Я показал ему фотографию Каролин.

– Имею в виду ее, – сказал я самым спокойным голосом, на какой только был способен.

Райан скользнул взглядом по фотографии, но я уловил узнавание. Он мгновенно овладел собой. Что ж, Райан умнее, чем я предполагал.

– Симпатичная. Кто она?

– Вы хотите сказать, что никогда не видели ее?

Он рассмеялся, и в голосе зазвучали интонации телеведущего.

– Мне нужен адвокат?

– Мы нашли в ее квартире номер вашего телефона. Эту девушку убили.

– Мне очень жаль, что убили. Но мой номер телефона есть у многих.

– У многих девушек по вызову?

– Слушайте, я не знаю, чего вы хотите от меня, но здесь явно какая-то ошибка.

Не важно, как относилась к нему публика, но для меня этот парень стал настоящим дерьмом. Я не сомневался: ему наплевать на Каролин и на то, что с ней случилось.

– Ей было двадцать четыре года, – сказал я. – И снова поднял фотографию. – Кто-то кусал ее. Скорее всего изнасиловал, прежде чем убил. Затем сунул ее труп в измельчитель для древесины. Мы нашли то, что от нее осталось. Останки в пластиковом мешке перевозил парень из банды.

– Зачем вы… Зачем вы все это рассказываете мне? Я не знал эту девушку.

Я взглянул на часы.

– Хочу предложить вам сделку, Райан. Условия действительны в течение тридцати секунд. Вы сообщите мне сейчас же, как узнали о ней, а я вычеркну ваше имя из расследования. Если, разумеется, вы не замешаны в чем-то более серьезном, чем сводничество.

– Это угроза?

– Двадцать секунд.

– Даже если бы я понимал, о чем идет речь, откуда мне знать, что вы тот человек, за которого себя выдаете?

– Ниоткуда. Пятнадцать секунд.

– Простите, детектив, но катитесь ко всем чертям.

Я уже сжал кулак, но сдержался. Райан поморщился и сделал шаг назад.

– Убирайтесь из моего офиса, или мне придется выбросить вас силой.

Я дождался, пока не истекли тридцать секунд.

– Увижу вас в новостях. Не сомневайтесь, вести их будете не вы.

Двести миль густого, старого виргинского леса отделяли хижину Реми Уильямса почти от всего происходящего в мире. Человек мог бы орать здесь всю ночь, и его никогда не услышали бы.

Не то чтобы здесь много орали. Реми ценил эффективность и делал свою работу отменно.

А занимался он устранением.

Вот чего он не любил, так это сюрпризов. Таких, например, как яркий свет фар, осветивших окно хижины в ту ночь.

Он выскочил через заднюю дверь с одним из трех своих «ремингтонов», которые держал именно для незваных гостей. Обежав хижину, Реми занял позицию, откуда отлично видел темный седан, остановившийся перед его жилищем.

Он разглядел, что машина – «понтиак», черная или темно-синяя. Из автомобиля вылезли двое мужчин.

– Кто-нибудь дома? – крикнул один из них. Голос показался знакомым, но Уильямс все равно держал «ремингтон» у бедра.

– Что вы здесь потеряли? – произнес он. – Никто не звонил и не предупреждал.

Тени повернулись на голос.

– Расслабься, Реми. Мы нашли его.

– Живого?

– В данный момент живого.

Реми обошел крыльцо и, сменив винтовку на фонарь с батарейками, тут же включил его.

– Как насчет сбежавшей девчонки?

– Все еще ищем, – сказал самонадеянный белый парень. Реми не знал, как их зовут, и знать не хотел. Ему было известно, что темный умнее и опаснее. Молчаливый, но решительный, ничем не остановишь.

Он обошел машину и постучал по багажнику фонарем.

– Открывайте.

Молодой бродяжка в багажнике, совсем голый, как новорожденный, был наполовину завернут в старую простыню и с клейкой лентой на губах. Увидев Реми, он начал дергаться и извиваться, будто искал в багажнике место, куда спрятаться.

– Почему, черт возьми, на нем ничего нет? Какой в этом смысл?

– Когда мы накрыли его, он трахал девчонку.

– И она…

– О ней позаботились.

– Вы должны были привезти ко мне и ее для надежности.

Реми повернулся к парнишке. Тот замер, и только глаза его безостановочно бегали.

– Забавная маленькая песчанка, верно?

Запустив руку в багажник, Реми выдернул оттуда парнишку и повернул его так, чтобы он разглядел в свете автомобильных фар старый измельчитель для древесины.

– Теперь ты знаешь, почему оказался здесь, и я не стану вдаваться в детали, – сказал он. – Мне только нужно выяснить одну вещь, и я хочу, чтобы ты как следует подумал, прежде чем ответить. Ты кому-нибудь рассказывал об этом месте? Хоть одной душе?

Парнишка усиленно затряс головой – нет, нет, нет.

– Ты вполне уверен, сынок? Не стал бы мне врать? Особенно сейчас?

Голова изменила направление и затряслась – да, да, да.

Реми громко рассмеялся.

– Только взгляните, он похож на идиотских болванчиков, которых вы лепите на приборные доски в машинах. – Присев и оказавшись лицом к лицу с мальчишкой, он положил ладонь ему на голову и начал раскачивать ее.

– Да, да, да… нет, нет, нет… да, да, да…

Затем с силой повернул голову, шея громко хрустнула, и парень свалился на землю, как сломанная игрушка.

– И это все? Сломал ему шею? – спросил один из приехавших. – И для этого он нужен был нам живым?

– Ну, все клево, – отозвался Реми. – У меня насчет подобного интуиция.

Мужчины покачали головами, сочтя его тупицей.

Ничуть не обескураженный Реми предложил:

– Эй, ребятки, не хотите задержаться, промочить горло? У меня есть приличное пойло.

– Нам пора двигаться, – ответил смуглый призрак. – Спасибо за предложение. В другой раз, Реми.

– Как хотите. Без проблем.

На самом деле нигде поблизости не было и капли алкоголя. Реми покупал ящиками воду в бутылках и, кроме нее, пил чай со льдом. Алкоголь – яд для организма. Ему хотелось, однако, чтобы эти напыщенные уроды не думали о нем хорошо.

Они – типичные государственные винтики, эта парочка, способная видеть все и вместе с тем не видящая ничего. Посмотри они повнимательнее, поняли бы, когда их испытывают и с чем имеют дело.

– Еще одно, – добавил Реми. – Больше никаких перевозок. – Он подтолкнул мертвого парнишку ногой. – Сами знаете, в последний раз произошел облом. После него я сам буду избавляться от останков.

– Договорились. Он ваш.

Они уехали, даже не помахав на прощание. Реми же помахал, подождал, когда смолк звук мотора, и принялся за работу.

Парнишка был кожа и кости, и на его разделку ушло не больше времени, чем обычно уходит на девушку. Два разреза под коленями, два на бедрах, два на плечах, один на шее. Затем один длинный разрез посреди его тощей груди. Ножом получалось грязнее, чем пилой или топором, но Реми всегда любил мокрую работу.

Закончив с этим, он потратил десять минут, чтобы пропустить парня через измельчитель и собрать останки в пластиковый мешок. Он каждый раз удивлялся, какие легкие эти мешки, будто в измельчителе, кроме пены и осадка, оставалось что-то еще.

Реми принес из хижины лопату и фонарь, после чего бросил мешок в тачку и покатил ее в лес. Направление не имело значения. Где бы этот парень ни оказался, он исчезнет навеки.

– Никто никогда не увидит и ничего от него не услышит, – пробормотал Реми, покачивая головой вверх-вниз и из стороны в сторону и повторяя: – Нет. Нет. Нет. Никогда. Нет. Нет. Нет. – И расхохотался.

Среди ночи меня разбудил громкий шум. Внизу что-то упало и разбилось. Я был почти уверен в этом. Я взглянул на часы. Увидел, что только половина пятого.

– Ты слышала?

Бри подняла голову с подушки.

– Что слышала? Я только что проснулась. Хотя не совсем.

Я уже встал с кровати и натягивал спортивные брюки.

– Алекс, ты куда?

– Пока не знаю. Пойду взгляну. Сразу же вернусь.

Посередине лестницы я остановился и прислушался. Я видел, что небо за окном синело, но в доме все еще было темно.