Хаджиназар принял эти слова Эргаша как личную обиду.

—

Что ж, брат Эргаш, это и понятно. Садык — середняк. Его хозяйство покрепче, чем у меня, вот он и вносит больше, чем я.

Однорукий Юлдашев сказал:

—

Вот, дядюшка, выходит, что Садыку придется больше получить урожая, чем вам.

—

Почему же?

—

Потому что он вносит в колхоз больше, чем вы.

—

Даже если его осел стоит больше меня, то ведь моя земля больше его земли!

—

Да, действительно осел Садыка стоит больше вас, — не очень вежливо усмехнулся Юлдашев.

Хаджиназар, занятый размышлениями о дележе урожая, пропустил мимо ушей насмешку Юлдашева.

В это время Эргашу подал заявление человек в голубой чалме.

Эргаш посмотрел заявление.

—

Разве вы не были муллой?

—

Я после революции это дело бросил. Изредка, когда очень уж просят, читаю молитвы и отпеваю покойников. Но если это грешно, я брошу и это.

—

К чему эти отпевания колхозникам? У них вся жизнь впереди! — весело развел руками Нор-Мурад.

После муллы подал заявление бледный, как мертвец, молчаливый человек.

—

Чем вы занимаетесь? — спросил Эргаш.

—

Обмываю покойников.

—

А в поле не работали?

—

Не приходилось.

—

Вы решили заняться земледелием?

—

Если хватит времени, займусь. Но ведь моя работа необходима для общества.

—

Иначе говоря, вы хотите обмывать мертвых, а свою долю урожая получать с живых?

—

Не откажусь, если будет урожай. Юлдашев засмеялся:

—

Вот, например, я коммунист. Обойдусь без ваших обрядов. На вашу долю останутся только те, кто завещает обмыть их по старым обрядам. Но сколько будет таких колхозников? Поэтому ваш труд в колхозе, мы надеемся, не найдет себе большого применения.

Хаджиназар, ворча, вышел.

—

Тут и помрешь, даже не обмоют!

—

Вы, значит, не примете от меня заявление?

—

Не могу не принять, — задумался Эргаш. — Мы все заявления обсудим на общем собрании, решим о каждом в отдельности там же. Кого собрание утвердит, тех примем. А часть, я думаю, будет отклонена.

Со двора послышался шум:

—

Колхозников решено хоронить необмытыми, неотпетыми. Без молитв.

—

Колхозникам не дадут обмывать своих покойников.

—

Нет, такой колхоз не для нас! Эргаш встал и поспешил во двор.

Юлдашев, Нор-Мурад и несколько крестьян выбежали за ним следом.

Эргаш крикнул:

—

Люди! Слушайте! Не верьте брехне!

Но народ шумел.

—

Это «работа» Хаджииазара, арестовать бы его, — предложил Юлдашев.

Но Хаджииазара во дворе уже не было.

Бросив это вслух, как спичку в бочку с керосином, он поспешил уйти подальше от пожара.

8

Когда настали первые дни колхозной жизни, начались трудности.

Общественный рабочий скот поставили на колхозном дворе. Ни стойл, ни конюшен приготовить не догадались, рассчитывая на погожие дни. Не успев привыкнуть друг к другу, оставленные без привязи, ослы погрызлись с ослами, быки перебодались с быками, калеча друг друга, наполнив окрестности ревом и ржанием, словно на деревню обрушилось стихийное бедствие.

В ночной темноте, при тусклых вспышках светильников, среди вздыбленных лошадей и ослепших от ярости быков, колхозники, с опасностью для жизни, кое-как развели скот в разные стороны двора и поставили на привязь.

Но тут обнаружилась новая беда.

Объединяя скот, забыли объединить корма. Готовя скот в колхоз, запасы на зиму не приготовили, а некоторые под влиянием вражеской агитации распродали и то, что было. По дворам валялись лишь жалкие остатки клевера и соломы. Этих остатков могло хватить всего на несколько дней.

Не было надежды и на урожай кормовых трав.

Из туменя дали план на большие посевы хлопка за счет остальных культур, хотя время для посева хлопка уже ушло.

Баи, не принятые в колхоз, и мулла возликовали, шепча крестьянам:

—

Скот-то ваш подохнет с голоду. К тому и велось это дело, чтоб вас без скота оставить.

—

Вслед за скотом и вы все перемрете с голоду: из хлопка-то плова не сваришь, хлопок-то скоту не скормишь.

—

Большевикам этот хлопок и не нужен. Когда они велели сеять его? Когда уж поздно было. Зачем? Не урожай им нужен, не хлопок, им нужно, чтоб у вас ничего не было.

Иной из колхозников, огорченный и раздосадованный первыми неудачами, раскрывал свое ухо при встречах с богачами, задумывался над словами, а богачи шептали настойчиво, неустанно, сочувственно вздыхая, сострадательно улыбаясь, сокрушенно покачивая головой.

Сокрушаясь о голодающем скоте, боясь, что и самим не уйти от голода, некоторые из колхозников отшатнулись от общего дела, бросили колхозную работу, растерянно расхаживали по деревне, жалуясь на неудачи и не зная, как утешить друг друга во всей этой беде.

И в это время товарищ Сталин написал статью «Головокружение от успехов».

Встала задача закрепить достижения, исправить ошибки и повести борьбу с клеветой богачей и мулл.

Видя, что надежды их рассыпаются в прах, богачи пустили новые слухи:

—

Сверху есть приказ: уходить из колхоза, жить по-прежнему, своими хозяйствами.

Работа начала налаживаться при практическом руководстве работников района и центра, беспрерывно наезжавших с директивами партии.

А после того, как знаменитые «25 тысяч» работников промышленных центров прибыли в села и деревни с особыми директивами ЦК ВКП(б), подул новый, живой, чистый воздух.

Садык, погоняя перед собой осла, тащил упиравшуюся тощую корову.

Жена встретила его в воротах.

—

Отец! Вы тоже вышли из колхоза?

—

Нет, не вышел! — сердито ответил Садык.

—

А зачем же привели скот?

—

Временно. Пока нет помещения и пока нет корма.

—

Многие уходят из колхоза. Почему бы и вам не уйти?

—

Нет, я не уйду. Назло Хаджиназару не уйду. Чтоб ему пусто было, не уйду! Он меня все время пугал колхозом. Из-за него, окаянного, я погубил весь скот. Я Черного Бобра погубил.

—

Да. И кур тоже… А какая у нас корова была!

—

Он всех отговаривал. А сам раньше всех побежал в колхоз. Так устроил, что теперь у него три хозяйства. Даже на воротах три номера прибил. Будто там три семьи живут!

—

А зачем?

—

А затем! Прибыль в колхозе будут распределять по семьям или по хозяйствам. Он хочет получить три доли. Поняла?

—

А если бы вы ушли из колхоза, зажили бы мы по-прежнему. Завели б и корову и кур.

—

Сегодня на собрании такой разговор был: можно корову дома иметь и кур можно иметь, если это не мешает работе в колхозе.

—

Это хорошо.

—

Что ж хорошего?

—

А что?

—

Где возьмешь корову, где добудешь кур? Из-за негодяев, вроде Хаджиназара, ни у кого не осталось ни скота, ни птицы, ни клочка сена, ни снопа клевера.

—

Но у нас-то ведь еще цело сено. Хватит на корову до новой травы. Деньги от мясника тоже целы. Можно на базаре купить корову.

—

Денег, что мясник заплатил за три головы, не хватит и на одну корову. Коров на базаре нет. А сена до новой травы нам и так еле хватит. Эту падаль, что я купил у мясника, надо кормить? Осла надо кормить? Вот тебе и все сено.