Прищурившись от яркого солнечного света, он посмотрел сверху на ведущую к Ватиканскому железнодорожному вокзалу узкую дорожку, по которой им нужно будет пройти через некоторое время. Почти напротив, за теми кустами, в которых затаилась вторая группа «черных костюмов», виднелась посадочная площадка папской вертолетной станции. С другой стороны, справа, за деревьями, высилась вторая башня — радиостанция Ватикана. Он посмотрел на часы.

Дэнни с Еленой вошли через главный вход Ватиканских музеев в компании трех других прибывших автобусом вместе с ними пар, каждая из которых состояла из инвалида в кресле и везущего его человека. Пенсионного возраста супружеская чета: мужчина в бейсболке с эмблемой «Лос-Анджелес доджерс», поглядывавший на Дэнни в бейсболке «Нью-Йорк янкиз» с таким видом, что нельзя было понять — или он узнал соседа, или ему осточертели музеи и не терпелось поболтать о бейсболе, и катившая кресло его пухлая, приятно улыбавшаяся жена; отец с сыном лет двенадцати с ортопедическими аппаратами на ногах, по-видимому, французы; женщина средних лет, везущая седовласую старушку, вероятно, свою мать, хотя наверняка сказать было трудно — слишком уж грубо разговаривала старушка со своей спутницей; эти были, возможно, англичанами.

Выстроившись в очередь, они приобрели билеты, после чего им предложили подождать лифт, который доставит их на второй этаж.

— Встань здесь. Ближе к двери, — рявкала седая англичанка на свою дочь. — Почему ты так оделась? Знаешь ведь, что я эти твои тряпки терпеть не могу!

Елена поправила сумку, висевшую у нее на плече, взглянув при этом на такую же сумку Дэнни. У них обоих были черные, без всяких надписей, нейлоновые сумки для видеокамер — такие носили многие туристы, — но вместо камер, кассет и батареек там лежали сигареты, спички, туго свернутые тряпки, пропитанные смесью рома и масла и упакованные в пластиковые пакетики, и четыре бутылки из-под пива «моретти», по две в каждой сумке, заткнутые фитилями и содержащие ту же самую горючую смесь.

Послышался мягкий, но отчетливый звонок, зажегся свет, и двери лифта раскрылись. Инвалиды подождали, пока из кабины вышли несколько человек, и въехали внутрь во главе с седой женщиной.

— Мы первые, если вы не возражаете.

Так и получилось; по стечению обстоятельств Елена и Дэнни вошли последними, заставив остальных потесниться, и двери закрылись за их спинами. Будь они первыми или хотя бы вторыми или третьими, у них, как и у их попутчиков, была бы возможность развернуться, и тогда Дэнни, вероятнее всего, увидел бы Итона и Адрианну. Увидел бы, как Итон отвернулся от окошка кассы и бросил внимательный взгляд в закрывающуюся кабину лифта.

Гарри медленно вошел в базилику, держась вплотную к группе канадских туристов, и остановился вместе с ними перед микеланджеловской «Пьетой» — вдохновенным изваянием Мадонны, оплакивающей мертвого Христа. Там он отделился от канадцев и перешел в средний неф; с праздным видом оглядывая внутреннее убранство высоченного храма, он в конце концов дошел до великолепных произведений Бернини — бронзового балдахина и находящегося за ним папского алтаря.

Оттуда он, следуя указаниям Дэнни, двинулся дальше.

Свернув вправо, он миновал ряд деревянных исповедален, мельком оглядел изваяния архангела Михаила и святой Петрониллы и оказался возле монумента Папе Клименту XIII. Рядом обнаружился нужный Гарри выступ стены. Свернув за него, будто случайно, Гарри увидел драпировку, за которой на первый взгляд должна была находиться сплошная стена.

Оглянувшись и никого не увидев, он быстро раздвинул занавески и оказался в узком коридоре, в конце которого находилась дверь. Гарри открыл ее, спустился по невысокой лестнице и, выйдя через следующую дверь, прищурился от яркого света, заливавшего ватиканские сады.

Елена открыла дверь аварийного выхода и, аккуратно придерживая ее ногой, наклеила на язычок полоску скотча, чтобы замок не смог защелкнуться за ее спиной.

Убедившись, что неприятного сюрприза не случится, она вышла наружу, аккуратно прикрыв дверь за собой. И пошла прочь от здания, искоса поглядывая на его второй этаж, который только что покинула, оставив Дэнни у дверей мужской комнаты у входа в Сикстинскую капеллу — туда ей предстояло вернуться через несколько минут.

Держа на плече сумку, в которой, как решил бы любой турист, находилась видеокамера, Елена быстро пересекла небольшой дворик и оказалась в точке, куда выходило несколько аллей, пересекающих ухоженные газоны и окаймленных причудливо подстриженными живыми изгородями, — это был один из многочисленных входов в Ватиканские сады. Направо уходила то разделяющаяся, то вновь сходящаяся лестница, ведущая наверх, к фонтану Таинств.

Быстро, но осторожно Елена направилась туда, то и дело оглядываясь по сторонам, как будто не была уверена в том, куда ей следует идти, и помня, что, если ее остановят, нужно будет невинно заявить, что она ошиблась в музее дверью и заблудилась.

Поднявшись по ступенькам, она оказалась возле фонтана и, опять повернув направо, увидела большую разлапистую сосну, окруженную множеством кадок с выставленными на лето на свежий воздух комнатными растениями.

Елена оглянулась еще раз, постаралась придать своему лицу такое выражение, будто она совершенно растеряна. Не увидев ни души, она вынула из сумки черную поясную сумку-«кенгуру» и опустила ее между одной из кадок и стволом дерева. После этого выпрямилась, в очередной раз осмотрелась и удалилась тем же путем, по которому пришла, пройдя через дворик и оторвав на ходу с замка полоску скотча. Вернувшись в музей, она закрыла за собой дверь и быстро поднялась по лестнице на второй этаж.

Дэнни осторожно открыл дверь кабинки в мужской комнате и выглянул наружу. Двое мужчин стояли перед писсуарами, а еще один ковырял в зубах перед зеркалом. Распахнув дверь пошире, Дэнни подкатился в кресле к входной двери и толкнул ее, чтобы открыть. Дверь не поддалась. Кто-то с той стороны намеревался войти. Дэнни оглянулся. Все остальные посетители находились на прежних местах. Никто на него не смотрел.

— Эй! — раздался из-за двери недовольный голос.

Не зная, чего ожидать, Дэнни откатился назад и взялся одной рукой за сумку, чтобы в случае необходимости отбросить ее в сторону.

Дверь резко отворилась, и в помещение вкатился еще один человек в инвалидном кресле — тот самый американец в бейсболке «Доджерз», который ехал вместе с ними в автобусе. Вкатился и остановился, загородив проход; оба инвалида уставились друг на друга.

— Ты что, болеешь за «Янки»? — осведомился старик, чуть ли не с бешенством разглядывая бейсболку Дэнни. — На всю голову больной, да?

Дэнни попытался выглянуть мимо него в коридор. Там сплошным потоком шли люди. Где же Елена? У них был очень напряженный временной график. Гарри должен был уже пробраться в ватиканские сады, чтобы взять там пакет.

— Я просто люблю бейсбол. У меня много разных бейсболок. — Дэнни откатил свое кресло чуть в сторону. — Заезжайте. А я выберусь отсюда.

— Ну а команды-то какие тебе нравятся? — Настырный дед никак не желал отвязаться. — Давай хоть малость о толковом деле поболтаем, а то… Какие команды, а? Из какой лиги, Американской или Национальной?

За спиной болельщика «Доджерз» наконец-то появилась Елена.

Дэнни взглянул на него и пожал плечами.

— Раз уж мы в Ватикане, то, думаю, придется некоторое время поболеть за «Падрес»… Извините, мне надо отправляться дальше.

Непрошеный собеседник широко улыбнулся.

— Ладно, парень, валяй. — Схватившись за колеса, он вкатился в уборную, и Дэнни смог выбраться.