Нас едва не застукали, когда мы извлекали документы из офисов банка международного кредита и коммерции в Лондоне в 1991 году. Нас послали на объект за десять часов до того, как представители «Сириэз фрод офис» должны были подъехать, чтобы закрыть банк, а люди из «Прайс уотерхаус» прибыть для проверки гроссбухов. Работу пришлось делать в таком стремительном темпе, что вместе с нами пришлось приехать «эксперту» — лысому скользкому типчику, чтобы просмотреть документы. И он оказался полностью неподготовленным. Тип разгуливал по банку в носках, оставляя за собой на натертом полу цепочку потных пятен, в которых разобралась бы даже Келли. Четверо из нас провели больше времени, убирая за ним, чем препятствуя тому, чтобы банковская информация стала достоянием гласности.

Сегодня ночью таких проблем не возникло: все полы были устланы ковровыми дорожками. Я снял с Келли пальто, вывернул его на лицевую сторону и сказал, чтобы она разулась и положила кроссовки в сумку.

Я произвел последнюю проверку — дабы убедиться, что ничего не оставил.

— А теперь пойдем внутрь, Келли. Впервые в мире маленькая девочка работает шпионкой, раньше этого никогда, никогда, никогда не было. Но ты должна слушаться каждого моего слова, хорошо?

Келли приняла на себя предложенную миссию.

Я поднял сумку, и мы подошли к левой створке двери.

— Когда я открою ее, просто сделай несколько шагов и оставь место, чтобы я мог войти за тобой, ладно?

— Ладно.

Я не стал говорить ей, что именно делать, если что-нибудь пойдет не так, не хотелось ее пугать. Надо было так все представить, будто я собираюсь на работу.

— На счет три. Раз… два… три.

Я приоткрыл дверь, и Келли проскользнула в щель. Я последовал за ней, закрыл дверь и водворил замок на место. Готово. Мы были внутри здания.

Затем мы пошли по коридору, ища лестницу на второй этаж. Сумку я перекинул через левое плечо. Сквозь стеклянные двери в конце коридора мне была видна передняя часть здания. Это было большое открытое офисное помещение, где я увидел все, что рассчитывал увидеть. Письменные столы, шкафы и искусственные растения, к каждому из которых была прикреплена табличка с названием. Справа и слева были другие офисы и комната с ксероксом. Кондиционер продолжал работать.

Я нашел лестницу за незапертыми двустворчатыми дверями слева. Осторожно, так, чтобы не скрипнула, я открыл одну створку и пропустил Келли вперед. Света на лестничной площадке не было. Я включил фонарик и направил луч на ступени. Мы стали медленно подниматься.

Но как бы тихо мы себя ни вели, лестничная клетка создавала эхо, и в красном свете Келли все казалось пугающим.

— Ник, мне это не нравится! — сказала она.

— Тсс! Все в порядке, не волнуйся, мы с твоим папой все время делали такое.

Я схватил ее за руку, и мы двинулись дальше.

Наконец мы добрались до двери. Она должна была открываться внутрь, поскольку это был запасной выход. Поставив сумку на пол, я шепнул на ухо Келли: «Тсс!» — стараясь, чтобы наша игра не потеряла привлекательности.

Я медленно открыл дверь примерно на дюйм и выглянул в коридор. Так же, как и внизу, везде горел свет и все казалось совершенно безлюдным. Я прислушался, открыл дверь чуточку пошире, чтобы пропустить Келли, и показал ей место, где остановиться. Она немного повеселела, увидев свет.

Я поставил сумку рядом с ней и сказал:

— Погоди минутку.

Я свернул направо и мимо туалетов прошел в помещение без двери, где стояли автоматы с колой, водой и кофеварки. За ней находилась копировальная комната. Я подошел к аварийной двери, потянул ее на себя, отодвинул засов и проверил, что она открыта. Я уже знал, что с другой стороны никаких препятствий нет, потому что сам только что валандался там, внизу. Так что, если дело примет худой оборот, у нас есть путь к отступлению.

Я снова поднял сумку, и мы пошли по коридору к передней части здания. Дошли до таких же стеклянных дверей, как внизу, которые вели в открытое помещение. Мне были видны все рабочие места и другие офисы за стеклянными перегородками. Работники явно любили не спускать глаз друг с друга.

Окна офисного блока были примерно в пятидесяти футах. Уличное и внутреннее освещение, смешиваясь, заставляли все помещение светиться призрачным светом. Справа была еще одна стеклянная дверь, которая вела в другой коридор.

Я знал, чего ищу, но не знал, где это; единственное, что я наверняка знал: то, что я ищу, скорее всего, находится в другой части здания.

Я посмотрел на Келли и улыбнулся ей. Она была счастлива, потому что делала то же, что делал папа. Держась подальше от окон, мы прошли в другой конец офиса, к стеклянной двери.

Здесь все было как в обычном офисе: стенды с целями, которых следует достичь, фотографиями продавца года и поздравительная открытка кому-то, у кого недавно родился ребенок. На большинстве столов я заметил небольшие семейные фотографии в рамках, и везде, куда ни кинь взгляд, — стимулирующие плакаты, вроде «Победителей не увольняют, уволенные не побеждают», «Вперед и только вперед!», «Волков бояться — в лес не ходить» и тому подобная мура. Я остановился прочитать их. Я видел в жизни только один плакат, который казался мне уместным. Он не первый год висел на стене над креслом руководителя САС и изображал большую отару тесно сбившихся овец с надписью: «Или лидируй, следуя с нами, или прочь с дороги».

Мы прошли через стеклянную дверь. Коридор был футов десять в ширину, с голыми белыми стенами: ни одного плаката, ни одного растения в кадке, только большой огнетушитель, висящий возле двери. Протянувшиеся одной полосой лампы дневного света были такими яркими, что я невольно закрыл глаза, прежде чем они привыкли. Больше дверей не было, но футов через тридцать коридоры пересекались в виде буквы «т». Дальше я увидел еще офисы. Когда мы подошли к ним, я поставил сумку на пол и приказал Келли оставаться рядом с ней.

— И помни: ничего не трогать!

Дверная ручка каждого офиса представляла собой большой металлический шар с ригельным замком посередине. Я проверил каждую, вертя так и сяк, стараясь при этом не производить особого шума. В коридор выходило семь офисов, и все были заперты. Не страшно, просто придется каждый раз пользоваться отмычкой.

Я вернулся к сумке. Келли стояла рядом и так и рвалась в бой.

— Келли, — сказал я, — теперь ты действительно можешь мне помочь. Стой там, где я тебе скажу, и сообщай мне, если что-нибудь начнется, ладно? Я буду делать в точности то же самое, что делал снаружи, и мне понадобится твоя помощь, хорошо?

Она кивала на каждое мое слово.

— Это действительно важно, — продолжал я. — Это самая важная работа за сегодняшнюю ночь. И мы оба должны вести себя очень-очень тихо, ладно?

Она снова кивнула. Я поставил ее на позицию.

— Твоя работа будет и в том, чтобы следить за сумкой, потому что в ней очень много очень важных вещей. Если увидишь что-нибудь, просто хлопни меня по плечу — как раньше.

Келли кивнула, и я достал отмычку.

Управившись с первой дверью, я просунул голову в комнату. Убедился, что окон там нет, и включил свет. Это был один большой офис — метров двадцать на пятнадцать, с парочкой телефонов, фотографией жены кого-то из служащих и двумя шкафами — ничего лишнего. Ничто здесь не напоминало о том, что́ я ищу. Я не стал проверять шкафы; первый взгляд может сказать больше, чем все последующие. Вряд ли вам захочется вечно копаться в каком-то месте, если вы знаете, что искомое лежит на столе в соседней комнате.

Дверь я не запер, потому что, возможно, придется сюда вернуться. Оставив ее приоткрытой, я посмотрел на Келли, по-прежнему стоящую на посту; поднял большой палец, и она улыбнулась. Ей предстояло крупное дело.

Я проник в офис номер два. Все то же офисное дерьмо; годовой план с разноцветными кусочками клейкой ленты, надписи, утверждающие, что в офисе проводится кампания по борьбе с курением, и кофейные кружки с именами. Офисы — отражения людей, поэтому в работе вроде моей так важно, чтобы все оставалось на местах. Иначе заметят.