Здание не походило на офисы «Шин фейн» или ВИРА, к которым я привык. К примеру, на Кейбл-стрит в Лондондерри они были на два этажа над и на два под поверхностью земли — выдумка двадцатых годов, — мало чем отличаясь от таких же в Западном Белфасте. И уж это точно не были высокотехнологичные офисные блоки, похожие на центр Помпиду в миниатюре. Не ошибся ли Пат? В моем представлении это должно было быть какое-нибудь древнее, сдаваемое в аренду здание. Вполне вероятно, что все это было лишь внешней стороной — коммерческое предприятие с законопослушными служащими.

Я сконцентрировался на объекте, когда мы проходили обратно, но оглядываться не стал. Надо научиться получать всю информацию с первого раза.

— Ник!

— Что?

— Я промокла.

Я посмотрел вниз. Ноги у Келли были совершенно мокрые; сосредоточившись на том, что делать дальше, я не замечал, что мы идем по лужам. Надо было купить ей сапожки.

Мы подошли к Т-образному перекрестку. Посмотрев налево, я увидел, что улица ведет к реке. У обочины было припарковано еще больше машин, и на каждом шагу попадались свалки металлолома.

Я посмотрел направо. В конце улицы виднелась магистраль, а ближе, над домами, я заметил «тарелку» на крыше гостиницы «Калипсо». Настроение у меня было приподнятое. Я произвел осмотр объекта и нашел место, где остановиться, — и все это до 11 часов.

Мы зашли на стоянку отеля. Я указал Келли на проход между крытым грузовиком и мини-фургоном.

— Подожди под навесом, там сухо. Я скоро вернусь.

— Я хочу с тобой, Ник.

Я снова прибег к тактике натаскивания щенка:

— Нет. Ждать там. Я недолго.

И я исчез прежде, чем она успела возразить.

Вестибюль отеля представлял собой просто-напросто комнату на первом этаже, превращенную в офис. Регистрация оказалась такой же незамысловатой. Историю несчастной британской семьи здесь поняли намного быстрее.

Я вышел, забрал Келли и, пока мы шли к нашему новому номеру на втором этаже, усиленно размышлял над тем, что делать дальше. Внезапно Келли потянула меня за рукав:

— Двойная бурда.

— Что?

— Сам знаешь, здесь плохо. Ты говорил, что там была бурда. А здесь вдвойне.

Пришлось согласиться. Я даже подумал, что здесь может стошнить.

— Нет, нет, погоди, пока не придем. Видела эту спутниковую «тарелку»? С такой штукой мы, пожалуй, сможем ловить все программы в мире. И никакая это не бурда.

В номере нас ожидали две супердлинные кровати, большой телевизор, обычные темные лакированные поверхности и минимум мебели: просторный буфет, видавший лучшие дни, гардероб — просто рейка внутри распахнутого стенного шкафа в углу — и одно из тех приспособлений, куда можно поставить чемодан.

Я осмотрел ванную и заметил флакончик шампуня.

— Видишь? — спросил я. — Это всегда признак хорошего отеля. Мне кажется, что мы в «Рице».

Я включил телефон и устройство для подзарядки, а затем вплотную занялся телевизором, выискивая детские программы. Теперь это стало частью стандартной методики работы.

Я снял с нее пальто, встряхнул его и повесил в шкаф, затем подошел к кондиционеру и нажал несколько кнопок. Подставил свой пиджак, проверяя, насколько силен поток воздуха; мне хотелось, чтобы в номере было жарко. Все еще ожидая реакции агрегата, я спросил:

— Что показывают?

— «Могучих рейнджеров».

— И про что там?

Я отлично знал, про что там, но поговорить не мешало. Мне не хотелось, чтобы мы стали закадычными друзьями, вместе ездили на каникулы, обменивались зубными щетками и всякое прочее дерьмо, — далеко нет, но чем скорее все выяснится, тем лучше. Чтобы наши отношения выглядели нормальными, они должны быть нормальными, и мне не хотелось попасться только потому, что какой-нибудь не в меру назойливый тип решит, что нас не соединяют узы нежной привязанности.

— И кто тебе нравится больше всего? — спросил я.

— Кэтрин, она такая розовенькая, такая душка.

— Потому что у нее все платья розовые?

— Потому что она отличная, во! А не какой-нибудь придурок. — После чего Келли рассказала мне все про Кэтрин, которая к тому же оказалась англичанкой. — Мне это нравится, потому что папа тоже из Англии.

Я заставил ее переодеться в новые джинсы и футболку. Это заняло целую вечность.

«Нет уж, родительские радости не для меня, — подумал я. — Ни минуты личной жизни. И главное, в чем смысл, если приходится целый день проводить в роли слуги?»

Наконец она высохла и привела себя в порядок. Рядом с телевизором стояла кофеварка и пакетики с молоком и сахаром; намек был ясен, я включил ее. Когда агрегат стал фырчать и побулькивать, я подошел к окну. Сквозь прорезь в тюлевых занавесках мне открывались серые однообразные стены по обе стороны, внизу была парковка, а за дорогой тянулась в высоте автострада. Мое настроение было под стать пейзажу.

Дождь так и не прекращался. Из-под колес мчащихся по автостраде грузовиков веером летели брызги. Это была не тяжесть, а скорее несильное, но равномерное давление, проникающее повсюду. Вдруг я заметил, что Келли стоит рядом.

— Ненавижу такую погоду, — сказал я. — Всегда ненавидел, еще когда был подростком, и потом, в армии. Даже теперь в промозглый и ветреный зимний день я завариваю себе чашку чая и сажусь в кресло у окна. Просто смотрю на улицу и думаю обо всех несчастных солдатах, сидящих в окопе черт-те где, мерзнущих, промокших до нитки и гадающих, что же они тут делают.

Услышав, что кофеварка перестала булькать, я криво улыбнулся и посмотрел на Келли. Чего бы я не отдал, чтобы снова оказаться на равнине Солсбери, в сырой траншее, и заботиться только о том, как бы высохнуть, согреться и поесть.

Я прилег на постель, перебирая варианты дальнейших действий. Не то чтобы их было очень много. Почему просто не сбежать от всего? Я мог украсть паспорта и попытать счастья в аэропорту, но шансы на успех были невелики. Были и менее традиционные маршруты. Я слышал, что можно пробраться в Соединенное Королевство через Канаду — паромом, с острова на остров; так делали студенты. Или двинуть на юг — в Белиз или Гватемалу; я провел несколько лет в джунглях на той границе и знал, как выбраться. Я мог отправиться в Сан-Педро, это перевалочный пункт всех наркоторговцев на их пути к восточному побережью Флориды. Оттуда я смогу пробраться дальше на Карибы, достать билет на корабль.

Наконец, еще более странно, — один парень из нашего полка перелетел из Канады в Соединенное Королевство на одномоторной «сессне». Крохотный самолет не имел иного специального оборудования, кроме запасного бака с горючим в хвосте. Рация не работала, и ему пришлось соорудить антенну из куска проволоки, которая болталась с привязанным к ней кирпичом. У него был парашют, так что, если что-нибудь пошло бы не так, он просто открыл бы дверцу и прыгнул. Кто мне про это рассказывал — уж и не упомню, но, по крайней мере, я знал, что такое возможно.

Как бы то ни было, все эти планы были слишком рискованные. Я не хотел провести остаток дней в тюрьме, но в то же время мне не хотелось, чтобы нас с Келли убили при побеге. Наилучшее решение проблемы предложил мне Симмондс. Если я вернусь в Лондон с тем материалом, который он хочет получить, я, конечно, не буду беспечно посиживать дома у камина, но, по крайней, мере я буду дома. Я должен был остаться и довести дело до конца, несмотря ни на какие трудности.

Все сводилось к тому, что мне необходимо было увидеть, что и как происходит внутри и снаружи здания на Болл-стрит.

— Келли, знаешь, что я собираюсь сказать?

— Несомненно, — улыбнулась она.

Я был явно прощен за то, что сушил ей волосы и надевал красивое сухое платье.

— Десять минут, ладно?

Я закрыл дверь, прислушался к тому, как Келли запирает ее на задвижку, и повесил табличку. Слева от меня было небольшое открытое пространство, где стояли автоматы, торгующие кока-колой и закусками. Я купил банку, затем прошел обратно мимо нашего номера к лифту. Слева находился пожарный выход — бетонная лестница, по которой можно было подниматься и спускаться. Я знал, что правилами безопасности предусмотрен выход только на крышу; в случае если огонь распространялся снизу, спасательные работы производились с помощью вертолетов.