— Дэниел, — терпеливо проговорила Миси, — на людей производят впечатление самые разнообразные вещи.

— Он «деловой»? Да или нет?

— Он деловой. В широком смысле.

— Кажется не подходящим типом для Рени.

— В качестве мужа — безусловно.

— Тогда в связи с антиквариатом?

— Очевидно. Но у Мэнни в этой области хватает своих дел.

— Не могла Рени выловить что-то, что его бы заинтересовало?

— Или, скорее, кого-то.

— Женщину?

— Женщину, мужчину… Это безразлично и для Рени Ноулс, и для Мэнни Джектора.

— Не могло случиться, что ему Рени понадобилась просто для… ну, ты поняла.

— Для развлечения? Нет. Мэнни — милая штучка, но он — именно то, что он есть. Секс с… э…

— С лисой?

— Ты так думаешь? — Мисси рассмеялась довольно горько. — В ней не было ничего особенного, Дэнни.

Я сказал, выдержав паузу:

— Что думаю я, не важно. О чем мог думать Мэнни?

— Секс с лисичкой, как ты выразился, его бы не заинтересовал. Он — из хищников и спит с той женщиной, которую выбрал жертвой. Секс для него орудие. Он им пользуется, чтобы их подчинить. Более того, поскольку в целом он ненавидит секс почти со всеми женщинами, он может обвинить их в том, что они вынудили его к извращениям. Когда приходит время выкручивать им руки, он заводит себя до такой степени, что проделывает это эффективно и с удовольствием.

— Эй, Мисси. Что ты разумеешь под «извращениями»?

— У Мэнни открытый счет на одну оклендскую темницу.

— Как, черт возьми, к тебе попадают такие грязные сплетни?

— Милый, ты же не думаешь, что я целыми днями читаю Пруста.

— Кожа, цепи, зажимы на соски и все такое?

— Все такое плюс мольбы приколоть его язык к грязному полу острием стилета.

— Ты все выдумала, — сказал я с надеждой.

— Извини, нет. Но, раз уж ты об этом заговорил, у меня неплохое воображение.

— Смею спросить, что значит «воображение» в этом контексте?

— В моем случае это значит, что для того, чтобы что-то вообразить, не обязательно это проделывать.

— Давай пропустим это, — решительно предложил я. — Этот Джектор походит на мерзкого типа.

— Чушь, — фыркнула Мисси. — Ничего в нем особенного нет, верно говорю.

— Мисси, а ты уверена, что все это не выдумала?

— Чего ради? Пощекотать тебе нервы?

Я зажмурился.

— Я холоден и невозмутим.

— Ох, милый, в этом городе нет ничего тайного. Мэнни Джектор — вот тебе всего один дурной пример — слишком заметен, чтобы долго хранить свои мелкие грязные секретики. Слишком много жен у него перебывало; слишком многих он облапошил; он попадал в газеты, в суды, пользовался услугами адвокатов. Он бывает на всех приемах. Мэнни Джектор известен всем.

— И люди не отказываются иметь с ним дело?

— Коллекционер, который тратит деньги, рано или поздно обнаружит, что у Мэнни есть именно то, что ему надо. Тут тебе и всё. Если он делает дело, кого касается его личная жизнь? Скажем, твой папочка оставил тебе небольшую коллекцию банков или несколько нефтяных или газовых скважин, так что тебе ни одного дня в жизни не приходилось работать. День и ночь твоя главная забота как бы не спиться насмерть. Когда жизнь преподносит тебе все на блюдечке, то среди всего прочего она каждый день преподносит тебе коктейль в полдень.

— Давай вернемся к типу, о котором говорили.

— Ах, о нем… Ну, такие, как Мэнни, склонны изобретать интересы в жизни. Скажем, лошадиные бега. Он хорошо разбирается в лошадях. У него их было пять-шесть десятков — раньше, когда он был женат на Эллен Тэтчер. Если бы ей все это не наскучило, и она его не бросила, он бы, возможно, не стал пижонистым мелким воришкой, какой он сей… О господи, Мисси наговорила лишнего. Ты этого от меня не слышал.

— Маленькая птичка пропела что-то насчет воровства.

— Маленькая птичка хотела сказать — мошенник. Речь не о воровстве как таковом.

— Чем же он тогда занимается?

— Мошенничает.

— О!

— Это тонкое различие перед лицом закона. Но, в общем, Мэнни Джектор умеет достать все что угодно по сказочным ценам и знает, где продать, когда наступит время. Не обязательно кража. Он превосходный старьевщик.

— Как Рени?

— В точности. Взгляни правде в глаза, Дэнни. Джектор был ее наставником. И, до какой-то черты, какими бы скользкими, дешевыми и отвратительными он или она не представлялись людям, если у них есть товар, с ними имеют дело. Больше того, как ты мог бы заметить, кое-кому кажется увлекательным возиться со слизняками. Как иной актер любит водиться с отребьем.

— За какой-то чертой они, конечно, отправляются домой и поднимают подъемный мост.

— Раньше или позже. Скорее раньше.

— Еще какие-нибудь Мэнни числятся в твоей бальной книжечке?

— Двух более чем достаточно.

— Мы забыли об адвокате.

— Никакая доза прозака не заставит меня забыть этого парня, но Рени с ним знакома не была.

— Джектор выглядит довольно обнадеживающе.

— Не слишком удачно сказано.

— Так что теперь?

— Ну, давай посмотрим… — она пошуршала бумагой. — По-моему, сегодня вечером назначена презентация.

Я взглянул на календарь над верстаком. Пусто. Как мне и хотелось.

— Кто-то из моих клиентов?

— Там будет много народу. Не помню, чья именно. Какой-то тип, который расписывает холодильники.

— Холодильники?..

— Да. Де-Гамс, Гамц… А, вот: Генри Додд-Гампсон.

— Генри Додд-Гампсон. Ты это всерьез?

— Нет, конечно. Серьезность чем-то напоминает серость. Покажи мне девушку, которая хотела бы иметь что-то общее с серостью.

— Он расписывает холодильники!

— Дэнни, — терпеливо сказала она. — Всем нужны холодильники.

— Этот тип не сумеет нацарапать фломастером цифры на коробке.

— У него есть стиль. Там будет много народу.

— Я и на пороге этого шоу не появился бы, если бы…

— А если там будет Джектор?

— Откуда ты знаешь?

— Дорогой, — хихикнула Мисси, даже не пытаясь скрыть звон льдинок, — Мэнни Джектор — европейский агент Генри Додд-Гампсона. Если он в городе, то непременно будет на презентации своего клиента.

— А он в городе?

— Н-ну… Давай выразим это так: позапрошлой ночью у него было свидание с оклендской «хозяйкой». Что ты об этом думаешь?

В маленьком невскрытом пакете на моем верстаке скрывался новенький наконечник для распылителя. Я минуту поиграл с ним и отложил в сторону.

— Мисси, ты уверена, что никогда не читала Пруста?

— Дорогой, — в ее голосе слышался смех. — К чему мне читать Пруста, если я по нему живу?

Галерея оказалась набита битком. Слоан и Пикеринг поднялись нынче так высоко, что даже держали обслуживаемую стоянку, а ведь я еще помнил времена, когда у двух женщин, начавших дело, не хватало денег отпечатать каталог. В то время когда Джон Пленти писал гигантские абстракции и ничего за них не получал, они первые дали ему место для персональной выставки.

Времена переменились. Молодые люди с красными эмблемами на белых куртках и переговорными устройствами отгоняли машины от входа на стоянку у Эберкадеро за десять кварталов, сновали туда-сюда и выглядели очень шустрыми. Двадцать долларов чаевых считались нормой, и ребятишки уводили гигантские Джипы, из которых едва видны были их макушки, — машины, выросшие из двухместных «жуков» Второй мировой, хотя и не доросшие до бронированных автомобилей государственных персон, на сходство с которыми претендовали, однако нарушавшие калифорнийские законы об охране среды воинственными выхлопными трубами.

Каждый такой танк для светских персон дорого обходится и в содержании, и в вождении и каждый еще напоказ разукрашен золотыми бляшками. При случае его владелец на своем четырехколесном звере сокрушит любую преграду, какую крестьяне возводят между убийственной анархией и своей отгороженной общиной. Первый шаг к победе — взрыв бензоколонки.

Паренек в ливрее забрал «ягуар», по телефон Мисси оставила, сунув его мне в карман куртки.