— Не продавайте ваши акции ТКА. Но если вы хотите подарить какую-то их часть женам или детям, сейчас самое время сделать это. Налог на подарок составит несколько тысяч, но таким образом позже вы сбережете миллионы. Доверимся нашей избирательной силе!

После торжественного обеда Джеф повел Клер в «21». Он хотел расслабиться. В «Аисте», особенно в «Медвежатнике», было слишком многолюдно для беседы. В «21» можно было найти тихий столик на втором этаже. Даже там им не удавалось побыть одним. Люди, присутствовавшие на обеде, подходили к ним, чтобы выразить свое уважение. Постепенно, с помощью нескольких бокалов, Джефу удалось снять свое напряжение.

— Я горжусь тобой, Джеф, — сказала Клер, — действительно горжусь. Как ты держался со Стариком! Та особая теплота, связывавшая вас, передалась всей аудитории.

— Признаюсь тебе, — сказал Джеф, — я получал удовольствие. Когда отдаешь что-то людям, это возвращается назад. Я впервые понял, что имеют в виду театральные актеры, когда они говорят, что им нужна живая аудитория, переживающая вместе с ними.

Проводив Клер до двери ее квартиры, он помедлил с пожеланием спокойной ночи, надеясь, что она пригласит его зайти к ней. Она этого не сделала. Поэтому Джеф в конце концов сказал:

— Наверно, этот вопрос звучит глупо из уст сорокапятилетнего мужчины. Можно мне поцеловать тебя?

Она улыбнулась, и он поцеловал ее — с теплотой, но без страсти. По напряжению ее тела он понял, что она не позволит ему большего. Когда он снова приблизился к губам Клер, она отвернулась и прошептала:

— Пожалуйста, Джеф. Я — замужняя женщина.

— Странно это слышать сейчас.

— Так будет до тех пор, пока я не встречу моего мужчину.

— Я не могу оказаться им? — спросил он.

— У тебя есть одно преимущество. Ты нравился Ирвину.

— А тебе?

— У нас с Ирвином сходные вкусы, — с улыбкой сказала она.

Поцеловав его в щеку, Клер исчезла в квартире. Он подождал, пока она запрет дверь, и вошел в кабину лифта.

Утром, перед отлетом самолета, Джеф позвонил ей. Она уже встала и казалась счастливой. Он услышал крики детей, которые возились с новыми игрушками. Узнав голос Джефа, Клер сказала:

— Никогда не делай этого больше! Джеф, это, должно быть, обошлось в целое состояние!

— Ерунда, деньги — это ерунда! Если только это доставило им радость!

— К моему сожалению, да. Теперь они будут ждать таких сюрпризов постоянно. Ты их испортил.

Он внезапно изменил тон беседы:

— Клер, мне уже пора идти. Я хотел спросить — если я сумею организовать для тебя роль в «Театре КМ», ты прилетишь? Это неплохие деньги, и они оплатят все расходы.

— Это будет значить, что мне придется оставить мальчиков на целую неделю.

— Я понимаю, — сказал Джеф. — Это слишком большой срок?

— Это будет впервые с…

Она не закончила фразу.

— Подумай об этом, — настойчиво попросил он.

— Хорошо, — обещала она.

— Я позвоню тебе через несколько дней, чтобы узнать твое решение.

— Сделай это, — сказала Клер.

Затем, внезапно, чтобы он не положил трубку, произнесла:

— Джеф!

— Да?

— Мне следует объяснить тебе кое-что, — сказала она. — Если женщина была замужем за человеком, которого любила… или влюбилась в человека, за которого вышла замуж… ей трудно…

Клер мучительно искала нужные слова.

— Ей требуются более серьезные отношения… не просто связь. Если она имела все, части окажется мало. Поэтому если ты собирался… Я не хотела разочаровать или рассердить тебя. Ты можешь меня понять?

— Да, — тихо ответил он.

— Тогда все о'кей. Я подумаю об этом, — сказала Клер.

Вернувшись на Побережье, Доктор запланировал две встречи. Первую — с Элом Майерсом, главой «Сентрал Студиос». Вторую — с Уолтером Крейгом, совладельцем весьма эффективной, хотя и малоизвестной фирмы, занимавшейся политическим анализом и консалтингом. Встречи были назначены одна за другой: чтобы поспеть на ленч с Крейгом в «Перино», Доктору следовало провести беседу с Майерсом без всяких осложнений и задержек. В «Перино» можно было поговорить, не рискуя привлечь к себе излишнее внимание.

Поскольку Доктор не хотел тратить много времени на Майерса, он выбрал неформальный, дружеский тон.

— Эл, мы знакомы слишком давно, чтобы ходить вокруг да около. Поговорим откровенно. Я хочу оказать вам посильную помощь. В конце концов мы не меньше вашего заинтересованы в процветании этой студии. Она — наш дом. Так что снимайте! — заявил Доктор.

Майерс пережил и хорошие, и плохие времена в кинобизнесе. Он видел, что «Сентрал Студиос» из стабильного производства фильмов превращается в убыточное предприятие, сводящее концы с концами за счет ТВ. Хотя Майерс и зависел от телевидения, он не желал окончательно признавать его право на законное существование. ТВ, точно рак, захватило три четверти его студии, но он втайне надеялся, что когда-нибудь оно исчезнет и все будет, как прежде.

— Ирвин, — спросил он, — что вы думаете о сценарии?

— Я видел лучшие сценарии, но видел и худшие. Кто может сказать? Некоторыми сценариями я бы не стал и зад подтирать, но фильмы оказались хитами! — с уместным энтузиазмом сказал Доктор.

— Он вам не понравился, — сказал Майерс.

— Какое имеет значение, что я думаю?

— Имеет, и весьма большое, Ирвин. Я обсудил наше положение с бухгалтерами. Принимая во внимание нынешние обстоятельства, сейчас разумнее всего будет отложить производство картины.

— Отложить производство картины? — задумчиво произнес Доктор.

— У нас трудности с ее финансированием. Ни один банк не желает участвовать в этом деле, полагаясь только на репутацию двух звезд и режиссера.

— Тогда, по-моему, у вас нет выбора. Конечно, отложите съемку! — слишком охотно согласился Доктор.

— Я рад, что вы так считаете, — сказал Майерс. — Потому что мне нужна ваша помощь.

— Моя помощь? Это ваша студия, Эл. Если вы хотите отменить постановку, сделайте это.

— Есть одна загвоздка.

— Загвоздка? — спросил Доктор.

— Обязательства, — пояснил Майерс. — Перед режиссером и обеими звездами. Это почти половина бюджета. Отмена съемки будет стоить почти столько же, сколько ее осуществление.

— Режиссер и две звезды…

Доктор задумался.

— У вас контракт типа «Снимай или плати»?

— Во всех трех случаях, — ответил Майерс. — Вам это известно.

— Я знаю, что они — наши клиенты, но я не помню детали контрактов.

Доктор сделал вид, что он погрузился в размышления.

— «Снимай или плати». Положение серьезное.

— Настолько серьезное, насколько вы хотите сделать его таким, — сказал Майерс.

— Я? Что я могу сделать?

— Наш юрист предложил, чтобы вы уговорили ваших клиентов отказаться от их прав в пользу будущего контракта на другой фильм. Есть и лучший вариант — вы продаете их другой студии, и они освобождают нас от обязательств, — предложил Майерс.

— Я должен посоветовать трем моим клиентам отказаться от их законных прав? Могу ли я сделать это и остаться честным агентом? — простонал Доктор.

— В конечном счете они, возможно, окажутся в выигрыше. Как и все мы, — сказал Майерс, предпочитая не ссылаться на дюжину известных ему случаев, когда ТКА обманывала своих клиентов, преследуя собственные интересы.

— Попросите меня о чем угодно, Эл, но не предлагайте мне пожертвовать интересами клиента! — возмущенно сказал Доктор.

Убедившись в том, что Коун не уступит, Майерс решил прибегнуть к угрозе.

— Нам уже отказал Банковский трест. И Американский банк. Если мы займемся интенсивным поиском денег, в киномире распространится слух о том, что трое ваших важнейших клиентов не внушают доверия финансистам. Как это отразится на их будущих гонорарах? Настаивая на этой выплате, они, возможно, совершат самую худшую ошибку.

— Я буду с вами честным, Эл. Если они попросят у меня совета, мне придется сказать им, что они должны требовать выполнения условий контракта, — сказал Доктор.