной, слишком стереотипной, и не заинтересовала его. Дочитав второй сценарий, Джеф решил, что в обоих случаях речь идет о дешевых, торопливых постановках с посредственными режиссерами. Они представляли опасность и не сулили ничего хорошего. Он справедливо заподозрил, что Бадди прислал их лишь для того, чтобы сымитировать активность.

Все тревоги прошедшего года начали возвращаться. По каким-то причинам Доктор отнял у него единственную понравившуюся ему за долгое время роль, соблазнил его обещанием лучших ролей, однако пока что они не появлялись.

И все же, ободрял себя Джеф, Доктор — самый умный человек в этом бизнесе. Если он настоял на отказе Джефа, значит, он сделал это по какой-то веской причине. Джеф утешил себя обычным для безработных звезд аргументом: «Доктор не может заработать на мне и цента, пока я не получу гонорара. Стал бы он без всяких оснований отказываться от своих комиссионных за мой счет?»

Шли дни; новые сценарии больше не появлялись; день присуждения «Оскаров» приближался. Напряжение и страх Джефа усиливались. Возможно, это — конец его карьеры и брака. Отсрочка, дарованная слушаниями, заканчивалась. Его жена-алкоголичка получит «Оскара» в то время, когда он не может найти работу.

Речь, которую его пригласили произнести в качестве президента Гильдии киноактеров на церемонии награждения, могла стать его прощальной речью. Он даже подумал о том, не следует ли ему отказаться. Но Эйб Хеллер уже сочинил хороший текст, и Джеф в конце концов решил выступить.

Он постоянно ждал звонка от Доктора, Бадди Блэка или любого другого сотрудника ТКА.

Вечером в день присуждения «Оскаров» лучи прожекторов пронзали темное голливудское небо. Киноиндустрия, как бы бросая вызов самой природе, пыталась проторить дорогу на небеса своим собственным звездам. Джеф издалека увидел снопы света, блуждающие в вышине. Пересекаясь между собой, они образовывали своеобразные геометрические фигуры.

Подавшись вперед на сиденье лимузина, он смотрел вдаль через лобовое стекло. В другой ситуации он поехал бы на своем «кадиллаке» с откидным верхом, но эта церемония требовала прибытия на лимузине с шофером, чтобы они с Джоан могли выйти из машины, не заботясь о таких мелочах, как парковка. Они сразу же окажутся перед объективами фотокамер и толпой шумных поклонников.

Конечно, сегодня крики ликования будут адресованы Джоан. Репортеры и любители пари уже сделали ее своей фавориткой. Ими руководили чувства и расчет.

Джеф знал, что его обязанность — стоять рядом с ней и улыбаться. Он был супругом принцессы — обаятельным, безликим, не имеющим власти. Он должен благодарить людей за их овации и одновременно демонстрировать свое восхищение Джоан. Это улучшит ее имидж. И, конечно, его тоже. Идеальная американская чета — так их называли почти во всех журналах, посвященных кино. Два красивых человека, любящие друг друга и лишенные эгоизма. Муж радуется успеху жены, а она застенчиво и смущенно готовится принять высокую честь, которую ей собираются оказать. Джоан лучше всего удавались роли добрых, простых, беспомощных девушек, нуждавшихся в мужской защите. Она отлично справится с такой ролью и сегодня.

И Джеф подыграет ей. Будет изображать уместную гордость, чрезмерное волнение, чуть отойдет в сторону, когда на нее обрушится шквал приветствий. После того, как аплодисменты и крики стихнут, он заботливо возьмет ее под руку и поведет в зал мимо новой батареи фотовспышек.

Джеф приготовился к этому вечеру. Он знал свою речь почти наизусть. И все же он испытывал некоторую неловкость, словно ехал не на торжество, а на похороны. Он сел на переднее сиденье машины рядом с водителем, как в день отцовских похорон. Тогда мать, две тетки и престарелый дядя расположились сзади. Чтобы не причинять им неудобство вторым откидным сиденьем, он сел рядом с шофером. На самом деле он не хотел находиться возле матери. Когда она позвонила ему в Голливуд, чтобы сообщить о смерти отца, ее голос звучал сухо, в нем сквозили ноты облегчения. Однако, прилетев в Айову, он застал там мать в роли плачущей безутешной вдовы. Его тетя Мейта сказала, что страдания могут свести ее сестру в могилу раньше срока.