— Я понимаю. Но ведь я как раз над этим работаю.

— Нет, не здесь и не в суде, а после, когда меня не станет. Ох, Джордан, я так боюсь уйти на небо без него. Боюсь, вдруг он не будет меня там ждать!

Моя мама за стеклянной стеной — нет у нее родственной души на всем белом свете!

— В тот вечер… — снова заговорила она, — в тот вечер он сказал мне. Потому я и была у него в подвале. Он просил меня с ним увидеться. Просил прийти попозже, чтобы не было пересудов между сестрами-женами. Но Рита увидела, как я выходила из подвала. Он собирался жениться. Сказал, что Пророк жалует ему новую невесту и он собирается жениться на ней на следующий день. Так что он сказал мне, что я всю свою оставшуюся жизнь могу жить в его доме, но я больше не жена ему — в такомсмысле.

— Мне казалось, он в то утро уже женился.

— А это была еще какая-то другая. Кто-то, кого Пророк хотел отдать ему в жены.

— Кто?

— Не знаю.

— Так что он вышвырнул тебя из своей постели?

Она медленно кивнула, словно только теперь начинала это осознавать.

— Что же ты ничего об этом мистеру Хеберу не рассказала?

— Я не такая дура. Я понимаю, как это все выглядит. Все подумают, что это и есть причина, почему я его убила. Только я его не убивала. И никто мне не верит. Кроме тебя.

И тут я все понял. Все цифры расставились по местам, словно бочоночки лото.

— А сколько жен у него было?

— Всех вместе? Не то двадцать, не то двадцать пять, но я не уверена. Он никогда не говорил. Пророк велел им всегда молчать об этом, потому что, когда придет время битвы, наши враги используют это против нас. У каждой из нас был свой номер, так что мы имели приблизительное представление, на каком месте мы находимся в его списке, но если ты пыталась эти цифры сложить, получалась какая-то бессмыслица. Там были пропуски, иногда какая-нибудь жена появлялась, поселялась на год и исчезала, а иногда возникало такое чувство, что ты уже не такой-то номер, а какой-то другой. Так оно и шло все время, а Пророк говорил, когда мы попадем на небо, мы будем точно знать.

Мама замолчала. Лицо ее просветлело. Слезы высохли. И она сказала:

— Должно быть, в этом все дело.

Все стало ясно — ясно как полуторадюймовой толщины стекло между мною и мамой.

— Ты больше не была его девятнадцатой женой.

Я позвонил Тому.

— Он собирался жениться на какой-то девушке.

— Я тебя что-то не понимаю.

— По правилам идиотской полигамной арифметики моя мама больше не была его девятнадцатой женой. Кто-то еще должен был стать номером девятнадцатым.

— Что такое ты говоришь?

— Она больше не считалась!

Связь была очень плохая и становилась все хуже.

— Он больше не… чего?

— Девушка, на которой он собирался жениться, — вот кто его убил! — Я понимал, что у меня осталось всего несколько секунд, мы вот-вот совсем потеряем связь. — Я почти добрался!

— Куда?

— У меня такое чувство, будто я всего в пяти футах от ответа.

Связь вдруг снова восстановилась, и я мог даже слышать, как дышит Том.

— Может, тебе лучше сейчас отступить? Пускай копы все это доделают.

— Ну уж нет, когда я подошел так близко!

— Ну хотя бы пойди к мистеру Хеберу.

— Он только замедлит все дело.

— Джордан, мне все это уже не нравится. Ты вот-вот нарвешься на убийцу.

— Прошу тебя, не волнуйся так обо мне.

— Слишком поздно.

— Ты знаешь, кому известен ответ?

— Кому? — Его голос становился все слабее.

— Пророку.

— Джордан, я хочу, чтобы ты вернулся домой.

— Я позвоню тебе сразу, как только смогу.

— Если с тобой что-нибудь случится, я не уверен, что смогу тебя простить.

— Да будет тебе! Не надо вешать на меня такую хреновину. Мы ведь с тобой не…

Звонок прервался. Связь пропала или он сам прервал разговор? Я мчался в Месадейл, задаваясь вопросом, смогу ли когда-нибудь это узнать?

У поворота охранник в пикапе сделал мне отмашку, чтобы я остановился.

— Цель приезда?

— Мне надо на почтамт.

— Почему на здешний?

— Мне надо оплатить счет за электричество, — солгал я. — Надо, чтобы почтовый штамп был сегодняшний.

Охранник был из старших, седые волосы зачесаны на лоб, красные, блестящие губы. Он беспокойно ощупал свой бронежилет, сунул палец в пустой карман для патронов, вытащил его оттуда.

— Передай привет сестре Карен.

Я поехал по грунтовой дороге. По пути миновал пару грузовиков, припаркованных рядом с дорогой, прямо на грунте. В кабине каждого ждал человек, спустив левую ногу вниз из открытой двери. Оружейные стойки на грузовиках были пусты, значит, оружие было разобрано и баюкалось где-то на руках. Я ожидал, что один из грузовиков выберется на дорогу передо мной и преградит мне путь, а затем из кустов выскочит вооруженная команда. Что-то вроде паранойи, я понимаю, но что-то тут происходило, даже если я не могу толком сказать вам, что именно.

Было уже далеко за полдень, солнце обжигало лицо горы Джерусалем. Повсюду красные скалы исходили жаром, а столовые горы в той стороне, где Аризона, казалось, вот-вот взорвутся. Пророк часто и много говорил об Апокалипсисе. «Теперь — в любой день, — предупреждал он. — В любой день!» А я всегда представлял себе, что конец света случится именно в это время дня в это время года, когда солнце заливает пустыню и термометр поднимается все выше и выше и ты забываешь, что значит мерзнуть.

Когда я приехал в город, там повсюду были Первые. По улицам ходили мужчины, кое-где видны были женщины и несколько пар. Я имею в виду настоящие пары: один мужчина, одна женщина, иногда при них и ребенок. Если исключить платья в стиле «домик в прериях», то все это было похоже на многолюдный Всякий-Сити, США: нормальный день, женщины ходят по магазинам, детишки играют, мужчины у ограды ворчат на трудности.

Сестра Карен стояла у стойки, готовясь закрывать почтамт.

— Я слышала, тебе нужна марка. А мне через семь минут закрываться. — Она указала на стенные часы. — Так что у нас мало времени. Какую тебе достать?

— На самом деле мне не нужна…

Сестра Карен мотнула головой в сторону камеры слежения в углу зала:

— Я получила новые марки. Вот, тебе могут понравиться супергерои и персонажи экшенов. — Она протянула мне лист. Там были марки с Пластиковым Человеком, который сам собой управляет, Флэш в весьма скудном купальнике, Супермен, срывающий с себя одежду. — Если тебе надо пять марок, это будет… Сейчас я быстренько все тебе подсчитаю.

На клочке бумаги она написала: «Если шепотом, камера твой голос не услышит».

— Мне нужно увидеться с Пророком.

— Его здесь нет.

— Знаю, но мне надо его увидеть.

— Понятия не имею, где он. — Потом, обычным голосом: — А может, хочешь посмотреть американские флаги? — Сестра Карен рассортировала листы марок. — Не против рассказать мне, почему тебе так надо его увидеть? — проговорила она еле слышно.

Я начал было со всеми подробностями, однако она прервала меня:

— Тебе придется убраться отсюда через четыре минуты, так что покороче.

Я выложил ей мою теорию, а она сказала:

— Тебе надо действовать очень осторожно, Джордан. Ты не представляешь, с чем ты тут имеешь дело.

Дверь почты отворилась.

— Сестра Карен, ты закрываешься?

Это явился тот старый хрыч, что охранял дорогу.

— Да прямо сейчас, брат. — Она проштемпелевала мой счет, лицо ее оставалось совершенно невозмутимым.

Я вышел из здания почтамта. Сестра Карен задвинула холл складной металлической стенкой и заперла ее в двух местах. Брат стоял на белой бетонной плите рядом с почтамтом, обивая с каблука землю, разглядывая меня и дорогу. Кто-то въезжал в город: видно было облако пыли, катившее в нашу сторону.

— Ждете кого-нибудь? — спросил я.

— Сегодня неподходящий день тут болтаться.

— Ну, желаю, чтоб он прошел хорошо.