Начальник отдела Кристина Карри действительно ждала нас. Ее беглая улыбка и рукопожатие были не теплее вчерашней овсянки.

– Для нас это все немного против правил, – сказала она. – Надеюсь, все будет проделано тихо? Так, детективы?

– Разумеется, – заверил я ее. Думаю, ей хотелось, чтобы мы с Сэмпсоном поскорее ушли.

Просмотрев наши бумаги и сравнив подпись Николсона в полдюжине мест, мисс Карри провела нас к лифту в задней части мезонина. Мы быстро поехали вниз.

Ячейка Николсона под номером 1665, одна из самых больших, была расположена в глубине комнаты.

После того как мы открыли верхнюю дверцу, мисс Карри вытащила длинный прямоугольный ящик и отнесла его в комнату для просмотра.

– Я буду снаружи, пригласите меня, когда закончите, – произнесла она.

В ящике мы нашли три дюжины дисков, каждый в отдельном конверте с обозначением даты от руки, черным маркером. Там же мы обнаружили пару кожаных папок с написанными от руки заметками, адресами и финансовыми документами.

Через несколько минут мы удалились, унося содержимое ящика в наших двух кейсах.

– Да благословит Господь Тони Николсона! – сказал я хладнокровной мисс Карри.

Остаток дня мы с Сэмпсоном провели с нашими ноутбуками в моем офисе, рассматривая и классифицируя частную сексуальную жизнь богатых и в основном знаменитых. Репертуар оказался на удивление однообразным, особенно принимая во внимание то, что предоставлял им Тони Николсон в клубе.

Правда, список влиятельных игроков представлял собой большую кучу дерьма. По меньшей мере половина лиц была узнаваема: они относились к числу тех, кто обычно присутствует на инаугурации президента. Причем в первом ряду.

Николсона посещали не только мужчины, но и женщины. Их было раз в двадцать меньше, но и они наведывались туда. Среди них я узнал бывшего представителя США в ООН.

Мне приходилось напоминать себе, что каждый из этих людей, по крайней мере технически, подозревался в убийстве.

Мы составили журнал, используя даты, указанные на каждом диске, записали имена опознанных нами клиентов и выделили тех, кто был нам неизвестен. К тому же я пометил, где именно в клубе происходила та или иная сцена. Больше всего меня интересовала квартира над каретным сараем, и теперь я считал ее ключевым местом в истории с убийствами.

Внезапно мы обратили внимание на интересную закономерность в этих записях.

– Джон, дай мне посмотреть, что ты нарыл. Хочу кое-что проверить.

На этой стадии все наши заметки были написаны от руки, так что, положив листки рядом, я начал сравнивать.

– Здесь… здесь… здесь…

Каждый раз, когда кто-то пользовался квартирой, я обводил дату красным. Затем посмотрел на все, что обвел.

– Видишь? Некоторое время эту квартиру над сараем использовали регулярно, но примерно полгода назад все прекратилось. Больше там не было никаких сборищ.

– И что произошло полгода назад? – спросил Сэмпсон. Вопрос носил риторический характер, поскольку мы оба знали ответ.

Именно тогда начались убийства.

Но куда же подевались остальные диски Николсона?

После работы я купил тайской еды в ресторане на Седьмой улице и принес ее Бри в больницу. Конечно, она заслужила более пристойный ужин, но это все же лучше, чем котлета из больничного кафетерия.

Казалось, Бри устроила для себя мобильный офис в палате – ноутбук, маленький принтер и папки, разложенные на столике в углу. На экран компьютера был выведен какой-то медицинский канал, и когда я вошел, она торопливо делала записи.

– Кто заказывал карри пананг? – спросил я от дверей.

– Наверное, я, – ответила Бри.

Пробравшись через свое оборудование, она поцеловала меня.

– Как поживает наша старушка?

– Сопротивляется. Она удивительная.

Нана выглядела, пожалуй, более умиротворенной, но в остальном приблизительно так же, как и раньше. Доктор Инглфилд уже предупредила нас, чтобы мы не придавали слишком большого значения мелочам. Можно сойти с ума, разглядывая легкий тик и судорогу. Главное – быть постоянно рядом и не терять надежду.

Пока я распаковывал еду, Бри ввела меня в курс событий. Доктор Инглфилд собиралась держать Нану на бета-блокаторах. Сердце у нее все еще слабое, но работает бесперебойно. Диализ собираются сократить до трех раз в сутки.

– Здесь теперь новый врач, доктор Албингдон. Поговори с ней об этом. У меня есть ее номер.

Взяв у Бри визитную карточку, я подал тарелку с едой.

– Ты слишком надрываешься, – заметил я.

– Зато у меня впервые есть семья. Ты ведь это знаешь.

Я это знал. Мать Бри умерла, когда девочке было пять лет, а отец после смерти жены особого интереса к детям не проявлял. Ее вырастили кузины, и она, уехав из дома в семнадцать лет, никогда не оглядывалась.

– Все равно, – возразил я, – ты же не можешь постоянно отпрашиваться с работы.

– Милый, послушай меня. Мне очень жаль, что все это случилось, но пока дела обстоят таким образом, я нахожусь именно там, где хочу находиться. И точка. Я в полном порядке.

Намотав на вилку рисовую вермишель, Бри сунула ее в рот и улыбнулась мне так, как давно не улыбалась.

– А что сделают на работе? Заменят меня? Заменить меня не так просто.

С этим не поспоришь.

Вообще-то я не уверен, что смог бы делать все то, что делала Бри. Вероятно, я не так великодушен, но с ней я чувствовал, что мне повезло, и за это был безмерно благодарен.

Мы провели остаток вечера с Наной, читая вслух отрывки из «Другой страны», которую она всегда любила. Около десяти мы пожелали ей спокойной ночи, и впервые за долгое время я отправился спать домой, в свою постель. Рядом с Бри, где и есть мое место.

На следующий день позвонил Нед Маони и попросил меня встретиться с ним в саду скульптур Хиршхорна. Немедленно покинув офис, я направился туда.

«Все продолжается. В ускоренном темпе. Что теперь нужно Неду? Что ему удалось нарыть?»

Нед уже ждал меня, сидя на низкой бетонной стене. Увидев меня, он вскочил и начал излагать последние новости, даже не поздоровавшись. Зная Неда, я понял, что мне следует молчать и слушать.

Видимо, Бюро уже получило административное разрешение заглянуть в иностранные банковские активы Тони Николсона. Они нашли целый список вложений, новых счетов и фамилии лиц, открывавших эти счета, воспользовавшись так называемой программой «Свифт».

«Свифт» расшифровывалось как Общество мировых межбанковских телекоммуникаций. Эта международная организация, базирующаяся в Бельгии, ежедневно отслеживает около шести миллионов сделок. Их банк данных не включает обычные банковские операции – они, например, не знают, когда я пользуюсь банкоматом, – но почти все остальное там есть. Программа подвергалась дотошному изучению с точки зрения ее законности, но вдруг стало известно, что правительство США пользуется этой программой, чтобы отследить мобильные террористов или звонки в полицию. Если и возникали какие-то препятствия, кто-то в Бюро сумел их талантливо обойти.

– Если бы это было мое дело, а оно не мое, я бы начал с сумм, – сказал Маони, продолжая сливать мне информацию. – Я начал бы с самых крупных депозитов на счет Николсона и стал бы постепенно спускаться. Но я не знаю, каким временем ты располагаешь. Дело-то невероятно горячее. Что-то здесь не в порядке, причем по-крупному.

– Разве Бюро еще не в курсе?

Это был первый вопрос, который я задал за пять минут его непрерывного монолога. Я впервые видел Неда в таком возбуждении. Обычно он занудлив, как циркулярная пила.

– Честно говоря, не знаю. – Он пожал плечами. Мы начали новый круг по запущенному саду.

– Что-то происходит, Алекс. Вот тебе пример. Я этого не понимаю, но все дело передали агентству в Шарлоттсвилл, а ведь это филиал. Полагаю, они будут работать вместе с Ричмондом.