– Знаешь, Филипп, – прошептала она, – а ведь ты изменился…

– Да, пожалуй. Кое в чем, наверное… Но в каком-то смысле я все тот же.

Она улыбнулась и пригладила его взъерошенные волосы.

– Спасибо тебе, Филипп. Ты сделал то, что я не смогла бы. У меня не хватило бы духу увидеться с ними, пойти к ним навстречу первой. Спасибо тебе.

Он промолчал, и она с улыбкой добавила:

– Мог бы сказать «пожалуйста».

Он тоже улыбнулся:

– Пожалуйста, дорогая. Но может быть, ты… Может, ты поцелуешь меня?

– По-моему, это глупо с твоей стороны, – сказала Шарлотта час спустя, глядя в окно кареты. – Неужели ты не понимаешь, что глупо не говорить мне, куда мы едем?

Герцог с усмешкой пожал плечами:

– Да, наверное, и впрямь глупо. Но я все равно ничего тебе не скажу. Ведь ты же не захотела обучать меня поцелуям… И вообще, цель нашей поездки – это большой секрет. Потому что я решил сделать тебе сюрприз.

Шарлотта искоса взглянула на мужа:

– Что касается поцелуев, то я подумала, что их отсутствие – это прекрасный урок для тебя.

Герцог весело рассмеялся:

– Так и есть, дорогая.

– Тогда зачем же…

– Мы приехали! – громко объявил Филипп, и карета тотчас же замедлила ход. Приложив палец к губам жены, он сказал: – Закрой глаза, дорогая.

Шарлотта взглянула на него в недоумении, и он со вздохом добавил:

– Похоже, ты до сих пор не доверяешь мне. – Он убрал палец от ее губ и прошептал: – Закрой же, милая…

– Да, хорошо. – Шарлотта повиновалась.

– А теперь слушай, – продолжал Филипп. – Внимательно слушай.

Шарлотта затаила дыхание, но услышала лишь тихое поскрипывание – это кучер слезал со своего сиденья.

– Ты слышишь детей? – шепотом спросил Филипп.

И тут Шарлотта вдруг действительно услышала детский смех.

– Да, слышу, – ответила она.

– А еще что слышишь?

Она невольно улыбнулась. «Какой же он сегодня милый!» – промелькнуло у нее.

– И еще… слышу музыку.

Да, теперь она отчетливо слышала пиликанье скрипки, а также веселый смех и хор голосов. Похоже, где-то совсем рядом исполнялся припев к «Петушиным боям в Веднесбери».

Немного помолчав, Шарлотта с улыбкой добавила:

– А теперь слышу мычание коров.

Филипп тихо рассмеялся и ответил:

– Да, совершенно верно.

Прошло еще несколько секунд, и Шарлотте вдруг показалось, что она уловила какой-то пряный аромат, запах чего-то съестного. Снова рассмеявшись, Филипп сказал:

– Передвинься поближе к двери. – Он чуть приоткрыл дверцу экипажа.

Запах тотчас же усилился, стал более острым.

Шарлотта воскликнула:

– Это пирожки с мясом! И колбаски! – Она повернулась к мужу. – Ты привез меня на ярмарку, верно?

Он молча кивнул. И сейчас во взгляде его была удивительная нежность – такого она прежде не видела в глазах Филиппа. Впрочем, была не только нежность, но и страсть.

Да, было совершенно очевидно: Филипп желал ее, страстно желал.

При мысли об этом сердце Шарлотты гулко забилось в груди. Судорожно сглотнув, она пробормотала:

– Филипп, я… – Шарлотта не знала, как выразить свои чувства. Более того, она даже не подозревала, что еще может испытывать нечто подобное.

Тут он распахнул дверцу настежь и выбрался из кареты. Когда же повернулся к ней, чтобы помочь ей сойти вниз, взгляд его был такой же, как обычно, – в нем уже не было нежности.

«А может, эта нежность мне просто почудилась? – спрашивала себя Шарлотта. – Может, то была банальная похоть, не более того?» Она решила, что именно так, что ей просто почудилось… Потому что иначе ей пришлось бы заглянуть и в собственное сердце, а это внушало страх. Да-да, конечно же, Филипп был так добр к ней только потому, что желал ее, вот и все. И, само собой разумеется, что он не любил ее. Возможно, даже презирал все эти три года. Презирал так же, как она его. Вот только…

Вот только она не была уверена в том, что до сих пор презирала его. Да, конечно, она по-прежнему не доверяла ему, но мысленно ей уже не хотелось называть мужа «проклятым аристократом». Теперь он снова стал для нее просто Филиппом, как когда-то… И этот Филипп дарил ей красивые вещи, смешил ее и даже устроил так, чтобы ее родители и братья пришли к ним на ужин.

И, конечно же, нельзя было не замечать того, что он очень изменился – даже голос у него стал… какой-то другой. Теперь, услышав его голос, она чувствовала, что ей хочется прильнуть к нему, прижаться к нему покрепче… А когда он улыбался, ей хотелось его поцеловать.

На нижней ступеньке Шарлотта оступилась и, наверное, упала бы, если бы муж не поддержал ее.

– Осторожнее, дорогая. – Филипп обнял жену и с улыбкой сказал: – Не бойся ничего, ведь я здесь.

Как ни странно, но в этот момент Шарлотта вдруг подумала о том, что объятия мужа совершенно естественны. И, наверное, она вполне могла бы обнять его в ответ и прильнуть губами к его губам.

Нет-нет, только не это! И даже думать об этом не следовало!

Отстранившись от мужа, Шарлотта мысленно воскликнула: «О Боже, опять!… Опять меня влечет к нему!»

Филипп внимательно посмотрел на нее и, спросил:

– Ты в порядке? Мне кажется, у тебя немного нездоровый вид.

– Нет, со мной все в порядке. Я просто… – Шарлотта вдруг почувствовала головокружение, и ей показалось, что она вот-вот упадет в обморок.

Филипп снова поддержал ее.

– Дорогая, что с тобой? Может, нам вернуться домой?

Она покачала головой:

– Нет-нет, не надо. Поверь, со мной все в порядке, – Шарлотта заставила себя улыбнуться и добавила: – Теперь точно все в порядке.

Филипп осторожно обнял ее за плечи, и она едва не застонала. О Господи, что же с ней происходило?! Ее все сильнее к нему влекло – она страстно его желала! Но почему, почему, почему?! Неужели она такая дура?!

Что ж, очень может быть, что дура. Потому что сейчас она думала вовсе не о том, чтобы получить власть над мужем, соблазнив его. Нет-нет, она желала его просто потому… что желала.

А Филипп, взглянув на нее с беспокойством, повернулся к кучеру.

– Доббс, мы едем домой! – крикнул он.

– Нет, не надо!… – закричала Шарлотта. Легонько оттолкнув мужа, она снова улыбнулась. – Филипп, не надо за меня беспокоиться. Поверь, я прекрасно себя чувствую. И мне очень хочется остаться на ярмарке. Знаешь, я давно уже хотела здесь побывать. Только не думай, что я спятила! – добавила она со смехом.

«А ведь я и впрямь спятила, если думала о том, как бы забраться к нему в постель», – сказала себе Шарлотта. Но, похоже, она все-таки не окончательно спятила. По крайней мере, у нее хватило ума понять, что сейчас ни в коем случае нельзя возвращаться в Рутвен-Мэнор, вернее, нельзя в такой момент оставаться с мужем наедине в карете. Потому что тогда она бы наверняка не сдержалась и… Нет-нет, не думать об этом!

Тут Филипп заглянул ей в глаза и тихо спросил:

– Ты уверена, что чувствуешь себя хорошо?

Она тут же кивнула:

– Да, конечно. Я же сказала, что чувствую себя прекрасно.

– Что ж, тогда остаемся, – согласился Филипп. И вдруг с лукавой улыбкой добавил: – К тому же мне, наверное, нужен очередной урок. – Он сделал вид, что задумался, потом, изобразив беспокойство, проговорил: – Вот только я не знаю, должен ли хороший муж обнимать свою жену в общественных местах. Наверное, не должен, верно?

Шарлотта с улыбкой закивала:

– Да-да, разумеется, не должен! – Она оглянулась на кучера, шагавшего следом за ними, потом осмотрелась.

Людей вокруг было множество, причем многие из пришедших на ярмарку были с детьми. А некоторые даже не спешивались и передвигались верхом. И тут были, конечно же, не только те, кто жил в Хенли-ин-Арден, но и жители ближайших городков. Наверняка были и такие, которые приехали даже из Бирмингема.

Шарлотта прекрасно помнила все ярмарочные звуки и запахи, в детстве она часто посещала ярмарки, причем самой ее любимой была ежегодная ярмарка в октябре, считавшаяся наиболее многолюдной и веселой.