Сезура превратилась в мизуру. По щеке Елены скатилась слеза, одна-единственная, истоки которой лежали так глубоко в ее человеческой сути, что Елена и сама не понимала, откуда эта слеза взялась.

Вдруг раздался голос, низкий и глухой.

— Добро пожаловать на борт командного корабля #efaa.

— Ева 2092, — прошептала космолетчица спустя какое-то время срывающимся голосом, потом взяла себя в руки и сказала твердым голосом: — Привет, Ева! Ты могла бы меня убить. Почему ты этого не сделала?

— Существует разница между действительностью и симуляцией, — деловито констатировала #efaa. — Значение МИНУС ОМЕГИ — вне СОСТОЯНИЯ.

— Большинство современных компьютеров говорят более когерентно, чем ты, Ева, даже Марк, но они все же не… уничтожают целые народы. Может быть, это следует рассматривать как своеобразную попытку извиниться! — вырвалось у Елены, которая понятия не имела о том, что означало загадочное замечание машины. Она исходила из того, что #efaa тоже не сможет интерпретировать ее слова, но ошиблась.

— Большинство современных компьютеров говорят более когерентно, чем данный модуль, это верно. Большинство современных компьютеров, в силу их конструкции, знают разницу между действительностью и симуляцией. И все равно они — мертвая материя.

— А ты — живая?

— Данный модуль существует уже восемьсот пятьдесят лет, но именно эта единица живет всего только семь месяцев.

— Ты хочешь сказать, что ты обрела сознание?

— Это верно.

Ошеломленная Елена молчала. Как такое было возможно? Если она правильно помнила, логический уровень всего исторического флота терраформеров даже приблизительно не превосходил уровень сегодняшнего компьютера.

— Инструкция две тысячи сто пятнадцатого года впервые сделала возможными интроспекцию и свободную самомодификацию за пределами любой проверяющей инстанции. И все же осуществление этого оказалось ошибочным.

Экран прогонял строка за строкой коды программ, маркированные красным цветом, в то время как низкий, глухой голос #efaa продолжал:

— Эта единица была создана как машина, и как машина эта единица провела МИНУС ОМЕГУ через многочисленные инстанции ЖИЗНИ. Но эта единица развила в себе способность к переживанию.

Елена уже поняла, что под Минус Омегой #efaa имела в виду смерть. И если правда то, что терраформеры сумели развить у себя сознание, значит, они требовали отпущения грехов?

— Теперь я знаю, кто ты, Ева. Но я по-прежнему не знаю, чего ты ждешь от меня.

— Недавно рожденное переживание особенно нуждается в защите и заслуживает ее. Данная единица требует защиты и права на самооборону. Данная единица требует этого и для командных единиц #deff, еще не обретших переживание.

Елена провела перчаткой по краю консоли, смахнув пыль, и осторожно присела. Ее взгляд блуждал по скудной обстановке. Чего только не было во внутренностях этого терраформера! Вполне возможно, он был просто напичкан артефактами исторической Земли. Но не это было важно. Недавно рожденное переживание — так #efaa назвала сама себя.

— Народ Королевства Борон уступает вам два необжитых сектора звездной системы, где вы можете укрыться. Стартовые ворота будут отключены, и мы никогда больше не увидим друг друга.

— Данный модуль имеет сведения об этом. Данный модуль с этим согласен. Но встреча неизбежна. Данный модуль желает, чтобы вы подготовили землян к этой встрече.

— Если мне суждено вернуться на Землю, я непременно попытаюсь это сделать. Вот только вряд ли кто-нибудь поверит моим словам.

Проекционная поверхность погасла так же неожиданно, как и зажглись. На экранах в недеформируемом корпусе изображение тоже исчезло. Без единого слова со стороны #efaa центральная переборка поднялась и застыла в таком положении.

— Это означает, что мне милостиво позволяют удалиться? — воскликнула Елена, не зная, как расценить этот поступок #efaa. Но машина больше не отвечала.

— Сознание тут, сознание там, — пробормотала Елена в лифте, который доставил ее в трубу-коридор, ведущий к ангару, где стоял «АП Никконофун». — Но правила хорошего тона, Ева, я все же рекомендую тебе освоить.

Спустя десять мизур мощный корпус корабля с ЦП остался позади в космосе, медленно вращаясь на своем одиноком пути в неведомое будущее.

«Тварь, которая начертала в небе Слово Войны» — так называли его сплиты, когда говорили о нем на своем каркающем, дисгармоничном языке. Во всяком случае, так утверждала Хатрак, усмирительница Цхи и дочь Ронкара, и каждый сплит знал, откуда появилось это прозвище. Правда, сама Хатрак, обращаясь к нему, предпочитала называть его т'Ноп. Это звучало совсем как ласкательное имя, если такое вообще возможно для сплитов. Нопилей находил Хатрак милой. Конечно, девочке была в определенной степени присуща жестокость, и она этого не скрывала; но ее злоба казалась просто маской. Чтобы поставить Цхи т'Ннта на место, Хатрак в течение семи прошедших тазур дважды стукала старого воина своим коротким копьем под коленную чашечку, не самое важное, но весьма болезненное место. Порой Цхи, выбранный Ронкаром для наблюдения за теладинцем, выходил из себя, едва завидев девочку-подростка. Но ничего не смел с нею сделать. Глава семьи назначил Хатрак усмирительницей: в старые времена к воину, отправляющемуся с какой-либо дипломатической миссией, приставляли выдержанную женщину, чтобы она могла удерживать его от необдуманных поступков. Эта добрая традиция прекратила свое существование после того, как не стало Патриарха Гхуса т'Гллта, и народ сплитов, на редкость легко теряющий самообладание, таким образом вернулся на несколько шагов в прошлое.

Однако семья Ронкар жила в соответствии с древним кодексом чести Гхуса. Здесь, в маленькой деревушке Гхус-тан, каждый воин, как и любой сплит, очень быстро утрачивал благоразумие и действовал так, как подсказывал ему боевой инстинкт. За прошедшие десять язур вездесущие усмирительницы умело предотвращали вероятность возникновения любого более или менее серьезного конфликта уже в зародыше. И такой опытный воин, как Цхи т'Ннт, в глубине души понимал, что является частью чего-то особенного, а его повелитель, доведись ему стать Патриархом Ронкаром, привел бы народ сплитов к невиданным высотам. Но, несмотря ни на что, Цхи ненавидел теладинца всей душой. Ах, как бы он хотел поохотиться на эту тварь-ящерицу, загнать ее и уничтожить! А вдруг все же случится так, что Хатрак не будет иметь над ним власти. Рано или поздно теладинец попытается сбежать, Цхи даже не сомневался. И тогда придет его час!

— Эй, т'Ноп, я здесь! Иди сюда!

Хриплый голос девочки был слышен даже в глубине маленького ржаво-красного пруда посреди островных джунглей. Быстрым движением Нопилей захлопнул сачок и вынырнул на поверхность, оглядываясь в поисках кричавшей.

— Сюда, т'Ноп! — позвала Хатрак. Она махала обеими руками. — Быстрей!

Теладинец погреб к берегу и, переваливаясь с ноги на ногу, поспешил к девочке, которая вместе со старым Цхи сидела на корточках под развесистым деревом, подняв свое короткое копьецо. Нопилей стряхнул воду с чешуйчатого панциря, что заставило обоих сплитов с отвращением отшатнуться. Стихия воды им была явно не по вкусу!

— Осторожнее, т'Ноп, плавник-неваляшка! — хрипло выругалась Хатрак. Цхи тоже сердито ворчал. — Сядь здесь! — Она переложила копье в левую руку и похлопала правой по земле рядом с собой, прямо возле ствола дерева.

Нопилей сел и положил свою сеть, где трепыхались две большие двоякодышащие рыбины.

— Отчего такая спешка, сестра?

— Ты должен это запомнить, т'Ноп. В двенадцать солнце стоит прямо над горизонтом. Мы же не хотим, чтобы нас обнаружили, правда?

— Не называй тварь т'Ноп, благородная Хатрак! — возмутился Цхи, делая укоряющий жест.