Командор подождал, пока все усядутся, и поднялся на ноги. Лицо усталое, глаза погасшие, бледность, проступающая даже сквозь коричневую от загара кожу. Но держался он уверенно, устремив твердый взгляд на капитана сирийцев.

— Надеюсь, капитан, после сна наши речи станут мягче. — Он окинул взглядом собравшихся. — Я предлагаю каждому думать не сердцем, а головой.

— Никто не желает ссоры, командор, — сказал капитан. — Я только желаю блага своим людям.

— Тогда, может быть, объяснишь, почему вам следует принять предложение Бейбарса?

Капитан кивнул.

— Вчера я сказал, что принять условия Бейбарса нас побуждает стремление выжить. Если Сафед падет, мы все встретим смерть или станем рабами. У меня здесь тысяча шестьсот воинов. Я не хочу, чтобы их порубили на куски, когда есть возможность спастись.

В зале поднялся шум. Командор поднял руку.

— Отчего ты думаешь, что Бейбарс сдержит слово? Ты же сам говорил о его коварстве. Султан совсем не похож на Саладина. Почему ты уверен, что он не перебьет вас всех, как только вы покинете крепость?

— Я также говорил тебе, командор, об излюбленной тактике султана. Он убивает только тех, кто представляет угрозу. Прежде он держал свое слово и не казнил согласных капитулировать. Если мы не примем его предложение, он разгневается и больше у нас случая не будет.

— В Арсуфе случилось иначе, — сказал командор. — Бейбарс нарушил обещание и перерезал двести госпитальеров, как и вы, поверивших в спасение.

Капитан долго смотрел в пол, затем поднял глаза на командора:

— Это были франки. К нам Бейбарс относится иначе.

— Теперь мы видим твое истинное лицо, капитан! — выкрикнул один из рыцарей. — Видно, Господь обделил вас мужеством!

— Спокойно, брат! — приказал командор, увидев, как изменилось лицо капитана, а несколько его старших воинов вскочили на ноги. Рыцарь неохотно подчинился, не отрывая глаз от сирийцев. — Мы не можем снова откладывать совет, — продолжил командор. — У нас нет времени на перебранку! — Он повернулся к капитану. — Если мы останемся здесь без твоих воинов, то не сможем сдержать следующую атаку. Сафед слишком велик, и горстка людей, хотя бы и очень стойких, оборонять его не в силах. Мы победим только вместе. У нас достаточно провизии на много месяцев осады. И с нами Бог. — Он впился взглядом в капитана. — Как воин воина, капитан, и как воин Христа я умоляю тебя остаться с нами воевать против неверных.

Капитан сирийцев бросил взгляд на своих воинов. В их глазах виделся тот же страх, то же самое отчаяние, какое испытывал он сам. Сирийцы казались добрыми людьми, но не имели душевного подъема рыцарей Вечерних стран. Рыцари в своем безрассудном Крестовом походе прошли по этим землям, сокрушая неверных. Подобно великанам они шагали, даже не замечая разрушений, одержимые возвышенной целью. Для них это была Божья земля, а для капитана — земля предков, единственный дом. И сирийцев не сравнить с отсталыми крестьянами без воли и собственного разума.

Капитан поднял голову:

— Я не могу изменить решение, командор. Это самоубийство.

Зал вдруг взорвался.

— Ваши сердца не были с нами с самого начала! — выкрикнул один рыцарь. — Даже до предложения Бейбарса вы робели перед каждой атакой.

— Капитан сказал свое слово, — вмешался один из сирийцев. — У вас нет права на осуждение! Вы собрали нас здесь, чтобы договориться, а не подчинить своей воле силой!

— Бейбарса можно одолеть, говорю я вам!

— Пойдемте отсюда, капитан. Зачем нам выслушивать этот вздор.

— Тогда уходите! — крикнул один из сержантов-тамплиеров, забыв свой ранг. — Нам такие трусы не нужны!

Сирийцы вскочили, выхватывая мечи. Капеллан тамплиеров пытался что-то сказать, но его голос потонул в шуме. Командор кричал, требовал остановиться, но его больше никто не слушал. В задней части зала вспыхнула драка. Один сержант сцепился с сирийцем. Тот хотел пырнуть его мечом, но сержант сбил его с ног ударом кулака. Двое сирийцев тут же повалили сержанта на пол.

Поднялся Джеймс.

— Именно на это и рассчитывал Бейбарс! Что мы… — Он замолк, его слова тоже потонули в шуме.

— Тихо! — громом пронеслось по залу.

Драчуны прекратили потасовку. Все замолкли и посмотрели на Маттиуса, вставшего рядом с Джеймсом. Лицо алое, глаза блестят. Он треснул кулаком по столу еще раз, призывая к тишине. Затем повернулся к Джеймсу:

— Пожалуйста, продолжай, брат.

Джеймс едва заметно улыбнулся:

— Спасибо, Маттиус. — Он обратился к капитану сирийцев: — Бейбарс предлагает капитуляцию, потому что не надеется быстро взять Сафед. Капитан, твоя забота о воинах достойна похвалы, но ты играешь на руку Бейбарсу. Султан ищет самый быстрый и легкий путь к победе. Сейчас самое жаркое время года, и его люди устали. Чем дольше пробудут здесь мамлюки, тем труднее будет ими управлять. Долгая осада не в его интересах. Еще несколько дней, и он уведет войско на поиски крепости послабее. — Джеймс бросил взгляд на командора. — С позволения командора, я предлагаю закрыть совет. — Командор устало кивнул, и Джеймс снова повернулся к капитану. — А ты со своими людьми удались сейчас и обсуди все снова. Через несколько часов явись к командору для разговора. Только, прежде чем решать, обстоятельно подумай.

Сирийцы что-то выкрикивали, но капитан кивнул:

— Я встречусь с тобой один, командор, как предлагает твой человек. Но вряд ли время изменит мое решение.

Воины начали выходить из зала. Сержанты негромко переговаривались, мрачно поглядывая на сирийцев.

— Надеюсь, вы не сочли меня слишком дерзким, сэр? — сказал Джеймс командору.

Тот слабо улыбнулся:

— Ты говорил хорошо, брат. Кто знает, может, еще удастся уговорить капитана. — Командор встал. — А сейчас я собираюсь наказать драчунов. — Он кивнул в сторону сержантов, подравшихся с сирийцами. — Я не потерплю бесчинства даже при таких обстоятельствах. — Затем напряженно добавил: — Мы же не простые наемники, а Божьи люди.

Пришел вечер. Джеймс с облегчением сбросил плащ с кольчугой и рухнул на койку. Как был, с мокрыми волосами после мытья. Оранжевый луч проник в узкое окно опочивальни, осветив ее золотистым светом. Из лагеря мамлюков доносились молитвенные песнопения. Он лежал поверх одеяла, благодарный легкому ветерку, ласкающему голую грудь. Обычно сухая основательная жара в этот вечер стала влажной и липкой. Джеймс подумал, не надвигается ли гроза. Он давно не видел дождя. Закрыв глаза, Джеймс воспоминал Шотландию. Чистые быстрые реки, стремительные водопады, мягкий зеленый мох, темные туманные озера. Вот Изабел переходит вброд ручей, подняв высоко юбки. Вода обтекает ее красивые стройные ноги. Она поворачивает к нему смеющееся лицо. Кивает, манит к себе.

— Джеймс!

Он открыл глаза. Над ним наклонился Маттиус. На лице тревога.

— Что случилось? — Джеймс быстро сбросил ноги с койки.

— Они уходят, — пробормотал Маттиус, протягивая ему нижнюю рубаху.

— Кто? — Джеймс натянул рубаху и направился за кольчугой.

— Сирийцы. Уходят все.

— Но капитан хотел просить Бейбарса продлить срок ультиматума. Послали геральдов.

— Похоже, капитан передумал. Он даже не дождался срока, данного Бейбарсом. Они начали уходить после наступления темноты, когда большинство наших людей отдыхали в казармах или несли вахту на внешних стенах. Выходят с белым флагом через потайную дверь в южной стене.

— С ними пытались поговорить? — спросил Джеймс, набрасывая плащ.

— Да, командор уговаривал капитана, но тот увидел, как приняли мамлюки первых сирийцев, и его решимость укрепилась. Их разоружили, но позволили идти куда хотят. Говорят, некоторые тут же перешли на сторону врага.

— И сколько у нас осталось людей?

— Командор сказал, примерно тысяча.

— Боже! А что капитан?

Маттиус хмыкнул:

— Приподнял полы плаща и побежал за остальными. — Он кивнул на дверь: — Пошли, мы нужны командору.

На внешней стене командор осыпал проклятиями цепочку сирийцев, спускающихся вниз по крутому склону. Он повернулся к подошедшим рыцарям: