Для Джерома все выглядело совершенно иначе. Когда он стоял посреди старинной залы, а человек перед ним держал в руках судьбы тысяч людей, юный король Олсона считал единственно возможным выказать в полной мере свое уважение.

— Командующий, проследите затем, чтобы были исполнены все пожелания короля Торина.

Как и раньше, с Невиком или императором Деррегом, вопрос о правомерности его королевского титула не обсуждался. Удивительно, но никто даже не пытался оспаривать историю Эллибе о его происхождении, принимая ее за чистую монету. Может быть, потому что на поясе у Джерома красовался Меч Азахиля. Впрочем, кроме него на Олсонский престол претендовал лишь колдун, прославившийся своей жестокостью. Да все это и не имело ни малейшего значения в свете настоящих событий. Самому же Джерому казалось, что заберись он не только на трон Олсона, а на трон Суариса, его хозяин только промычал бы в ответ.

Король встал, и ряды вооруженных солдат приветствовали его. Не обращая внимания на торжественные возгласы, он оглянулся на уютное с мягкой обивкой кресло. Говорили, что сам Тэлин приказал поставить его в главной зале — единственный кусочек тепла во всем ее громадном пространстве. Сделал он этого для того, чтобы его супруга могла присутствовать на собраниях и принимать участие в решениях с подобающего ей почетного места. Он вновь извинился за отсутствие королевы. Ей нездоровилось.

Волоча за собою меховую мантию, словно непомерную тяжесть, король удалился через занавешенную арку за троном.

После его ухода вперед выступил высокий и гордый командующий Трой.

— Король Торин, соблаговолите ли вы и ваши советники последовать за мною?

Джером кивнул. Даже теперь он неловко поеживался, отзываясь на это имя. Он решил позволить другим принимать или отрицать его, следуя совету Мариши и более не отрекаясь от него.

— Мы в вашем распоряжении, командующий. Ведите.

Луна высоко поднялась на небосклоне, когда Эллайен и Килак остановились у подножия горы Краккен.

Поразительно, но отчаянный план паренька обогнуть долину по краю утеса удался. Занятые маршем на юг и сражением с демоном, драконы не обращали внимания на крошечные фигурки, ползущие по склонам. К счастью, им не пришлось провести много времени в скалах. Оказавшись за спинами ничего не заподозривших ящеров, друзья спустились в долину и продолжали свой путь, оставив драконов позади.

Ободранные руки и плечи горели и саднили. Эллайен шел за Килаком, не страшась преследования. Путь, однако, оказался нелегким. Огромное пространство долины, изрытой канавами и трещинами, простиралось, насколько хватало глаз, до самого подножия горы Краккен. Над вершиной вулкана кружились облака пепла, поднимались клубы едкого серного дыма и языки пламени. Черная от золы земля дрожала, с высоты катились валуны и камни, и даже ледяной ночью жара стояла невыносимая.

И все же они дошли. Несмотря на все испытания, они находились у входа к сердцу горы и логову Киллангратора. Черная трещина поднималась перед ними на головокружительную высоту. Именно из этой дыры легионы драконов выходили на свет. Гора выпускала зловонный обжигающий пар, от которого дрожал воздух. Вместе с паром из каменных недр вырывалось зловещее эхо — треск камней и шипение лавы, дрожь и скрежет земли. Эллайен подумал, что если на свете и существует пропасть, куда падали все приспешники зла, вход в нее, без сомнения, располагался в горе Краккен.

Каким бы смешным это ни казалось, но Килак решил выспаться перед тем, как войти в туннель. Отыскав место на небольших и гладких скалах подальше от опасных склонов, охотник и его товарищ развернули одеяла и улеглись, чтобы отдохнуть несколько часов.

— Значит, так готовятся к бою с драконами? — спросил Эллайен и закашлялся, вглядываясь в серое ночное небо.

Килак не спешил с ответом.

— Ну, я победил их не больше тя. Но сначала попробуй тока представить самое могучее, самое ужасное существо, которое ты када-нибудь встречал. У тя мало получится, еси ты забежишь внутрь и остолбенеешь от страха.

— Никто еще не напугал меня так, чтобы я от ужаса двинуться не мог, — усмехнулся охотник.

Килак упрямо заглянул в глаза Эллайену.

— Лучше те поменять свое мнение, пока не поздно. А то я-то буду слишком занят, чобы подбирать твой пепел.

Эллайен в очередной раз прочистил горло.

— Что еще скажешь?

— Больше ничего. Могу тока сказать, чо еси мы не готовы, то скоро эт узнаем.

— Но как?

— Увидим наш мир с того света.

Далее продолжать разговор Эллайен не пытался, и сосредоточился на последних тревожных часах отдыха. Гул вулкана гремел у него в голове, а его дыхание жгло тело. Время от времени ему удавалось забыться, но он снова просыпался от очередного кошмара. Эллайен молился, чтобы рассвет не наступил никогда. Воображаемые страхи не причиняли вреда, но с восходом солнца ему придется столкнуться с самым настоящим ужасом, который не знает пощады.

Джером рассматривал пейзаж с высокой террасы. По-своему Суарис был столь же впечатляющим и великолепным городом, как и Моритил. Он стоял сегодня такой же, как и всегда: гордый и непокорный, первый город людей.

И, возможно, последний.

Тщеславие императора Деррега и недальновидность Имперского совета привели к тому, что Райнар, Лоррон и еще двадцать тысяч солдат погибли, Мариша оказалась в плену у королевы демонов, остальные, спасаясь из Моритила, бежали с семьями в другой город. Но бежать из Суариса больше некуда. Здесь человек обрел могущество. Именно здесь ему и предстоит пасть. В случае поражения выжившим придется укрыться в горных пещерах и рудниках, их загонят под землю, будто крыс. Другого пути нет. Если не выстоит Суарис, все погибнет.

Посвятив часы изучению обороны города, Джером полностью согласился с оценками командующего Троя. Суарис неприступен. Город расположился в объятиях Тенстрокских гор. Крепостные стены разделяли группы жилых домов, торговых и прочих построек, которые ступенями поднимались по горному склону. Всего город защищали пять стен. Каждая, толщиною в двадцать шагов, была сооружена из огромных каменных блоков, добытых в горных шахтах и укрепленных железом. Серые и покореженные, они были испещрены бесчисленными шрамами и рубцами, полученными в сражениях. Но эти самые стены половину тысячелетия сдерживали натиск дикого и необузданного мира. Они могли справиться и сейчас.

Моритил и прочие города позаимствовали кое-что у Суариса, но ни один не располагал таким оборонительным потенциалом. Джером был поражен количеством и состоянием городских арсеналов, от боевых машин и военных припасов до чанов для кипящего масла. Гигантские валуны выстроились в ряд, готовые остановить врага на подходе, а все ведущие в город пути и дороги простреливались с башен и стен. Джерома заинтересовал особенный механизм, с помощью которого защитники города могли быстро отступить на уровень выше, если одна из крепостей оказывалась во власти противника. Джером с трудом представлял себе, как суарские архитекторы придумали такую систему, не говоря уже о том, где достали они деньги, время и людей для грандиозных работ. На что Трой лишь усмехнулся. Красота и блеск, бесспорно, хороши, но что за польза от прекрасного и чистого города, если враг сравняет его с землей?

Джером уловил движение на нижнем городском ярусе, который готовился к надвигающейся осаде. Второй, третий и четвертый ярусы, залитые светом луны, звезд и тысяч ламп и факелов, видны были намного лучше. Именно там двести тысяч горожан Суариса в ожидании нашествия делили свои жилища с полумиллионом беженцев из Моритила и других земель. Самому же Джерому были отведены покои в левом крыле Дворца королей на плато, выступающем над последним ярусом Суариса. Юноше рассказали, что за всю историю города четвертая крепость подверглась нападению лишь однажды, а на пятой не красовалось ни единого шрама. Если верить последним сообщением о передвижении вражеских сил, завтра им предстояло узнать, не придется ли переписать историю.