В покоях стоял сумрак. Тяжелые черные занавеси на окнах почти не пропускали дневной свет. Только несколько лучиков, заполненных кружащимися пылинками, проникали сквозь щели и впивались в широкие гладкие плитки пола. На дубовом столе со скамьями по обе стороны горела единственная свеча. У дальней стены Гарин разглядел очертания огромной кровати. Когда глаза привыкли к полумраку, он увидел покрытые росписью стены покоев. Напряг глаза, пытаясь подробнее разглядеть. Строения, лес, конные воины, высокий человек в черном одеянии. Гарин чуть не вскрикнул, когда изображенная на последней фреске фигура вдруг отделилась от стены и направилась к нему.

— Сержант де Лион, — сказал принц Эдуард улыбаясь. — Я рад твоему приходу.

Гарин настолько испугался, что забыл поклониться. Принц, кажется, не обиделся.

— Пожалуйста, садись. — Он показал на скамью у стола. Грач остался у двери, а Гарин на обмякших ногах прошествовал к столу.

Эдуард сел на скамью напротив. При пламени свечи его скулы и крепкая челюсть казались вырезанными из камня. Он взял кувшин, поставленный между двух кубков.

— Хочешь выпить?

Гарин с трудом сглотнул.

— Да… Я бы выпил, мой принц.

— Это из винограда, взращенного на землях моего отца в Гасконии, — сказал Эдуард, наливая из кувшина и протягивая кубок Гарину. — Лучшее вино в христианском мире.

Гарин сделал несколько жадных глотков, едва чувствуя вкус вина. Ему хотелось просто смочить горло. Через полминуты сила вина теплом разлилась по телу, и юноша слегка расслабился.

Эдуард снова наполнил его кубок.

— Видимо, ты без труда покинул прицепторий?

— Да, мой принц.

— Хорошо. — Эдуард откинулся на спинку скамьи, покачивая кубок в руке. Его длинные пальцы украшали несколько золотых колец с драгоценными камнями. — Мне жаль, Гарин, что приглашение сделано в такой необычной манере. Но я хотел поговорить с тобой как можно скорее. А ввиду деликатного характера моего предложения необходимо все держать в тайне. Надеюсь, это не вызывает у тебя излишней тревоги.

— Нет, мой принц. — Гарин глянул на дверь, заслоненную темной фигурой Грача. Сержант не осмелился сказать, что передавший приглашение вызвал у него много большую тревогу, чем сам вызов. Грач прижал его в углу опочивальни, передал приглашение от принца, деньги на барку и не уходил до тех пор, пока Гарин не пообещал явиться в Тауэр.

— Я пожелал тебя увидеть, — неторопливо продолжил принц, — так как ты показался способным помочь в одном деле. Мой отец согласился на требование магистра де Пейро отдать в залог королевские драгоценности. Через пять дней их повезут в Париж, где они будут находиться, пока мы не выплатим долг.

Гарин кивнул. Вчера вечером дядя сказал, что король Генрих согласился на требование магистра и Гарин включен в группу сопровождения драгоценностей.

— В таком случае, что же я делаю сейчас здесь? — вырвалось у сержанта.

Эдуард глотнул из кубка, затем испытующе посмотрел на мальчика:

— Скажу тебе откровенно, Гарин. Я не хочу отдавать драгоценности ордену тамплиеров. Они принадлежат нашей династии. Мы уговаривали рыцарей. Предлагали другие варианты выплаты долга, но они отказались от дальнейших переговоров и настояли на своем, тем самым вынудив меня действовать. Отец согласился передать драгоценности рыцарям, но я их вскоре возвращу.

Гарин не понимал, к чему клонит принц.

— Мой принц, я…

Эдуард поднял руку, призывая к молчанию.

— Я хочу, чтобы ты помог мне в этом, Гарин. По просьбе отца драгоценности будет сопровождать моя мать, королева. Однако детали путешествия рыцари держат в тайне. Я уверен, тебе они ведомы. Ведь ты племянник одного из рыцарей, руководящего доставкой драгоценностей в Париж.

Осознав слова принца, Гарин дернулся, как будто получил пощечину. Он поднялся. Голова кружилась не только от вина, но и от услышанного.

— Я… я извиняюсь… но не могу!

Споткнувшись о скамью, он бросился к двери, желая только одного — побыстрее выбраться из этих жутких покоев на свежий воздух.

Сзади прозвучал голос Эдуарда:

— Ты не желаешь восстановить честь своего рода? Не хочешь, чтобы де Лионы снова стали столь же величественными и знатными, как и прежде?

Гарин замер. Повернувшись к Эдуарду, он не видел, как Грач положил ладонь на рукоятку своего кривого кинжала.

— Вспомни, что ты сказал лорд-канцлеру, когда сопровождал его в покои магистра, — продолжил Эдуард. — Пожаловался, как тяжело быть племянником рыцаря высокого ранга. Ты ведь единственный, не считая дяди, мужчина в роду, и твой долг восстановить его богатство и знатность.

Гарин удивленно смотрел на принца. Не это он говорил лорд-канцлеру, совсем не это.

— Я помогу тебе, Гарин. Сделаю лордом, пожалую земли и титулы. Ты будешь богатым.

Гарин не осознавал, что выйти отсюда просто так ему не позволит Грач. Он стоял и слушал как завороженный.

— От тебя ничего не требуется. Только расскажи все о предстоящем путешествии. И все. За это я тебя щедро вознагражу.

— А если кто-нибудь узнает? — прошептал Гарин изменившимся голосом.

— Никто никогда не узнает.

— Но как… — Гарину было трудно смотреть в глаза принцу. — Как вы вернете драгоценности?

Эдуард допил вино, поставил кубок.

— Тебе не стоит беспокоиться, как это будет сделано. Никто не пострадает, можешь быть уверен. — Он поднялся и обошел стол. Статный красивый принц казался мальчику воином из старинной легенды, внушающим одновременно ужас и восхищение. — Драгоценности принадлежат моей семье. Я всего лишь должен выполнить свой долг. — Он взял со стола свечу. — Пойдем, Гарин.

Они направились к стене в задней части покоев. Пламя свечи осветило роспись.

— Это выполнено по заказу моего отца, — произнес Эдуард, поднимая свечу вверх. — В честь тех, кто почти двести лет назад вырвал Иерусалим из грязных рук сарацин и отдал за это жизнь.

Гарин рассматривал роспись. Окруженный стенами город Иерусалим. По склону холма вверх тянулись белые здания с золочеными куполами в форме луковиц. На самом верху огромная, необыкновенно красивая мечеть Омара, мусульманская святыня, после падения города превращенная в церковь. Гарина захватила величественная красота пейзажа. Ему захотелось встать на траву на переднем плане и двинуться через оливковые рощи вверх, к этим прекрасным белым стенам. Эдуард прошел вдоль росписи дальше, и пламя осветило новый сюжет. Здесь город находился ближе, а некоторые здания окутывали клубы дыма. У стен стояла армия, темная людская масса, осадные орудия, кони, крытые повозки, шатры, флаги.

— Когда папа Урбан Второй в 1095 году призвал к Крестовому походу, паства откликнулась. Рыцари, бароны, короли и крестьяне — все преисполнились решимостью отвоевать у сарацинов Святой город. Их мечта сбылась лишь четыре года спустя. Не все увидели эти стены. Многие потеряли жизнь в трудном походе через палестинские земли. — Эдуард показал на лагерь крестоносцев и выстроенные в ряд осадные орудия. — Эти орудия они строили почти месяц. Затем, тринадцатого июля, измотанные многими лишениями, начали штурм.

Эдуард двинулся дальше. Фон следующего сюжета выглядел еще темнее. Черный дым, вздымающиеся над крышами домов алые языки пламени, малиновая и пурпурная кровь.

— Они взяли Святой город с помощью огня и меча за один день, и осуществилась их мечта, а также всех тех, кого они потеряли и кто остался дома. Иерусалим стал нашим. Рыцари очистили его улицы от сарацин и евреев, а святые места, где Христос обличал ростовщиков, пещера, где он воскрес из мертвых, место, где спала Дева Мария, освятили наши священники. Этот день не был похож ни на какой другой. — Взгляд Эдуарда заблестел, принц оживился. — Я очень жалею, что не смог этого увидеть.

Расширив глаза, Гарин смотрел на текущие по улицам ручьи крови, на зарубленных рыцарями людей, на груды мертвых тел, а рядом вытащенные из мечетей горы золота и драгоценностей. Красное зарево пожара освещало демонические лица радующихся победе крестоносцев.