Да, минувшим вечером он мог бы заполучить Шарлотту, но вместо этого он выбрал долг – вот каким глупцом он оказался.

И выходит, что герцогство – это его роль, его привилегия… и его бремя.

Что ж, если так, то он непременно найдет способ заполучить Шарлотту, оставаясь при этом герцогом Радерфордом.

Окинув взглядом спальню, Филипп увидел портрет деда и с трудом удержался от смеха. Старый герцог смотрел на него лишь одним глазом, так как почти все его лицо было закрыто шарфиками и чулками, свисавшими с рамы. И следовало признать, что в таком виде старик казался не таким уж суровым.

Снова повернувшись к кровати, Филипп в очередной раз прошептал:

– Шарлотта, любовь моя…

Резко развернувшись, он вышел из комнаты, и на губах его играла улыбка.

– Ты, Джоанна?… – с удивлением пробормотала Шарлотта, остановившись у порога гостиной. – Но Фэллон не сказал мне, что ты здесь.

Явно смутившись, гостья улыбнулась и покосилась на Филиппа, стоявшего у противоположной стены. Герцог тоже улыбнулся и, повернувшись к жене, проговорил:

– Шарлотта, дорогая, присаживайся, пожалуйста. – Он указал на стул. – Видишь ли, Джоанна пришла в гости…

Шарлотта невольно вздрогнула. Филипп назвал Джоанну не «леди Грей», как обычно называл, а по имени. Она опять посмотрела на гостью, затем снова на мужа.

– Нет, спасибо. Я, пожалуй, постою.

– Как хочешь. – Герцог пожал плечами, и в комнате воцарилось тягостное молчание.

«Но почему же он назвал ее по имени? – думала Шарлотта. – Что бы это значило?» Впрочем, она прекрасно знала: Филипп играл с ней, думал, что она проглотит эту наживку. Напрасно он так думал. Она давно уже покончила с такими играми.

Широко улыбнувшись, Шарлотта сказала:

– Желаю вам приятно провести время. – Она развернулась, собираясь уйти.

– Шарлотта, подожди! – послышался голос мужа. Она повернулась к нему, и он добавил: – Дорогая, я рассказал Джоанне о нашем с тобой договоре.

«Как странно… – подумала Шарлотта, почувствовав, что сердце ее болезненно сжалось. – Странно, что это его заявление так подействовало на меня. Действительно, почему я так нервничаю?» Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, она, изобразив удивление, проговорила:

– Рассказали о нашем договоре, ваша светлость? О каком же? – Как будто у них с мужем имелась еще какая-то договоренность, кроме той самой…

Пристально глядя на нее, Филипп ответил:

– Я говорю про договор, имеющий отношение к нашему разводу.

Если до этого момента Шарлотта еще сомневалась в том, что Филипп сдержит слово, теперь стало ясно: он вовсе не лгал, когда говорил, что готов с ней развестись. И это его решение было окончательным – ведь он сказал про развод в присутствии Джоанны.

Заставив себя улыбнуться, Шарлотта спросила:

– И ты также сообщил Джоанне о том, что хочешь сделать ее герцогиней Радерфорд?

Филипп расплылся в улыбке и, взглянув на гостью, закивал:

– Да-да, конечно, сообщил. И Джоанна сказала, что я больше не нуждаюсь в твоих уроках, сказала, что я очень даже неплохой муж. То есть буду неплохим мужем, когда, женюсь на ней, – добавил Филипп, снова улыбнувшись.

– Понятно, – кивнула Шарлотта. Но на самом деле она совершенно ничего не понимала. Ведь еще совсем недавно эти двое терпеть друг друга не могли, а сейчас мило улыбались, словно одурманенные любовью идиоты… Возможно ли такое?…

Она вопросительно посмотрела на Джоанну, ожидая какого-либо знака, свидетельствующего о том, что та просто играет свою роль – как они и договаривались. Но гостья тут же отвела глаза – было ясно, что ей очень не по себе.

«Какая же я дура! – мысленно воскликнула Шарлотта. – Неужели не понимала, что Джоанне нельзя доверять?!»

Но какая ей разница? Если Джоанна не собиралась притворяться, если она и впрямь решила выйти замуж на Филиппа, то тем лучше, не так ли? Тогда уж Филипп наверняка не передумает с ней разводиться. Более того, он постарается сделать это как можно быстрее. И, следовательно, она, Шарлотта, должна только радоваться.

Но она, как ни странно, нисколько не радовалась. И почему-то вдруг почувствовала себя так, как будто Филипп предал ее. Хотя на самом деле он вовсе ее не предавал, напротив, был с ней честен и твердо решил сдержать свое слово.

«Радуйся, радуйся, улыбайся», – говорила себе Шарлотта, Филипп ни в коем случае не должен был заметить, что она сейчас чувствовала.

Изобразив радостную улыбку, она спросила:

– И когда же у вас свадьба?

Филипп приблизился к стулу, на котором сидела Джоанна. Положив руку ей на плечо – какая милая семейная сцена! – он с серьезнейшим видом проговорил:

– К сожалению, такие вопросы быстро не решаются. Сначала придется начать бракоразводный процесс, а затем дождаться его окончания. Но я постараюсь сделать все возможное… – Он немного помолчал, потом добавил: – Полагаю, все это займет несколько месяцев, возможно, целый год.

– И все это время я…

Филипп снова улыбнулся:

– Не беспокойся, Шарлотта. Тебе будет предоставлена полная свобода, как только начнется процесс. Но до того времени ты останешься здесь, в Рутвен-Мэноре. Ведь мы так и договаривались, верно? Конечно, скандала не избежать, но я не хочу, чтобы он разразился в ближайшие недели. Да, надо подождать. По крайней мере, до тех пор, пока у дорогой Джоанны не закончится траур.

«У дорогой Джоанны»? Еще немного, и он начнет сочинять сонеты, воспевая ее красоту.

«А может, все это – притворство, какая-то игра?» – подумала Шарлотта. Внимательно посмотрев на мужа, она спросила:

– И все это время, то есть пока не начнется процесс, ты будешь пытаться поцеловать меня – как вчера, например? – Сказав это, она бросила взгляд на Джоанну, а та, казалось, примерзла к стулу.

Филипп усмехнулся и, покачав головой, проговорил:

– Нет-нет, не беспокойся. Я уверен, что очаровательная Джоанна будет рада моим поцелуям. – Он наклонился и, заглянув гостье в глаза, спросил: – Ведь так, любовь моя?

Тут Филипп легонько провел пальцем по губам Джоанны, и та, чуть приподняв голову, потянулась к нему – словно в ожидании поцелуя.

Резко развернувшись, Шарлотта направилась к холлу, но образ Филиппа, наклоняющегося к губам Джоанны, еще долго стоял у нее перед глазами.

– Да-да, очень хорошо. – Мистер Лессер закивал в знак одобрения, – Вижу, что вы упражнялись, ваша светлость. Все замечательно.

Мелодия была очень простая. Шарлотта сыграла бы ее даже с закрытыми глазами. А сейчас она ужасно обрадовалась бы похвалам учителя, если бы…

Проклятие, муж снова отвлекал ее во время занятий! Вернее, не он сам, а ее мысли о нем.

Шарлотта представила, как выскочит сейчас из музыкальной комнаты, пробежит по коридору, отыщет этого негодяя… и ударит его хорошенько по голове. А поскольку смех Джоанны ужасно досаждал ей все последние дни, то и она свое получит. Да-да, «дорогая» Джоанна тоже получит!

Шарлотта насупилась. Она, пожалуй, сыграет даже одним пальцем, – а все остальные пусть ей отрежут!

– Ваша светлость!… – воскликнул мистер Лессер. Он схватил ее за руку. – Ваша светлость, ведь арфа – не барабан! Нельзя бить по ней с такой… с такой… яростью.

Шарлотта со вздохом пробормотала:

– Мои извинения, мистер Лессер. А не могли бы вы научить меня чему-нибудь более сложному, более выразительному?

– Более сложному?… – Глаза мистера Лессера поблескивали за стеклами очков. – Ваша светлость желает трудностей. Вам наскучили мои жалкие попытки обучить вас…

Шарлотта энергично покачала головой:

– Нет-нет, вы не поняли… Просто я хотела бы…

– Да, понятно.- Лукаво улыбнувшись и поправив на носу очки, мистер Лессер кивнул на арфу. – Что ж, начнем?

Спустя два часа Шарлотта поняла, что означала лукавая улыбка мистера Лессера. Мозоли и кровь на подушечках пальцев, а также ужасная ноющая боль во всем теле – вот что она означала, эта улыбка.