Айзи не ответил. Мужчина поднял правую руку и продемонстрировал свой перстень.

— Ты не слышал о Кошачьем Глазе?

В его голосе звучали оскорбленное самолюбие и возмущение глупостью собеседника.

Кошачий Глаз, мысленно произнес Айзи. Только один заметный человек имел такое прозвище. Кошачий Глаз Бастионе. Внезапно молодой Доктор испытал страх. Он обрадовался тому, что узнал о том, с кем имеет дело, только сейчас. Догадайся он об этом раньше, его пальцы потеряли бы свою ловкость и твердость.

— Не пугайся, малыш. Я не собираюсь обижать тебя. Если бы я собирался давить на тебя, ты бы не получил от меня вот это.

Бастионе вытащил новую стодолларовую купюру.

— Интерны не имеют права принимать подарки.

— Ты хочешь, чтобы этот парень уцелел?

— Здесь он будет в безопасности, — сказал Айзи.

— Он не может быть в безопасности, оставаясь в Чикаго.

Айзи удивленно поднял брови.

— Поверь мне, — сказал Бастионе. — Этот малыш — не гангстер. Он — комик. Он работает на меня в «Ше Пари», возле Норт-Сайда. Ты слышал об этом заведении?

— Конечно.

— О'кей. Он — приличный молодой еврей с большим будущим. Он привлекает посетителей. Ирландец решил, что это наносит ущерб его клубу «Трилистник». Он послал двух бандитов в гостиницу, где живет этот парень. Это они порезали его. Если бы он умер, на этом все бы кончилось. Но поскольку он уцелел и видел их, они не оставят его в живых, если он не покинет Чикаго. Они явятся сюда, прямо в твое отделение «В», и прикончат его! Ты хочешь, чтобы это случилось?

— Нет.

— Тогда забудь о рапорте. Мы заберем парня с собой.

— Он должен находиться под наблюдением врача. В течение всей следующей недели.

— Если ты хочешь сделать это, мы с тобой договоримся.

— Нет. Спасибо. Не забудьте снять швы через четыре дня. Иначе возможно нагноение.

— Хорошо. Через четыре дня. Но помни — никаких рапортов. О'кей? Мне нечего бояться. Меня они не тронут. Я беспокоюсь о нем.

Поколебавшись, Айзи кивнул.

— О'кей, малыш! Я ничего не забываю.

Мускулистый человек подал знак через застекленную дверь. Двое мужчин вошли в комнату, взяли пациента на руки и отнесли его на заднее сиденье лимузина. Автомобиль скрылся в ночи.

Когда дверь закрылась, молодая медсестра, хорошенькая блондинка из Висконсина, спросила Айзи:

— Это был действительно он? Кошачий Глаз Бастионе?

— Я не мог возразить ему, — ответил Айзи. — Выпей кофе. Оно тебе необходимо.

Она налила кофе из белого фарфорового кофейника, стоявшего на газовой горелке. Айзи взял чашку и попытался отпить жидкость, но она была слишком горячей. Он отставил чашку в сторону и произнес:

— Пусть остынет.

Айзи повернулся к девушке и обнял ее. Ему нравилось прижиматься к большому бюсту медсестры, которая никогда не оказывала серьезного сопротивления. Но на сей раз она заявила:

— Не заводись!

— В чем дело? У тебя месячные? — спросил он, напрягая память.

— Миссис Риан.

— Что она сказала?

— Свои обычные слова. Об интернах. Только на этот раз она упомянула конкретно тебя.

— Она ревнует! — сказал Айзи. — Я говорил тебе, что она пыталась прижать меня в чулане, где хранится белье?

— Старая леди Риан? — удивилась молодая медсестра.

Поняв, что он шутит, девушка засмеялась. Айзи воспринял это как сигнал к действию. Он принялся засовывать руку между двумя верхними пуговицами ее накрахмаленного белого халата, чтобы добраться до грудей, считавшихся самыми твердыми в больнице.

— Не надо! — запротестовала она.

Айзи едва не отказался от своих намерений, но девушка тихо объяснила:

— Мне предстоит носить этот халат еще два дня.

Она расстегнула верхнюю пуговицу.

Айзи сунул руку под халат и прикоснулся к большой теплой груди — девушка никогда не носила лифчика. Ее сосок начал реагировать. Когда Айзи ввел язык в рот девушки, сосок стал твердым. Он вытащил грудь из халата, начал целовать ее. Через несколько мгновений она прижалась к нему с такой силой, что ему стало трудно дышать.

Другой рукой он принялся расстегивать остальные пуговицы халата.

Наступил момент, когда они оба поняли, что следует сделать. Все происходило без слов.

Он отпустил ее; его переполняло предвкушение. Она запахнула халат, выглянула в коридор, чтобы убедиться в том, что там никого нет, и выскользнула за дверь. Выждав несколько секунд, он повторил ее маневр.

Оказавшись в абсолютно темном чулане с чистым бельем, среди полок со свежими наволочками, простынями и полотенцами, он снова принялся целовать ее груди. Сбросил с ее плеч комбинацию. Девушка осталась обнаженной по пояс. Айзи сожалел о том, что в чулане темно, он не мог полюбоваться ее великолепными грудями, доставлявшими радость его рукам и губам.

Уединившись с ней в чулане, Айзи мог не сдерживать себя. Комбинация соскользнула вдоль бедер девушки и упала на пол. Она протянула руку к его ширинке, нащупала пуговицы и начала расстегивать их. Он знал, что помогать ей нет необходимости. Она вытащила его член из брюк.

Теперь началась самая сложная часть действия. Айзи должен был усадить ее на одну из полок, чтобы она смогла раздвинуть ноги и впустить его в себя. Это требовало совместных усилий, поскольку всегда существовала опасность, что при неосторожном контакте он кончит слишком быстро и все испортит.

В подобные мгновения он мог радоваться тому, что был невысоким. Более рослые интерны сталкивались с трудностями, занимаясь любовью в чулане. Молодой Коэн идеально подходил медсестре по росту. Она помогла ему. Она обладала весьма узким влагалищем для девушки с такими бедрами, но это обстоятельство лишь увеличивало удовольствие. Овладев девушкой, он помог ей поднять ноги. Она обхватила его ими; он испытал восхитительную боль. Они принялись совершать ритмичные движения. Наконец Айзи почувствовал, что она приближается к оргазму. Он начал двигаться быстрее; они кончили одновременно.

Переводя дыхание, молодой Коэн понял, что он нуждался в сексе — противоядии от страха, вызванного встречей с Кошачьим Глазом Бастионе. Он услышал голос, донесшийся из громкоговорителя:

— Доктор Коэн… Доктор Айседор Коэн… Доктор Коэн…

Прошло меньше двух недель с того дня, когда Айзи зашивал молодого комика. На одиннадцатый день он нашел в больничном почтовом ящике адресованную ему записку. «Пожалуйста, позвони по телефону 4772».

Номер был ему незнаком. В обеденный перерыв он позвонил. Айзи тотчас узнал ответивший ему голос.

— Привет, Док. Я о тебе беспокоился. Я не люблю оставаться должником. Ты делаешь что-то для меня. Я делаю что-то для тебя. Мы квиты. Я знаю, что ты не берешь деньги. Если бы ты принадлежал к братве, я мог бы рассчитаться с тобой, наехав на твоего врага. Но в твоем случае необходимо что-то другое. Наконец я придумал. Ты играешь на скрипке. Руководишь ансамблем. Работаешь несколько дней в неделю. В разных местах. Где придется. Так вот — у меня есть для тебя работа. Два вечера в неделю. Пятница и суббота. В моем маленьком заведении на Кларк-стрит. Легкая работа. Хорошие деньги. Тебе будет оставаться тридцать-сорок долларов в неделю. Регулярно. Что скажешь?

— Я… я дежурю каждую вторую субботу, — ответил Айзи.

— Договорись с кем-то из коллег.

— Я…

— Послушай, малыш, я прошу тебя сделать то, что ты уже делаешь. Но только за хороший гонорар. В чем проблема?

— Я подумаю.

— Пока ты думаешь, земля будет вращаться, ты только потеряешь время. Соглашайся! Скажи «да».

Айзи промолчал.

Бастионе позвонил еще два раза, прежде чем Айзи наконец сдался.

— Хорошо! — сказал Бастионе. — Кажется, евреи приносят мне удачу.

Доктор Айседор Коэн уговорил двух других интернов подменять его по пятницам и субботам. Пять дней и вечеров в неделю он был врачом Синайской больницы. Но в шестой и седьмой вечера он становился руководителем ансамбля, игравшего в одном из клубов Бастионе. Это место кишело проститутками и коммивояжерами. Однако он мог не опасаться, что ему не заплатят и что ему придется отдать своим коллегам гонорар, превышающий его собственный.