— Но ведь только здесь я и смогу за ним приглядывать, — отрывисто бросил Эврар. — Он лишился наставника. Как я должен был поступить? Отослать обратно в Англию или оставить здесь под своей опекой?

— Ты думаешь, нам следует послать весть членам братства о похищении книги? — спросил Хасан, меняя тему.

— Нет. У наших братьев на Святой земле и без того много забот. Зреет война с мамлюками. Им нужно направить все силы на это, а мы займемся поисками.

— Но без их поддержки найти «Книгу Грааля» будет очень трудно. А может, и вообще невозможно. Если планы «Анима Темпли» раскроются, то все, над чем мы работали, пойдет прахом. Это очень опасно.

— Хасан, за книгу отвечаю я, — твердо произнес Эврар. — И я ее отыщу. — Он раздраженно потер лоб. — Чертов Арман! Великий магистр решил окружить наше братство ореолом таинственности. — Старик вздохнул и посмотрел на Хасана. — Эта книга с момента создания висит у меня камнем на шее. После гибели Армана в Хербии мне следовало ее уничтожить, а не привозить в Париж. Теперь вот из-за меня все может рухнуть. Мы не должны позволить случиться этому, Хасан.

— В пропаже книги нет твоей вины, брат.

— Как же нет? Ведь написал ее я. А подвигнуло меня к этому тщеславие, Хасан. — Эврар удрученно покачал головой. — Тщеславие.

Хасан долго молчал, потом полез в мешок и вытащил помятый желтый пергамент. Протянул Эврару.

— Я забрал письмо у мертвого Жака. Непозволительно, чтобы его кто-то нашел.

Эврар устало вздохнул.

— Он прочитал?

— Да. Жак был доволен, что Джеймс сумел достичь столь многого в такой короткий срок. Установить связь с лагерем мамлюков оказалось непросто. — Хасан помолчал. — Ты скажешь сержанту о делах его отца?

Эврар разорвал пергамент и сунул клочки в карман сутаны. Затем коротко бросил:

— Нет. Этому мальчику еще предстоит многому научиться.

Сафед, Иерусалимское королевство

19 июля 1266 года

Джеймс Кемпбелл поднялся с колен. Перекрестился перед алтарем. В часовне — тишина и прохлада. Рассвет еще не наступил, большинство обитателей крепости либо спали, либо бдели на стенах. Джеймс поднялся рано именно ради этой тишины и умиротворения, когда хотя бы на несколько минут забываешь, где находишься. Скоро колокола пробьют к заутрене, и эти скамьи заполнят люди. Их будет столько, что опоздавшим придется преклонить колени за дверьми часовни. Такое происходит каждое утро уже почти три недели. До этого право присутствия на первой службе имели только пятьдесят рыцарей и тридцать сержантов, составляющих гарнизон Сафеда. Но теперь всякого пожелавшего молиться капелланы не смели отсылать прочь. «В эти дни чем больше людей молятся, тем лучше, — сказал брат Иосиф. — Нам дорога каждая молитва».

Джеймс медленно двинулся по проходу. Задержался у охраняющей вход статуи. Взгляд святого Георгия устремлялся в сводчатый потолок, как и его меч. На груди рельефно выделялся крест, а под левой ногой в смертельных конвульсиях бился Змей. Джеймс коснулся ноги святого:

— Защити нас.

Двери часовни распахнулись настежь, на пороге появился великан в белой мантии. При пламени свечей выцветшие на солнце волосы рыцаря и густая борода приобрели золотистый оттенок.

— Я знал, что найду тебя здесь, брат, — произнес он с улыбкой. — Ты думаешь, сегодня Бог тебя услышит?

Джеймс поднял глаза на друга. Он сам не был низкорослым, да и хлипким тоже, но перед этим рыцарем, на голову выше, ощущал себя маленьким и беззащитным.

— Бог всегда нас слушает, Маттиус.

— Интересно, как он ухитряется услышать каждого, когда к нему одновременно взывает такое множество людей? — Маттиус недоуменно пожал плечами. — Теперь слушай. Они готовятся к очередному штурму. Командор полагает, штурм начнется на рассвете, так что нам пора на стену.

Джеймс заставил себя улыбнуться.

— Когда мы их снова отбросим, ты сам убедишься, что Бог нас слышит.

Они вышли во мрак внутреннего двора крепости. По сравнению с громадой стен часовня, кладовые и резервуары с водой казались карликовыми. В центральной массивной башне находились жилища рыцарей, капелланов и сержантов. В остальных башнях помещались лазарет, оружейная, гардеробная и кухня.

Рыцари быстро прошли к потайной двери у основания стены. В отдалении стучали молотки каменщиков, отдаваясь эхом от внешнего крепостного ограждения. Из лазарета послышался стон раненого. Они вошли в пропитанный влагой проход внутри стены толщиной тринадцать футов. [18]Слабый свет факелов проникал через зарешеченный проем в потолке. Там был проложен желоб, по которому во время штурма на врагов стекало горящее масло. Маттиус открыл дверь в конце коридора. Стражники всполошились, потянулись за оружием, но, увидев рыцарей, успокоились.

— Рад видеть вас бодрствующими. — Маттиус закрыл за собой дверь, армированную снаружи стальными пластинами, и хлопнул по спине одного из стражников, отчего тот охнул и покачнулся. — Только не думаю, что беда придет изнутри.

— Тебе следует взять свои слова назад, Маттиус, — сказал Джеймс. — Многие крепости пали именно от врагов, проникнувших внутрь.

Маттиус хмыкнул и последовал за Джеймсом по узкому проходу между зданиями во внутренний двор, полный людей, сгрудившихся вокруг костров и у дверей, ведущих на башни. Из конюшни и загона для убойного скота крепко несло навозом. Возгласы сменяющихся на рассвете стражников, разговоры, ржание коней — все перекрывал непрекращающийся стук молотков. Каменщики ремонтировали пробоину в навесной башне, охраняющей подвесной мост. Между угловыми и фланговыми башнями положили настилы, где у катапульт стояли на страже группы лучников. По зубчатой стене взад-вперед двигались воины. Джеймс видел их колышущиеся тени. В мирные времена и при осаде на внешней территории располагались казармы воинов и слуг. Если враг пробивал внешнюю стену, защитники переходили во внутреннюю территорию, а на захваченную врагом швыряли камни, обливали кипящим маслом, осыпали стрелами. То есть внутри крепости была еще одна, что делало Сагред одной из самых неприступных цитаделей крестоносцев на Заморских территориях. Это была гордость ордена тамплиеров.

Испуганные люди с надеждой смотрели на проходящих мимо Джеймса и Маттиуса. Кроме рыцарей и сержантов в Сафеде находилось около тысячи шестисот сирийских воинов-христиан, а также легковооруженные наемники. Но в последние недели население крепости сильно увеличилось за счет беженцев из окрестных деревень. Джеймс подсчитал их количество. Свое гусиное перо он оставил в Лондоне, но счетовод остался счетоводом. Он не переставал прикидывать. Сколько нужно зерна, чтобы накормить такое количество в течение определенного времени. Естественно, чем больше появлялось ртов, тем короче становился срок. Пока недостатка в продуктах не ощущалось, но никто не знал, как долго им придется сидеть взаперти, не имея возможности получить подкрепление. Осада может продлиться много месяцев.

— Зачем они взяли с собой весь этот скарб? — пробормотал Маттиус, глядя на семью с тремя детьми, спавшую на подстилке у костра.

Джеймс проследил за его взглядом. Рядом были навалены горшки, кастрюли и сковороды. Мужчина прикрывал кучу рукой, как будто боялся, что кто-нибудь может украсть. Джеймс представил, как они проснулись в своем доме из саманного кирпича, услышав вдалеке топот пеших воинов-мамлюков и увидев их сигнальные огни. Схватили с полок горшки и сковороды и ринулись к двери. Бежали через поле. Мать несла самого маленького на руках, отец постоянно оглядывался.

— После битвы у Мансуры, когда египетское войско окружило лагерь Людовика, его брат спасся благодаря умению владеть кастрюлей с длинной ручкой. Так что почти все можно использовать как оружие.

— А перо? — с интересом спросил Маттиус.