Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Она поднялась на сцену, позволила поцеловать себя и приготовилась к вручению маленькой статуэтки. В нужный момент по ее щекам потекли слезы, вызвавшие новый шквал аплодисментов. Когда вторая волна оваций стихла, Джоан подошла к микрофону и произнесла речь. Она поблагодарила режиссера, сценариста, продюсера и «сотни других людей, являющихся кровью картины, без которых никто из нас не смог бы играть и даже существовать».

Замолчав, еще сжимая золотую статуэтку, она поспешила за кулисы, чтобы позировать фоторепортерам. Снимки, опубликованные в журналах и газетах, принесут вторую жизнь картине и миллионы долларов — студии. Тем более в данном случае: фильм с участием Джоан был назван «Лучшей картиной года».

После вручения последнего «Оскара» Джеф, как и вся публика, встал, чтобы отправиться в отель, где гостей ждал поздний ужин с танцами. Он задержался в проходе, чтобы выслушать поздравления по случаю успеха Джоан. Когда он попал за кулисы, всеобщее возбуждение вокруг Джоан начало стихать. Она позировала для иностранной прессы с той же счастливой улыбкой, уже немного усталой. Джеф увидел предательские пятна, появившиеся из-под жакета. Джоан еще ничего не сказала, но он знал, что она захочет поехать домой, принять душ, переодеться перед ужином.

На ее лице было то выражение, которое появлялось, когда Джоан действительно нуждалась в Джефе. Он протиснулся к ней через толпу фотографов и сказал:

— Мисс Уэст ждут на ужине. Пожалуйста, извините нас.

Он повел ее мимо назойливых фотографов к двери сцены.

Джеф разыскал их лимузин, и они помчались в сторону Беверли-Хиллз. Джоан трогала пальцами ненадписанную статуэтку, служившую символом до того момента, как ей пришлют настоящего «Оскара» с выгравированной фамилией актрисы. Джеф отметил, что она ласкала статуэтку, словно маленькая девочка, получившая в подарок новую желанную куклу.

Она завоевала «Оскара». Теперь она не боялась помять дорогое платье из ламе, испортить прическу, не стеснялась того, что пахла, как портовый грузчик, весь день проработавший под жарким солнцем. «Оскар» принадлежал Джоан, что бы она ни делала до конца ее жизни.

Они подъехали к дому. Джоан выскочила из лимузина; Джеф попросил шофера подождать. Он заметил более дюжины телеграмм, лежавших на столе в холле. Джоан не стала читать их и устремилась в ванную, под душ, чтобы избавиться от собственного ненавистного запаха. Уже на лестнице она начала снимать с себя жакет.

Джеф принялся вскрывать желтые конверты. Он слышал, как Джоан открывала двери, хлопала ими. Он улыбался, пока не прочитал одну из телеграмм: «Как бы я хотел находиться рядом с тобой сегодня. Но скоро. Скоро. С любовью, Мел». Каждое послание заканчивалось словами «С любовью» и чьим-то именем, но это вызвало у Джефа особое раздражение. Телеграмма была прислана Мелом Ле Вином, режиссером картины, принесшей Джоан «Оскара». Сейчас Ле Вин находился на натуре в Коннектикуте.

Ее связь с Ле Вином была не плодом воображения Джефа, а предметом голливудских сплетен. Джоан не вернулась домой вечером после предварительного просмотра фильма в «Тарзане». Такое случилось впервые за все годы их брака — за исключением тех дней, когда кто-то из супругов находился на натуре. Ее объяснение со ссылкой на затяжной ливень, который иногда обрушивается в январе на Калифорнию, могло быть правдивым, но Джеф отнесся к нему с недоверием. Он сделал вид, будто поверил ей. Поступил так ради них обоих. Длительное бездействие уже начало влиять на его способность четко оценивать ситуацию и давать выход гневу. Профессия предавала его в такой же степени, как и жена со своим режиссером-евреем.

Джеф не считал себя антисемитом, но почему-то Ле Вин с липовым написанием явно еврейской фамилии раздражал его сильнее, чем другие мужчины, в связях с которыми он подозревал Джоан. В чем была причина — в национальности Ле Вина или в том, что он поставил фильм, принесший Джоан этого проклятого «Оскара»? Прежде Джефу не приходили в голову такие мысли. Но сейчас, стоя в холле своего большого дома с кипой телеграмм в руке, помня о лимузине, который повезет их на ужин, где на Джоан обрушатся многочисленные поцелуи и поздравления, а он будет улыбаться и ждать, Джеф внезапно понял, что этот вечер — финал их брака. Вот почему он ненавидел Ле Вина. Одной картиной, одной ролью режиссер не только вознес Джоан на вершину кинобизнеса, но и навсегда отнял ее у Джефа. Ненавидя жену, он еще сильнее любил ее. Еще больше нуждался в ней. Или, возможно, в ощущении безопасности, покоя, которое давали ему в течение последних пятнадцати месяцев этот дом и далеко не идеальный брак.

Он закончил просматривать телеграммы, бросил их на столик, подошел к бару. Твердые кожаные каблуки громко зацокали о мраморный пол холла. Идя мимо кабинета, Джеф заметил там тусклый свет. В центре комнаты стояло ведерко для охлаждения вина, которое они купили в Лондоне во время посещения серебряных усыпальниц четыре или пять лет тому назад. В нем лежала зеленая бутылка с пробкой, завернутой в золотистую фольгу. Он подошел ближе и увидел намокшую карточку, прикрепленную к бутылке.

Он решил, что это подарок от Марты. Красивый жест. Взяв карточку, Джеф обнаружил, что бутылку прислал Генри Уотерман, писатель, создавший сценарий двух последних картин Джоан. Джеф взглянул на послание.

«Моей принцессе в ее великий вечер. С любовью, Генри».

Злость, которую пробудила телеграмма Ле Вина, усилилась. Джеф смял карточку, бросил ее в ледяную воду. Затем, поддавшись внезапному порыву, схватил бутылку и швырнул ее в стеклянную дверь, ведущую на веранду. Сверху донесся взволнованный крик Джоан:

— Джеф, что случилось? Джеф?

Помолчав, она закричала снова:

— Джеф? Где ты? Что случилось?

Не ответив ей, он вернулся в холл. Увидел возле верхнего конца лестницы обнаженную Джоан, которая вытирала себя толстым изумрудно-зеленым полотенцем. Он начал медленно подниматься по ступеням с решимостью, заставившей ее спросить:

— Джеф, что случилось? Что это был за шум?

— Ничего, — сказал он.

— Стекло разбилось, — увидев выражение его лица, она замерла. — Джеф? Что это был за шум?

— Просто кто-то бросил бутылку шампанского в стеклянную дверь, — небрежным тоном произнес Джеф.

— Бутылку шампанского? Кто мог совершить такой безумный поступок?

— Я, — ответил он.

Стоя на две ступени ниже Джоан, он вырвал полотенце из ее рук.

— Джеф, — с мольбой и возмущением в голосе промолвила она.

Он в ярости швырнул полотенце в сторону, схватил Джоан за обе руки и неистово поцеловал в губы. Он почувствовал прикосновение ее нежной кожи к его лицу, хотя она и пыталась освободиться. Когда ее сопротивление усилилось, он ударил Джоан по лицу и поднял в воздух; его большие руки так крепко сжимали ее тонкую талию, что она едва не задохнулась. Он яростно поцеловал ее сначала в одну грудь, потом в другую. Затем укусил нижнюю губу Джоан. Она ахнула от боли и заплакала.

Держа Джоан так, чтобы она не могла пошевелиться, он отнес ее в их спальню и бросил на кровать. Она резко вдохнула воздух, попыталась отдышаться. Джеф быстро снял с себя смокинг, сорвал с шеи галстук, освободился от рубашки, не потрудившись убрать золотые запонки от Картье с сапфирами, подаренные ему женой когда-то давно к одному счастливому рождеству.

Когда она попыталась перекатиться по кровати к двери, Джеф схватил ее за руку с такой силой, что следы остались на долгое время. Он притянул Джоан к себе; другой рукой он снял трусы, бросился на Джоан; она ощутила твердость его члена.

— Хорошо, Джеф, дорогой, — тихо, почти умоляюще сказала она. — Хорошо, только не делай мне больно.

Она раздвинула бедра, ожидая, что сейчас начнется обычная прелюдия. Вместо этого он вошел в нее яростно, без подготовки. Джоан пронзила такая боль, что она даже не смогла закричать. Ее влагалище сжалось столь сильно, что Джеф поморщился. Но это его не остановило.

Он начал двигаться; ее сухое влагалище перемещалось вместе с его членом. Испытываемая им боль говорила ему о том, что Джоан тоже больно, поэтому он не останавливался. Постепенно ее внутренности увлажнились. Она начала реагировать; когда боль прекратилась, желание Джефа иссякло.

54
{"b":"155356","o":1}