— У вас разве нет детей? — простодушно спросил он.

— Нет, — сухо отрезала Ориан.

Сам того не желая, добрый человек затронул ее больное место. По крайней мере так она подумала перед тем, как ответить. «Время летит слишком быстро, Ориан, — сказала она себе. — И среди всех этих бегающих и щебечущих малышей нет ни одного твоего, нет даже ни малейшего следа будущего отца, который сумел бы восполнить эту недостачу».

Мрачное настроение Ориан сразу бросилось в глаза появившемуся у колеса Алену Натански. Для того чтобы разрядить атмосферу, он протянул ей пакетик с обжаренным в сахаре миндалем. Она без слов взяла его и лишь слегка улыбнулась. Они встали в очередь. Небо над Парижем было голубым-голубым, словно вымытым начисто. Заняв место в покачивающейся корзине, они за несколько секунд вознеслись к небесам. Колесо остановилось, и Ориан с самой высоты пренебрежительно взглянула на землю. Раньше она и не такое видела, более впечатляющее, но ей не хотелось об этом говорить. Зачем? Натански занял ее разговором о своих габонских открытиях.

— Черная пеньковая веревка? — громко удивилась Ориан. — Кому понадобился такой спектакль?

— Во всяком случае, не доктору Диало. Нет, кроме шуток, он и вправду побледнел, когда увидел ее.

Ориан замолчала. Она смотрела на силуэт Эйфелевой башни вдалеке, на поблескивающий под солнцем, словно позолоченный купол дома Инвалидов. По возвращении из Обани она нашла записку от Давида. Он уехал к бабушке с дедушкой, жившим в районе Аркашона. Он благодарил ее за то, что она всерьез восприняла смерть его отца вопреки официальной версии. Если бы не она, он, наверное, сошел бы с ума. С тех пор на душе Ориан лежала тяжесть, природу которой она не смогла бы объяснить. И, только увидев Натански, она нашла ответ. Но пусть Давид пока пребывает в неведении. Ей противно чувствовать собственное бессилие.

В «Финансовой галерее» ее ожидал сюрприз. Плохой. Да она и не надеялась ни на что хорошее в этот период, когда, казалось, все шаталось у нее под ногами. Гайяр вызвал ее в свой кабинет. Там, в кресле напротив патрона, сидел небольшого роста мужчина, пузатенький и коротко остриженный под «ежик». Он встал, когда вошла Ориан, а топью протянул ей мягкую руку, которую она небрежно пожала. Советник Маршан ей не понравился. Пока Гайяр знакомил их, она неприветливо посматривала на этого типа, явно чувствовавшего себя не в своем тарелке: он то и дело запускал пальцы в волосы, меняя позы, говорил витиевато, подчеркнуто повторяя, как он горд тем, что будет работать в таком солидном учреждении.

— Солидное, — подхватил следователь Гайяр, — но средств у нас маловато и влиятельности, как вы сами быстро убедитесь.

— Скромничаете, — возразил коротышка, засмеявшись. Его смех напоминал звук наматываемой на барабан ржавой цепи. Он повернулся к Ориан. — Читал, читал о вас лестные статьи в прессе, — медовым голосом произнес он. — Полагаю, что все в них правда, хотя мы с вами знаем, как любят журналисты романтизировать нашу профессию, дабы поизящнее подать ее своим читателям.

— Все, чего мы здесь добились — я говорю об улучшении нашей материальной базы, — сделано ценой беспощадной борьбы с министерством юстиции, — ответила Ориан. — Что касается положения дел — не все у нас так гладко. Нам ставят в вину, что мы больше занимаемся середнячками Допускаю, но без них мы вынуждены были бы отказываться от дел покрупнее, я уж не говорю о привлечении к суду влиятельных лиц. Чем меньше материала _в досье, тем труднее его разрабатывать. К тому же деда рам достались в наследство крайне запутанные в трудные, так что нам пока и крыть нечем.

Гайяр молча следил за разговором между его протеже и новичком, Он надеялся, что некоторое соперничество пойдет на пользу работе бригады, однако, видя перед собой разъяренную котку и фаянсовую собачку, он постепенно утрачивал эту надежду. Но в любом случае жребий брошен.

— Вы займете кабинет рядом с моим, — бросил он Маршану.

Орман испепелила патрона взглядом и вышла, стуча каблучками, даже не взглянув на нового кояяегу.

На своем столе она увидела дискету с запиской программиста мз службы информации-.

— Наконец-то принесли! — обрадовалась она.

— Да, — подтвердила Аник. — Вы даже должны были встретиться с программистом в пятнадцать часов, но не предупредили меня, так что я не могла напомнить.

Ах это свидание… Совсем выскочило из головы. Ориан хотела сказать, что в три пополудни каталась на колесе обозрения на ярмарке в Тюильри с пакетиком засахаренного миндаля в руке, но удержалась.

— Сейчас посмотрим, пригодится ли нам эта штуковина, — решила следователь.

Она вставала дискету в компьютер и стала ждать. На экране появилась серия незнакомых картинок. Она нажала кнопку, чтобы сгруппировать названия фирм, подвергшихся штрафным санкциям за различные мошенничества в последние годы. Набрала заглавными буквами «АГЕВ». На экране возникла колонка — перечисление обвинений в финансовых махинациях при заключениях контрактов на покупку нефти в Габоне. Все даты совпадали с годами президентских выборов во Франции, и это не укрылось от глаз Ориан. Каждое спорное дело прекращалось за отсутствием состава преступления со стороны некоего Альдо Канеляиэ швейцарско-итальянского гражданина, управляющего «Агев». Фирма была зарегистрирована в Великом Герцогстве Люксембург.

Ориан нажала кнопку «печать» и встала, чтобы выйти в коридор и забрать отпечатанный листок — принтер был таким шумным, что никто не хотел держать его в своем кабинете, — но раздался телефонный звонок. Звонил Эдгар Пенсон. Он только спросил, не задержится ли она сегодня на работе. Получив утвердительный ответ, он без лишних слов отключился… В пакетике оставалось три сладких орешка, Ориан положила их в рот и начала грызть так громко, что не услышала, как в кабинет без стука вошел советник Маршан. Рот ее оказался забит, и она не могла ни сказать что-нибудь, ни проглотить сладкую массу. Решительно у этого молодого волка довольно своеобразные манеры. Она едва не подавилась и закашлялась так, что на глазах выступили слезы.

— Простите великодушно, — с искренне огорченным видом извинился Маршан, — Мне надо было постучаться. Я проходил по коридору и увидел эту бумагу, которая вылезала из принтера… Я заметил, что заказ исходит из вашего компьютера.

— Где это вы заметили? — резко спросила прокашлявшаяся Ориан.

— Вот тут написано: «Казанов», в заголовке над «Агев».

Ориан вырвала у него бумагу и бросила «благодарю вас» таким тоном, что раскаленный уголь заморозился бы в секунду. Маршан на цыпочках удалился, оставив после себя стойкий парфюмерный запах.

«Ко всему прочему, — подумала она, — у него отвратительная туалетная вода».

Некоторое время Ориан сидела, обхватив голову руками, уперев локти в стол. После убийства супругов Леклерк она истратила слишком много энергии, чтобы немедленно найти мотивы этих преступлений. Она все еще ходила в потемках, хотя мысленно уже установила связь между Бирмой и Габоном, роскошной квартирой молодой бирманки и асом нефтяных дел. Однако картина еще не была полной. Какова роль «Агев» во всем этом? Кто такой Альдо Капелли? Да и существует ли он вообще?

«Вот с этого и надо начинать», — сказала она себе.

Ориан достала служебный справочник министерства, в котором были указаны координаты всех европейских служб правопорядка, и нашла в нем фамилию следователя, занимающегося финансовыми нарушениями в Люксембурге. По электронной почте она отправила ему записку с просьбой связаться с ней по делу чрезвычайной важности.

Наступила ночь, Гайяр заглянул к ней, чтобы попрощаться, но не спросил ее мнения о новичке. Он знал, что Ориан привыкнет к нему. Даже Маршана предупредил: «Вот увидите, через несколько дней или недель — максимум — она пригласит вас пообедать». Маршан что-то не поверил. Да он, как показалось, и не желал наладить с ней отношения. Его, видимо, устраивала холодная война, объявленная с первой же секунды. Более того, он находил в ней особую непонятную прелесть.