Между тем лис продолжал ежедневно посещать собачьи вольеры в поселке, пока подъем активности и оживление гончих не убедили его в том, что охота вот-вот тронется в путь.

Тогда Фредди отправил семью в дальний путь, договорившись с супругой о том, чтобы они ждали его в потайном месте на расстоянии нескольких полей от леса. Сам он задерживался в лесу якобы для того, чтобы попрощаться с несколькими близкими друзьями.

Проследив, чтобы супруга и выводок лисят благополучно перебрались за Водораздел, Фредди, нервно вздрагивая от прилива адреналина, понесся обратно к реке — вывести собак на свой след. Такая возможность пред– ставилась ему почти сразу, когда охота подняла в поле одного из его рыжих собратьев и погнала в направлении леса. Фредди понесся напрямик через поля и неожиданно выскочил рядом с предполагаемой жертвой, давая ей понять, что готов помочь. Другой лис, не спрашивая о мотивах этого благородного поступка, лишь кивнул с благодарностью и легким недоумением и ушел в сторону, оставив Фредди во главе гонки.

Пока Фредди мчался через первые два поля, он думал только о том, как ему хотелось бы оказаться где-нибудь в другом месте, подальше от всего этого. «Ты можешь!..» — повторял он, подныривая под очередную живую изгородь или нарочно выбирая место, где ров был самым глубоким, — чтобы задержать лошадей.

«Да, ты можешь,— повторил он с уверенностью, переходя с галопа на размеренный бег, пожиравший пространство. — Ты можешь, и ты лис, значит, ты гораздо умнее и сообразительнее этих глупых дворняжек. И скоро они это поймут».

«Ты почти сделал это!» — сказал он себе, перемахивая шоссе в непосредственной близости от Старого Леса и пересекая Горбатый мостик. В небе он заметил Филина и, помахав ему лапой, оглянулся назад, за реку. Завидев охотников, щелкуны, собравшиеся на своем обычном месте, недовольно зашумели и с возмущением замахали руками.

«Пожалуй, я произвел сенсацию. Похлеще, чем Альфонс… — хмыкнул Фредди. — Ну вот мы почти на месте»,— добавил он, устремляясь в лес.

И все же задуманное давалось ему нелегко. Он никогда не забывал испуганных глаз матери, которая совершила такой же трюк — и погибла. Фредди приходилось напрягать всю свою волю, чтобы не поддаться панике. «Ничего, цыплят по осени считают!» — успокаивал он себя, взбираясь по склону к Плато. На краю лис, впрочем, остановился, и его сердце подпрыгнуло от радости. Ему повезло. Норки не только были на месте, но и успели выбраться из нор на поверхность и теперь возбужденно метались из стороны в сторону, воинственно стрекоча. Несколько норок со-

брались вокруг своего вождя, но остальные беспорядочно носились по Плато, не обращая никакого внимания на яростные крики Макси.

Моментально зафиксировав в памяти всю картину, лис выбрал наилучший маршрут, который должен был вывести его прямо к упавшему ясеню, и оглянулся через плечо. Сердце его снова прыгнуло, на сей раз — от страха. Слишком тонко он все рассчитал. Челюсти ближайшей гончей лязгнули в опасной близости от его пушистого хвоста, и Фредди послышался отдающий псиной запах ее дыхания.

Фредди прыгнул на коротко подстриженную траву Плато и помчался к обрыву. Пара самых сообразительных норок бросилась было на него, но лис ловко проскользнул между ними и, пока остальные застыли в изумлении, оказался вне пределов чьей бы то ни было досягаемости. В следующее мгновение он уже ступил на наклонный ствол упавшего дерева и съехал по нему в глубокую прохладную воду. Не теряя времени даром, он поплыл по течению, загребая к противоположному берегу. Выскочив из воды, лис побежал обратно к мосту, петляя из стороны в сторону и многократно пересекая свой собственный путь, пока не убедился, что ему удалось надежно запутать следы. Только после этого он на мгновение остановился и навострил уши, прислушиваясь. Судя по пронзительным крикам боли и отчаянному визгу, доносившимся с Плато, его план сработал как надо, но у него не было ни времени, ни желания удостовериться в этом. Каким бы ни был результат побоища, Фредди считал, что выполнил свой долг и достойно попрощался со всем Старым Лесом; в городе ждала его новая, беспечальная жизнь, и он отправился ей навстречу, пока те, кто хотел бы ему помешать, были слишком заняты.

Норки тоже кое-что знали об охоте. Фредди сам рассказал им об этом неприличном обычае людей, но подчеркнул, что им нечего беспокоиться, раз охотники все равно никогда не заходят в лес. Психо несколько раз перепроверил эти сведения, допрашивая пленных кроликов, и убедился в их правдивости. После непродолжительного размышления Макси решил, что феномен сей заслуживает всего-навсего настороженного отношения со стороны норок, поскольку было очень непохоже, чтобы люди собирались когда-либо охотиться поблизости от Плато. Теми же соображениями была вызвана и нерешительность норочьего дозорного, который поздно поднялся на Плато, чтобы поднять тревогу. Пока он разобрался что к чему, пока разбудил Макси, охота уже ломилась сквозь заросли у подножия Плато.

Макси ринулся в нору Меги.

— Они идут сюда! — крикнул он. — Что делать?

С первого взгляда Мега понял: предпринимать что-либо уже поздно. Выскочившие из своих логовищ норки пребывали в совершенной панике и не слушали никаких команд. Мега все-таки приказал норкам собраться вокруг него, а Макси бросился к склону, надеясь, что у них еще есть возможность разбежаться по укрытиям. Но как только Макси увидел Фредди уже на полпути к краю Плато, он склонился перед неизбежностью того, что вот-вот произойдет.

Мега продолжал кричать, в надежде собрать хотя бы маленькую боевую группу, но его приказы почти не возымели действия. Вокруг него собрались только вымуштрованные Макси норковороты, в то время как остальные продолжали бестолково метаться по Плато.

Над краем Плато показалась фигура Фредди.

— Подлый предатель! — только и успел прошипеть Мега, прежде чем лис с поразительной ловкостью проскользнул между норками. За ним по пятам гнались несколько самых резвых гончих.

Но, несмотря на хаос, норки не подвели ни своего Вождя, ни Фредди: все до одной бросились на врага.

Гончие, вынужденные подниматься по крутому склону, одна за другой переваливали через край Плато и в растерянности тормозили передними лапами, столкнувшись нос к носу с многочисленными и весьма воинственно настроенными зверьками, которые преграждали им путь. Их лис уже исчез за кромкой обрывистого берега, и собаки растерялись. Им еще никогда не приходилось сталкиваться с подобной ситуацией, а люди, которые могли бы подсказать, как себя вести, были еще далеко внизу. Пока гончие переминались с лапы на лапу и трясли головами, норки перехватили инициативу и бросились на них, яростно вопя. Маленькие, юркие, стремительные, они норовили вцепиться в горло врага, и воздух наполнился криками удивления и боли, пока собаки тщетно пытались стряхнуть с себя шоколадно-коричневых бестий. Ведь лисы никогда не сопротивлялись! Свора распалась, и каждая гончая оказалась вынужденной в одиночку защищаться от нескольких решительно настроенных врагов.

Филин, наблюдавший сверху за ходом сражения, не мог не восхититься тем, как точно Фредди все рассчитал. Никто не усомнился бы в отваге норок. Победный лай своры, уже настигавшей свою загнанную жертву, сменился визгом ужаса и боли. Некоторые псы были уже повергнуты и, истекая кровью, отчаянно трепыхались в траве, в то время как повисшие на них норки продолжали удерживать врагов мертвой хваткой. Другие, утратив все свое самообладание и мужество, бестолково бегали по кругу, не в силах сосредоточиться. Третьи, поджав хвосты и раздирая шкуры о колючки и кустарники, с жалобным визгом катились вниз по склону, и одну из них — к удивлению и восторгу Филина — даже преследовала какая-то бесстрашная норка.

Однако не все гончие растерялись. В дальнем углу Плато три пса окружили одну норку и перебрасывали ее друг другу, на лету хватая маленькое тельце широко раскрытыми зубастыми пастями. Слушая крики несчастной, Филин содрогнулся. Вот какой могла бы быть судьба Фредди, если бы он допустил ошибку.