— Вся беда в том, что он совершенно серьезен, — отвечал ему брат. — Он, должно быть, считает себя еще умнее Психо!

Но, даже кланяясь Альфонсу, они не переставали восхищаться про себя его декоративно-зрелищным потенциалом, или лучезарностью. Их доклад Меге обещал, во всяком случае, быть таким же ярким, как оперение нового УЛП.

— Звезды всегда довольно темпераментны и капризны, — утешил брата М-Второй и тут же высказал мысль, которая подсознательно точила обоих: — А если эта деревяшка в перьях потребует, чтобы Мега тоже принес ему свою присягу?

— Даже не думай об этом! — поспешно отозвался Первый. — Мы расскажем Меге, как Альфонс испугался, когда увидел нас, и убедим его, что он вообще не должен показываться ему на глаза, чтобы бедная птичка не сдохла от страха. Как думаешь, выйдет из этого что-нибудь?

1Presence (франц.) — присутствие.

2Derriere (франц.) — зад.

— Не знаю…— неуверенно отозвался Второй.

Но и он вскоре приободрился. Завтра они возьмут этого императора за бока, и все «деревяшки» их поддержат. Кто станет носиться с ним, если он не способен спасти лес от людей? В этом случае он может убираться обратно в свой bois, никто не заплачет!

— Если раньше мы не избавим его от трудностей дальнего путешествия… — многозначительно заметил М-Первый.

— Номер первый в рейтинге гастрономической популярности?! — подмигнул Второй.

— Точно! — облизнулся его брат.

Хотя Отдел норкетинга и состоял из творческих работников, но и они тоже любили горячую кровь.

На следующий день, когда М-Первый и М-Второй появились на Малой поляне, Альфонс был уже здесь.

Завирушки растерянно попискивали.

Вчера вечером близнецы удостоились похвалы своего Вождя и пребывали в отличном расположении духа. Все их требования были исполнены, и можно было начинать операцию. Макси издал строжайший приказ всем нор-

1Non! (франц.) — Нет!

2Нет! Я уже говорил, что для первого завтрака мне всегда необходимы улитки и лягушачьи ножки!

3Bonjour (франц.) — здравствуйте.

кам ни под каким видом не беспокоить золотую иволгу и по возможности не показываться ей на глаза, не говоря уже об охоте. Даже Мега согласился держаться от императора подальше.

— Мы пришли, Ваше Императорское Величество, для того, чтобы помочь вам ступить на путь, который приведет вас к вечной славе и сделает императора Альфонса Первого звездой первой величины на политическом небосклоне столетия! — напыщенно сказал Первый.— Позвольте нам, вашим недостойным слугам, представить на ваш суд программу действий, разработанную исключительно для того, чтобы сделать вашу красоту и славу общеизвестными.

С этими словами он достал из-за спины кусок коры, на котором они с братом нацарапали примерный маршрут показательных полетов Его Величества. Планируя его. Отдел норкетинга исходил из двух главных предпосылок. С самого начала братья твердо решили, что людей, которые соберутся поглазеть на это желтое чучело, необходимо удерживать как можно дальше от Плато. Вместе с тем было бы неплохо сделать так, чтобы и Альфонс не летал за реку: во-первых, это было довольно рискованно, а во-вторых, вода представляла собой естественную преграду для толп беснующихся поклонников.

Маршрут пролегал вдоль края Долгого поля и сворачивал к старой ольхе с редкой листвой, которая одиноко торчала среди зарослей тростника на берегу реки.

— Это дерево, — пояснил Первый, — будет, если можно так выразиться, главным остановочным пунктом Вашего Ослепительного Величества. Мы покорнейше просим вас остановиться там и немного попозировать для человеческих щелкающих машинок, с которыми вы, несомненно, уже знакомы..

Альфонс высокомерно кивнул.

— Далее мы просим Вашу Желтость пролететь вдоль реки, как показано на плане, и, повернув над воротами в лес, подняться вверх по Тропе, завершив таким образом ваш показательный полет.

Альфонс, из-за спины которого любопытно выглядывали завирушки, с интересом поглядел на чертеж.

— Пожалуй, я соглашусь, — прогнусавил он. — Но при одном условии. Я хочу, чтобы со мной летать таbelle Берта.

— Мы не допустим, чтобы этот старый мешок перьев все нам испортил, — отрезал М-Первый, на мгновение позабыв о том, что разговаривает с императором.

М-Первый и М-Второй с умоляющим видом повернулись к Филину.

— Я не уверен, будет ли это мудро, император, — медленно проговорил Филин. Он не имел ничего лично против Берты, однако она действительно могла помешать. — С вашего позволения, сир, и при всем моем уважении к labelle императрице, я вынужден напомнить, что люди соберутся там, чтобы любоваться именно вами, а не ею.

Альфонс топнул лапкой:

— Я есть император! Это означает, что либо будет так, как я сказать, либо я улетать обратно — и немедленно!

Филин почувствовал, как в глубине его души шевельнулось что-то похожее на уважение. Ему очень нравилось слушать, как золотая иволга навязывает свою волю хищным норкам.

— Будьте поосторожнее, — громко шепнул он братьям. — Иначе он заставит вас еще раз поклясться ему в верности, но уже публично!

Собравшиеся на поляне лесные жители громко захихикали. М-Первый и М-Второй были совершенно правы, когда подозревали, что кусты вокруг Карьера кишат наблюдателями. С тех пор прошло совсем немного времени, но весь лес уже успел полюбить выразитель-

Нет Берты — нет спектакля (франц.).

ную пантомиму под названием «Норки присягают на верность».

— Хорошо, Ваше Уникальное Величество, — сказал М-Первый растерянно, но и с легкой угрозой в голосе. — Labelle императрица может лететь с вами. В конце концов, она действительно прекрасна. Будет очень жаль, если щелкуны так ее и не увидят.

Альфонс с торжествующим видом повернулся к Берте. Перехватив ее ответную улыбку, Филин почувствовал, как сердце его упало, — столько в ней было обожания и любви.

Первые попытки Альфонса привлечь к своей персоне внимание людей оказались вовсе не такими успешными, как рассчитывал Отдел норкетинга. Альфонс и его императрица тщетно кружили по обозначенному маршруту и часами торчали на ольхе — грохоталки проносились по шоссе, как и всегда, и ни одна из них не остановилась. В конце концов император вернулся на Малую поляну и под хихиканье недоброжелателей мрачно объявил:

— Iesuisfatigue!1

Император действительно выглядел утомленным. От его лучезарной живости не осталось и следа, яркое оперение как-то потускнело, а тут, как назло, целую неделю не проглядывало солнце, которое одно могло заставить играть его былое великолепие. Когда Альфонс уведомил норок, что прекращает показательные полеты на неопределенный срок, братья даже не стали с ним спорить. Предвидя очередную выволочку, близнецы лишь горько сожалели о том, что поспешили со своим оптимистичным прогнозом и пообещали Вождю успех чуть ли не в первый день показательных полетов.

— Это не наша вина! — хнычущими голосами объясняли они некоторое время спустя. — Это погода виновата. Люди заперты в своих грохоталках и не видят ничего вокруг.

1Je suis fatigue! (франц.) — Я устал!

— Пусть тогда этот ваш Альфонс летает прямо перед ними, — без тени сочувствия пролаял в ответ Мега.

— Это слишком рискованно, Вождь! — воскликнул М-Первый. — Не то чтобы мы очень волновались из-за этого желтого чучела, просто мы пока не можем позволить себе потерять его. Нужно остановить грохоталки каким-нибудь другим способом — это наша единственная надежда.

Мега презрительно фыркнул и велел позвать Мак-си и Психо. Когда те явились, он кратко обрисовал ситуацию.

— У Психо есть десятка два пленных кроликов для экспериментов, — доложил Макси, которому очень хотелось принять хоть какое-то участие в происходящем. — Мои норковороты могли бы вывести их к шоссе и уложить одного за другим поперек полотна. В этом случае грохоталка должна либо переехать их, либо остановиться. Лично я считаю, что грохоталка, скорее, остановится, и таким образом мы достигнем своей цели, но если даже нет — беда невелика: кроликов вокруг полно, так что, если грохоталка раскатает пару-тройку, словно древесный лист, никакого урона это нам не нанесет.