Слегка приподняв верхнюю губу, Мега оглядел аудиторию.

— Где же они теперь, эти норки, которые правили нами? В своей Счастливой Стране? — сказал он, снова подделываясь под интонации Рамсеса. — Может быть,

нам следует в память о них помолчать минуту и представить, как они резвятся в своей новой обители, не зная ни голода, ни хлопот?

Тут Мега на мгновение закрыл глаза. Ликование охватило его. Все сработало, все опять сработало! И, как и в прошлый раз, ключом к успеху был юмор; хочешь не хочешь, а идеям Психо следовало отдать должное.

— Ну как, вы видели их? — спросил он, открывая глаза и улыбаясь блаженной Рамсесовой улыбкой.— Я — нет! — прорычал он, резко меняя тон. — Потому что это — еще один миф, мои норки, еще один краеугольный камень мерзкого заговора, который сплели Старейшины. Никакой Счастливой Страны нет, но зато есть Старейшины, которые прячутся друг за друга, словно предатели. Да они и есть самые настоящие предатели, о мои норки!

С этими словами Мега повернулся к клетке, где все еще продолжалось совещание Старейшин.

— Почему они не выходят, чтобы сказать слово в свою защиту? — прокричал он, обвиняющим жестом указывая в ту сторону. — Чего они боятся?

Психо не вытерпел и довольно фыркнул. Последнее замечание Меги — учитывая, что труп Рамсеса едва успел остыть, — показалось ему довольно забавным. Мата, очевидно, подумала о том же, так как бросила на Мегу предостерегающий взгляд, но их Вождь, казалось, вовсе не заметил мрачной двусмысленности своего вопроса.

— Я скажу вам, чего они боятся! — прокричал он. — Они боятся нас и боятся истины! Настало время сурово осудить их заговор и низвергнуть их тиранию. Кто мы — норки или презренные мыши?

— Мы — норки! — прогремело в ответ. — Норки! Норки! Норки!

— Это правильно, — подтвердил Мега. — Мы норки, и очень скоро мы выйдем на свободу и пройдем по дорогам, где еще не ступала норочья лапа. Я, Мега, призову к нам на помощь людей-освободителей! Я, Мега, сломаю запоры и выпущу вас из клеток. Я, Мега, при-

шел, чтобы вернуть вам дикую и свободную жизнь! Ну, мои храбрые норки, покажите, кто со мной!

Как не без яда говорил впоследствии Психо, не все лапы поднялись одновременно, однако в конце концов несогласных больше не было.

Несмотря на обещание, данное Дедушке Длинноуху, Филин решил, что на данный момент с него хватит и кроликов, и их заумной болтовни. Вместе с тем, расставшись со старыми друзьями, Филин никак не мог решиться окончательно соединить свою судьбу с Сопричастными Попечителями. Только теперь, оказавшись в сомнении на распутье двух дорог, он понял, насколько приятно и легко ему было в обществе пусть не особенно близких, но все же во многом похожих на него существ. Одиночество с каждым днем становилось все тягостнее.

«Не интересуюсь»— таким был краткий ответ Раки, когда Филин поделился с нею последними откровениями старого кролика. Фредди и Борис вообще смотрели сквозь него; Юла продолжала дуться из-за непочинен-ного гнезда, но Филин был настроен еще решительнее, чем прежде, поскольку для него вопрос имел принципиальное значение. Тем временем несколько погожих солнечных деньков, когда воздух почти что прогрелся, напомнили ему, что за пора должна наступить в самое ближайшее время: и Юла, и он сам должны были поддаться голосу природы, которая твердила всем птицам и зверям: «Размножайтесь!» Хочешь не хочешь, надо было выполнять свои супружеские обязанности, тем более что у филинов браки заключались один раз и на всю жизнь.

Однако не думать о Сопричастных Попечителях оказалось гораздо труднее, чем он предполагал. Он стал настолько популярен, что и птицы, и самые разные земные существа, которыми он обычно пренебрегал, восторженно махали ему в знак приветствия. Теперь даже

презренные завирушки обращались к нему с непереносимой фамильярностью, от которой Филина буквально тошнило.

В конце концов Лопух все же перехватил инициативу из его когтей и взял за правило регулярно появляться под буком, чтобы вызвать его на разговор. Но гнев Юлы был таким сильным, что Филин скрепя сердце согласился еще раз встретиться с Лопухом в Карьере.

— Единственный кролик, с которым я согласен говорить, — это Дедушка Длинноух, — ровным голосом сообщил он запыхавшемуся Лопуху, как только тот прискакал в Карьер.

— К сожалению, Филли, в настоящее время это невозможно, — сокрушенно вздохнул Большая Задница и печально покачал головой. — Мой почтенный прадедушка все еще с нами, но он, увы, не достаточно compos mentis1 , чтобы вести сколько-нибудь важные переговоры.

— Иными словами, ДД быстро угасает, — негромко прибавила верная Маргаритка, которая непрошеной явилась к месту встречи вместе с супругом.

Филин с подозрением уставился на обоих, хотя в данном случае у него почти не было оснований сомневаться в том, что сообщила ему эта парочка. Когда он в последний раз видел ДД, старый кролик фактически устранился от дел, предложив, чтобы его место занял Лопух. Кстати, мельком подумал Филин, многое ли пронырливый внучек сумел подслушать из его беседы с дедом? Во всяком случае, он искренне надеялся, что ссылка на размеры его задней части не миновала ушей кролика.

— Ладно, оставим это; давай лучше я расскажу тебе кое-какие хорошие новости. — Лопух ослепительно улыбнулся. — Благодаря тебе успех превзошел самые смелые мои ожидания. Молодые кролики заняты теперь тем, что выясняют, как это их так ловко обвели вокруг пальца. Или, точнее, вокруг когтя. Между прочим, тебе наверняка будет приятно узнать, что я

1 Compos mentis (лат.) — в здравом уме.

нашел способ немного приручить их, дав насекомым статус наблюдателей без голоса. К настоящему времени лесную мелюзгу вообще можно сбросить со счетов: большинство насекомых живет так недолго, что за прошедшие дни у них сменилось несколько поколений. И молодежь не знает о происшедшем ровным счетом ничего.

Лопух ухмыльнулся, обнажая свои выступающие резцы.

— Например, о «Поденках за Светлое Завтра» уже никто и не вспоминает, — снова хихикнул он. — По их меркам все это было целую эпоху назад, но, доложу я тебе, зрелище было еще то. Понимаешь, однажды они явились на заседание огромной тучей и протолкнули какую-то поправку просто за счет своего подавляющего численного преимущества. Но поскольку отпущенный им срок жизни составляет всего сутки, к вечеру все они были уже мертвы и не сумели явиться на следующее заседание, так что их поправка оказалась мертворожденной. Как бы там ни было, теперь с этим покончено. Кролики… То есть не только они, но и все здравомыслящие существа с… как бы это выразиться… с более высоким КУР — коэффициентом умственного развития — снова взяли управление в свои лапы.

— Значит, я вам больше не нужен, — сказал Филин утвердительным тоном и кивнул головой, чтобы подчеркнуть значение своего заявления.

— Напротив! — в испуге воскликнула Маргаритка. — Теперь мы нуждаемся в Председателе больше, чем когда-либо!

— В самом деле, Филли,— перебил подругу Лопух. — Без тебя нам не справиться. Недавно мы попытались провести собрание без Постоянного Исполнительного Председателя, и что у нас вышло? Полный и абсолютный хаос. Перед нами встает во весь рост очень непростая задача: Попечители должны обсудить и принять мое Уложение о Порядке в Лесу и Билль о Правах Существ. Мы очень рассчитываем, что ты поможешь нам успешно провести оба эти документа через рутину

обсуждения, с тем чтобы их можно было принять как можно скорее.

Когда Лопух произносил эти два помпезных названия, его голос аж задрожал от гордости и восторга, а Филин почувствовал, как у него упало сердце. Борис довольно часто поносил эти два чудовищных порождения жалкого кроличьего умишка, да и ДД отнесся к проекту правнука с нескрываемым пренебрежением. Согласно сведениям барсука, эти документы уже вызвали ссоры и разногласия почище тех, что были спровоцированы раскольнической деятельностью молодых кроликов-активистов. Более того… Билль и Уложение, которые по идее должны были определить и закрепить за каждым обитателем леса его права и обязанности, сочинялись кроликами довольно долгое время. Из-за этого они превратились в объемистые труды, содержащие огромное количество длинных слов, которые звучали достаточно внушительно. Процесс законотворчества протекал мучительно, и в результате оба документа обросли не меньшим количеством невразумительных дополнительных пунктов, подпунктов, перекрестных ссылок, поправок и пояснительных сносок, которые лишь сильнее запутывали, и единственное, что можно было сказать по сути обоих документов, — это что они, несомненно, создавались с самыми лучшими намерениями.