— Это мое единственное приличное платье, сестра. Трудно оставаться респектабельной на три гинеи в месяц.

— Три гинеи в месяц?

Сьюзен быстро спрятала изумление, она явно не знала суммы. Теперь она задумалась всерьез. Если узнают, что ее золовка живет в бедности, это не улучшит репутацию ее мужа.

Она снова занялась едой, потом спросила:

— И какого мужа вы хотите?

Пруденс ухитрилась сдержать улыбку, и, отхлебнув вина, молча выпила за здоровье Кейта Бергойна.

— Я слишком высоко не замахиваюсь, сестра. Меня устроит преуспевающий джентльмен с хорошим положением в обществе, способный дать мне дом, которым я буду управлять, и детей, которых я буду растить и воспитывать.

— Довольно высоко для леди без приданого, — сухо заметила Сьюзен. — И хотя Эрон делает успехи в профессии, он еще не в том положении, чтобы быть щедрым.

Пруденс ела и ждала.

— Возможно, удастся убедить моего отца выделить скромную сумму, — наконец сказала Сьюзен. — Учитывая, что в определенной степени вы теперь ему тоже родня. Мой отец очень богатый человек.

Пруденс улыбнулась, на это она и надеялась.

— Это будет так великодушно с его стороны.

Пруденс отпила еще вина и решила, что оно ей очень нравится. Вино скоро станет частью ее жизни, вместе с чудесным фарфором, пушистым ковром и всеми лентами, которые ей понравятся.

Они с невесткой хорошо поладят, каждая руководствуясь собственными эгоистическими интересами. Все, что сейчас нужно, — это отвага и решимость завершить поездку.

Пруденс допила вино и мысленно погладила серебряную булавку.

Ей просто необходимо помнить дерзкую отвагу Кейта Бергойна.

И забыть его самого.

Лондон

Июнь

— Ну и ну! Кейт, боюсь, придется прекратить наше знакомство.

— Перри? — удивленно повернулся Кейт. — Что ты здесь делаешь?

— Тебя ищу. — Достопочтенный Перегрин Перрьям оглядел помещение и поднял брови. — Бэгнигг-Уэллс?! Мой бедный друг.

Кейт понимал изумление своего приятеля. Вокруг прогуливались, сплетничали, пили чай или минеральную воду люди среднего сорта и малочисленные потрепанные жизнью аристократы.

Сам Кейт относил себя к последним, если не считать отличной новой одежды. Его синий костюм с бронзовым галуном, возможно, выглядит лучше, чем простой зеленый наряд Перри, но знатоки увидят в каждой линии и детали костюма его друга изысканное благородство.

Черт бы его побрал! Перри пришел сюда развлечься или лезет не в свое дело?

— Я убежден, что воды чрезвычайно полезны для здоровья, — холодно сказал Кейт.

— Страдаешь от разлития желчи?

Этого не скрыть.

— От любви. Вон, посмотри, Джорджиана Рамфорд, в розовом со светлыми кружевами, восемнадцать лет, единственная дочь весьма богатого торговца мистера Сэмюела Рамфорда.

Джорджиана разговаривала с матерью и несколькими женщинами, но поглядывала на Кейта и краснела. Она была довольно хорошенькая, хотя кругленькая и пухлая. Джорджиана выбрала момент, чтобы пошевелить пальчиками в шутливом приветствии Кейту, потом повернулась к своему кружку и захихикала.

— Дружище… — пробормотал Перри.

— У нее большое приданое, и намекнули, что для возможного наследника графского титула оно будет увеличено.

— Твой брат в ближайшие десять лет может произвести на свет сына. Дочери у него уже есть.

— Думаю, Рамфорд рассматривает это как стоящую игру и ставит на возможность увидеть свою дочь графиней. Что до меня, я должен жениться на деньгах. Ты это знаешь.

— Разве я возражаю?

— Тогда зачем ты сюда явился?

— Даже забота о твоем благополучии не привела бы меня сюда. Из Кейнингза прибыл посыльный. Не знаю, что у него за дело, но оно неотложное. Он с трудом отыскал твой адрес, — добавил Перри с мягким укором.

— Я не нашел времени сообщить родственникам, что перебрался к тебе.

С момента своего спонтанного отъезда Кейт не общался с обитателями Кейнингза. Без сомнения, они этим удовлетворены. Тогда к чему посыльный?

Должно быть, какие-нибудь серьезные новости. Наверное, мать. Просто заболела или умерла?

Сердце должно бы ему подсказать, но они с матерью никогда не были близки, несмотря на то, что Кейт носил ее фамильное имя. А может быть, именно поэтому. Его оно возмущало, а мать считала, что он живет не по принципам Кейтсби.

— Мог бы направить посыльного сюда, — заметил Кейт.

— Я решил спасти йоркширского парня от участи заблудиться в дебрях Ислингтона и пожертвовал собой. Бэгнигг-Уэллс! — повторил Перри и передернул плечами.

Ужас Перри больше походил на притворный, но Кейт знал, что его друг прежде не бывал в этих местах. Его обитель — Мейфэр.

— Дело срочное, — напомнил Перри.

— Сейчас попрощаюсь.

Подойдя к Джорджиане и ее матушке, Кейт не мог сдержать радости, что появился повод уйти. Если бы Рамфорды увлекались музыкой, живописью, древностями, а не сплетничали с себе подобными…

Вскоре Кейт с Перри в наемной карете отправились к отдаленным дымкам, означавшим Лондон. Господи, как же он скучает по провинции!

Перри разглядывал безупречно отполированные ногти.

— Я не вмешиваюсь, дружище, но ты уверен насчет этой Рамфорд?

— Да.

Перри вздохнул.

— И где ты купишь поместье?

Кейт уже поделился своими планами с другом, поэтому у него не было причин сердиться на расспросы.

— Рамфорд предпочитает поближе к Лондону, но на севере большие владения дешевле.

— На севере? Возможно, в Йоркшире?

— А почему бы и нет?

— Наверное, это от любви к фамильному дому? — деликатно предположил Перри.

— А ты не испытываешь привязанности к Херну?

— И никогда не испытывал. Какой смысл? Я четвертый сын. А теперь у Пранкса и своих двое.

Пранкс, то есть Пранксуорт, самый старший брат Перри, с рождения носил титул виконта Пранксуорта и, в свой черед, собирался стать графом Херискрофтом.

— В любом случае в провинции я скучаю, а в Лондоне и при дворе — нет.

— Ты можешь себе позволить Лондон и двор.

— В этом прелесть синекуры. Может, твой брат присмотрит парочку для тебя.

— Мы с братом расстались отнюдь не в дружеских отношениях.

— Их будет трудно восстановить? По твоим словам, ссора была горячей.

Кейт об этом не думал.

— Черт побери. Если мать серьезно больна… или даже хуже, мне ведь нужно ехать на север?

Сыновний долг требует этого.

Это оправдывает его возвращение в Кейнингз, где он сможет восстановить дружеские отношения с Роу.

Его брата Себастьяна, лорда Малзарда, в семье звали Роу, по титулу, который он получил при рождении, — виконт Роуклифф. Роу был на шесть лет старше Кейта, и они никогда не были близки, но Кейт сожалел о конфликте и, особенно, об изгнании из дома, который любил.

Несколько лет он провел в армии, сумев приехать в отпуск только однажды, и всегда знал, что Кейнингз ждет его с распростертыми объятиями…

— Ты так и не сказал, почему вы поссорились, — сказал Перри.

Они уже миновали маленькие поля и ехали между домами.

— Главным образом это произошло из-за моей гордости, — сказал Кейт. — После известных событий мне позволили просто продать военный патент, но история разошлась. Судачили, будто я постоянно нарушал дисциплину, дошел чуть не до бунта, затеял драку, в которой погибли три человека.

— Это не совсем правда.

— Три человека действительно погибли, — сказал Кейт. — И все это трудно оспорить, особенно если об этом не говорят открыто.

— Мне некоторые говорили об этом открыто.

— Так вот почему ты вызвал на дуэль Уиллоби…

— Проклятый трус взял свои слова обратно.

— Это пресекло открытые высказывания. Спасибо.

— Как все это привело к тому, что семья тебя отвергла? Не могли же они поверить…

Кейт рассмеялся:

— Еще как могли! Они продемонстрировали это своим невыносимым участием. Роу заверял меня, что Кейнингз — мой дом, ни секунды так не считая. Мы и в лучшие времена конфликтовали. Он такой правильный и считает, что как глава семьи занимает место отца в наших отношениях.