Я медленно, не веря, покачал головой.

— А ты вспомни. Кто первый вступил в контакт?

Он был прав, это Эван. Симмондс руководил, Эван нажимал на спусковой крючок. Но я по-прежнему не хотел смириться с этой мыслью.

Симмондс расстегнул верхнюю пуговицу пиджака и достал из внутреннего кармана мобильник.

— Пусть Эван сам объяснит; он, так или иначе, ждал звонка, только позже.

Он включил телефон и подождал, пока можно будет ввести свой номер. Потом улыбнулся и перевел глаза на экран.

— Вот как американцы тебя нашли. Люди думают, что отследить человека можно только тогда, когда телефоном пользуются. Это не так. Пока телефоны включены, они служат миниатюрными отслеживающими устройствами, даже если по ним или на них не звонят. По сути, это одна из форм электронного слежения. Мы считаем телефоны чертовски полезными.

Он набрал свой номер, заверещали позывные.

— Между прочим, после того как ты заставил их оступиться в Лортоне, нам оставалось только одно: позволить тебе вернуться сюда. Я должен был узнать, что́ ты раскопал. И еще я так рад, что твое лечение от рака прошло успешно.

Черт! С самого начала Симмондс даже не упомянул о моей бритой голове. Потому что уже знал. Но каков Эван! Сознательный — упомянул даже о такой мелочи. Меня затошнило при мысли о том, что он использует свои навыки против меня.

Симмондс улыбнулся. Он понимал, что я у него в руках.

— Повторяю, Ник. Мне действительно нужны все дискеты. Ты ведь знаешь, что ребенку будет очень больно; не то чтобы мы испытывали от этого удовольствие, но на кону так много.

Мне страшно хотелось, чтобы он дозвонился до Эвана. Я желал поговорить с ним, желал услышать от него, что все это блеф. Но в глубине души понимал, что это не так.

Симмондс почти закончил набирать номер.

Выбора у меня не было. Я не мог рисковать Келли. Симмондсу не удастся позвонить.

Согнув в локте правую руку, я нанес ему мощный удар, пришедшийся в переносицу. Раздался глухой треск сломанной кости, и Симмондс рухнул со сдавленным стоном. Пока он корчился на земле, я ударом ноги отправил его портфель под мусороуборочный грузовик. Вцепился в телефон левой рукой, а правой сжал ему глотку под кадыком.

Потом оглянулся по сторонам. Нас было слишком хорошо видно, а на то, чтобы исполнить задуманное, мне потребуется несколько минут. Пятясь и шаркая, я заволок Симмондса в просвет между двух грузовиков и опустился на колени, постоянно пытаясь вырвать у него телефон. Симмондс бился и размахивал руками, стараясь дотянуться до моего лица.

Он визжал и задыхался. Я ответил тем, что еще больше наклонился, используя всю тяжесть своего туловища, чтобы прижать его подбородок к груди. В то же время я еще сильнее потянул телефон к себе. Еще пара минут — и меня могут застукать.

Через полминуты он стал яростно биться, вкладывая в движения всю неистовую силу, которая помогает человеку, понимающему, что скоро умрет. Но что бы он ни делал, теперь ему уже не встать.

Его растопыренные пальцы по-прежнему тянулись к моему лицу. Я уворачивался, как мог, не ослабляя хватки. Он уже сковырнул корочку с моих ран, нанесенных Макгиром, но я почти не чувствовал боли. Потом ему удалось впиться ногтями в порез прямо под моим глазом. Я приглушенно вскрикнул, когда три его ногтя вонзились в еще не затянувшуюся кожу, и дернулся назад, чем только разбередил рану. Клочья кожи остались под ногтями Симмондса.

Теперь меня уже не волновало, видит ли нас кто-нибудь. Меня это уже не заботило. Я сам еле дышал, а едкий пот въедался в порезы на лице.

Сначала у Симмондса судорожно задергались ноги. Потом обмякли руки. Через несколько секунд он потерял сознание. У меня мелькнула мысль встать и уйти, оставив его страдать от последствий удушения и до конца дней повредиться в уме.

«Нет, — решил я. — Пусть подонок умрет».

Я выждал еще полминуты. Симмондс уже не дышал. Я приложил пальцы к артерии на его шее — пульса не было.

Я перетащил его к стене и усадил. Затем выпрямился и стал чиститься. Держась в тени, чтобы оставаться незамеченным, я расстегнул рубашку и рукавом стер следы крови и пота. Проверил телефон. В пылу борьбы он выключился. Я стер с него свои отпечатки, оставил все как было и неторопливо удалился. Пусть даже кто и заметил меня — что с того? Это практически не имело значения. Меня тревожили вещи поважнее.

Я ехал на запад, прижимая рукав пиджака к глазу, чтобы не так кровило.

Хоровод мыслей продолжал кружиться у меня в голове, и мало-помалу вырисовывалась окончательная картина.

Теперь я понимал, как Лютер и его дружки вышли на меня, — должно быть, они выколотили номер из Пата и отследили сигнал, пока я держал телефон включенным, ожидая его звонка.

Если бы я сказал Эвану или Симмондсу, что сведения остались только в моем ноутбуке, и отдал им компьютер, то был бы уже покойником. Они прикрывали свои задницы, продолжая собирать информацию.

Условился ли Симмондс позвонить Эвану после нашей встречи? Эван был в трех часах езды, а тело Симмондса обнаружат скоро. Если до Эвана это дойдет, он рисковать не станет. Либо уедет куда-нибудь, а может, убьет ее сразу. Так или иначе, Келли я потерял. На сей раз речь не шла о том, чтобы она просто спряталась где-то на время. Я мог позвонить ей по мобильнику и сказать, чтобы она бежала, но чего я этим добьюсь? Она была в какой-то глуши и даже если бы бежала полчаса не останавливаясь — какая разница? Дом Эвана стоял среди гор, пустошей, скал и овечьего дерьма. Он ее найдет.

Я мог позвонить в полицию, но разве они мне поверят? Я потрачу битый час, убеждая их, и потом будет уже поздно. Или они сами пошлют наряд к Эвану — результат будет одинаков.

На долю секунды я вспомнил о Большом Але. Скорей всего, он сейчас кайфует, покончив с делом. С него взятки гладки. Если он перевел четыреста тысяч на мое имя, то себе оставил по крайней мере восемьсот. Со старым арбузом все наверняка в порядке. Я выбросил его из головы.

Перед самым Хитроу замелькали дорожные указатели. И тут меня осенило.

Свернув на объездную дорогу, я заехал на стоянку. Теперь оставалось только добраться до телефона и позвонить.

Станция техобслуживания работала на полную катушку. Мне пришлось припарковаться в ста метрах от входа. Только я выбрался из машины, как разверзлись хляби небесные. Пока я добежал до четырех телефонов снаружи «Бургер кинг», на мне сухой нитки не осталось. Первые два принимали только карточки. У меня было фунта три мелочью по карманам — мало. Я забежал в магазин, вытирая лицо от сочащейся крови. Купив газету за пятерку, я вышел; продавщица, видевшая мое лицо, с тревогой посмотрела мне вслед. Потом я вернулся и взял пакет «ролос» за десятку. Женщина за прилавком еще больше перепугалась. Должно быть, решила, что я заметил, как она на меня пялится. Она была просто счастлива, когда я взял сдачу и вышел.

Набирая номер, я чувствовал тяжесть в желудке, как подросток, который звонит, чтобы назначить первое в жизни свидание. Зарядила ли она его? Включила? Почему бы и нет? Она никогда не подводила меня прежде.

Работает.

На миг я почувствовал себя ребенком, который пришел в магазин сластей с папой и с трудом сдерживает свое возбуждение. Потом возникли новые тревожные вопросы. А что, если Эван забрал ее телефон? Повесить трубку или попытаться сблефовать и, возможно, узнать, где Келли?

Впрочем, времени на раздумье не оставалось. Гудки прекратились, последовала пауза, после чего я услышал тихий, нерешительный голос:

— Алло, кто это?

— Привет, Келли, это я, Ник, — сказал я, изо всех сил стараясь говорить как мистер Небрежность. — Ты одна?

— Да, ты меня разбудил. Уже едешь?

Голос у нее был усталый и растерянный. Я с трудом пытался придумать ответ; к счастью, Келли сама продолжила беседу:

— Эван сказал, что мне, может, придется побыть с ним, потому что ты уезжаешь. Ведь это неправда, Ник? Ты же сказал, что меня не бросишь.