Он соврал в интересах дела. Джеф был необходим Доктору.
Ирония заключалась в том, что Джеф сильнее всего усомнился в единственном абсолютно правдивом высказывании Доктора относительно начала его будущей карьеры.
Но время для обсуждения плана еще не настало. События этого вечера принесли значительную пользу. Доктор не мог придумать ничего лучшего. Они обеспечили дальнейшую незанятость Джефа, его изоляцию, убили в нем веру в новый успех и себя самого. Когда Доктор приготовится к очередному шагу, Джеф с неизбежностью согласится.
На следующий день, около десяти часов утра, дав Джефу возможность без помех позаниматься гимнастикой, поплавать, выпить кофе, Доктор попросил Элизу позвонить актеру. Шесть раз оба номера оказались занятыми. Конечно, это Джоан принимала поздравления. Ближе к полудню Элизе удалось связаться с Джефом. Она вызвала Доктора нажатием кнопки.
— Джеф, малыш, как дела?
— Все нормально. Спокойно. Только телефон не умолкает. Звонят из Лондона, Рима, Мадрида, Парижа.
— Хорошо, хорошо. А Джоан?
— Все в порядке.
— Как она выглядит?
— Ну… ее губа…
— Так я и думал, — вздохнул Коун. — Не пускай ее к вашему врачу!
— Хорошо.
— Если что-то изменится, тотчас звони мне. Особенно если она начнет нервничать. Может быть, вам обоим стоит отправиться на неделю-другую в Спрингс. Воспользуйся моим домом. Он абсолютно уединенный. Спокойная неделя под солнцем не повредит вам обоим.
— Я скажу ей, — обещал Джеф, давая понять, что беседа заканчивается.
Это послужило для Доктора сигналом. Он перешел к истинной цели звонка.
— Да, Джеф, пока я не забыл… вчера вечером я кое-что сказал.
— Что? — Насчет твоей карьеры.
— Да? — насторожился Джеф.
— Проводи время с женой, пока она не вернется к работе. Тогда мы вдвоем, ты и я, сядем и обстоятельно поговорим. Вдали от «Чейзена», «Романова», Беверли-Хиллз. Возможно, съездим в Ла-Джоллу. Потолкуем спокойно, неторопливо.
— О чем? — спросил Джеф.
— Узнаешь, когда она снова начнет работать. — Доктор положил трубку.
3
Доктору, разумеется, удалось перенести начало съемок Джоан на более позднюю дату. Поскольку каникулы были единственным приемлемым способом избежать фотографов, Джеф и Джоан отправились в Палм-Спрингс, в дом Коуна.
Джеф погрузил чемоданы в багажник. Хотя летнее утро выдалось жарким, Джоан потребовала поднять стекла автомобиля и натянуть убирающуюся крышу. Только после этого она проделала короткий путь от дома к машине. Губа ее стала сине-желтой. Закрыв нижнюю часть лица платком, словно при сильной простуде, она уселась в машину; никто ее не заметил. Джеф выехал на улицу.
Хотя основной поток двигался во встречном направлении, путешествие заняло более двух часов. Когда они покинули скоростное шоссе, быстрая езда стала опасной из-за транспорта, появлявшегося с прилегающих дорог. Джеф понял, что не стоит его обычной гонкой усугублять нервное состояние Джоан.
Она не раскрывала рта, наказывая Джефа молчанием. Она по-прежнему закрывала лицо носовым платком, боясь, что другие водители узнают ее даже в солнцезащитных очках.
Возле Редлендса Джеф впервые за истекший час заговорил с ней. Он спросил Джоан, не хочет ли она остановиться и выпить кофе.
— Чтобы все увидели, что ты сделал со мной? — сказала она злым тоном.
Он молча поехал дальше, думая о том, каким образом мог мужчина позволить всем увидеть, что сделала с ним женщина.
Автомобили ехали по Редлендсу медленно. Это был типичный для Южной Калифорнии городок с бензоколонками, супермаркетами, филиалами банков. Ни одно место в южной части штата не обладало своеобразием.
Они выехали в пустыню и покинули главное шоссе, свернув направо, к долине, где находился Палм-Спрингс. Почва была сухой, песчанистой, пыльной. Горы меняли свой цвет в зависимости от положения солнца. Кое-где пробивалась скудная растительность, оживляя пустынный ландшафт пятнами зелени. Миновав перевал, Джеф поехал вниз, в долину. Наконец перед ними раскинулась сезонная столица киномира.
Он знал путь к дому Доктора — левый поворот с Палм-каньон, правый поворот на авенида Лас Пальмас. Трехэтажный дом Ирвина Коуна находился между виллами Джека и Бенни и Кэри Гранта. На почтовом ящике было выведено: «Gasa del Isidro», то есть «Дом Айседора». Это была шутка Доктора.
Подъездная дорога заросла тропической зеленью. Джефу всякий раз казалось, что он может исчезнуть здесь навсегда. Снаружи дом выглядел так, словно в нем живут. Подобное впечатление производят монастыри. Здесь находилась обслуга, она убирала пыль, готовила пищу, подавала на стол. В доме часто останавливались гости, хотя почему-то никто не видел их. Внешние проявления жизнедеятельности наблюдались, лишь когда Доктор и его жена приезжали сюда и устраивали приемы.
Джеф всегда испытывал на подъездной дороге странное чувство. Ему казалось, что какое-то гигантское плотоядное растение может поглотить его навеки.
Возле дома стояли только два «кадиллака». Они были двухлетними, и Джеф понял, что они принадлежат слугам. Другие машины могли находиться в гараже либо на стоянке, занимавшей большую площадь. Она напоминала бетонную взлетно-посадочную полосу в бескрайних тропических джунглях.
Не успел Джеф выключить зажигание, как Келвин, дворецкий, уже приготовился поднести его чемоданы. Дождавшись ухода Келвина, Джоан открыла дверь и быстро вошла в дом. Она удалилась в крыло, где находились комнаты для гостей. Когда дворецкий внес в апартаменты чемоданы и поставил их, она вошла туда, избегая его взгляда. Потом Джоан закрыла за собой дверь и заперла ее.
Джефу пришлось подергать ручку, прежде чем она впустила его. Он начал поднимать шторы, чтобы взглянуть на бассейн.
— Не трогай их! Ты хочешь, чтобы все увидели меня?
— Ты собираешься провести в темноте следующие десять дней?
— Пока я не посмею показаться на людях, — заявила она.
Джоан хотела сказать что-то еще, но в дверь тихо постучали.
— Да?
— Это я, мисс Джоан. Мима.
Это было сокращением от «Джемима»; на самом деле женщина носила другое имя, но Мельбе Коун нравилось называть ее так. По мнению жены Доктора, это звучало шикарно.
— Помочь вам разложить вещи?
— Нет, спасибо. Пока нет. Я… — начала импровизировать Джоан, — должна сначала отдохнуть.
— Понимаю, — мягко произнесла Мима. — Вы скажете мне, когда будете готовы.
Джоан сделала вид, будто намерена отдохнуть. Она сбросила туфли, легла на двуспальную кровать, у изголовья которой Келвин поставил ее багаж, и закрыла глаза. Джеф наблюдал за этим, скорее забавляясь, нежели испытывая раздражение. Как долго она будет сохранять эту позу? Он начал разбирать чемодан. Не пошевелившись, Джоан спросила:
— Ты ведь не собираешься располагаться здесь?
— Доктор сказал — все, как обычно, — напомнил он ей.
Подумав, она сдалась:
— Хорошо. Но если ты прикоснешься ко мне хоть одним пальцем, я убью тебя! Понял?
Он вышел к бассейну, где Келвин накрывал столик с зонтом для ленча на двоих.
— Миссис Джефферсон не будет есть на воздухе, — сказал ему Джеф.
— Может быть, Мима подаст ей что-нибудь в комнату? — без интереса или любопытства спросил Келвин.
— Нет, я сам принесу что-нибудь позже, — сказал Джеф.
— Вы не хотите поплавать перед ленчем?
— Хорошая мысль.
— Вы найдете все необходимое в кабинке, — предложил Келвин, подумав, что Джеф не захочет возвращаться в апартаменты за плавками.
Он съел ленч, выпил кофе со льдом, прикоснулся к великолепному клубничному пирогу, испеченному Мимой. Затем он решил отправиться в теннисный клуб и поискать там свободного партнера на несколько сетов. Собираясь покинуть дом, он вспомнил про Джоан, подошел к бару и взял нераспечатанную бутылку джина. Джеф постучал в дверь; не дождавшись ответа, открыл ее и тихо произнес:
— Я принес тебе ленч.
Она не пошевелилась, пока не услышала звон бокала. Посмотрев на бутылку, сказала:
