— Анатолий Васильевич? Добрый вечер, — Винтер по обыкновению был до предела корректен. — Я рассмотрел вашу вторую просьбу. Пожалуй, я смогу ее исполнить, но только сейчас. Вы готовы?

— Конечно. Второй мотоцикл мы уже наладили, — похвалился Стриж, показывая остальной компании большой палец.

— Отлично. Тогда подъезжайте на сорок шестой километр, там съезд налево, с полкилометра.

— База ОМОНа? — удивился Анатолий.

— Да, хорошо, что вы в курсе. Подъедете, спросите там капитана Белоусова, здоровый такой малый…

— Знаю его, — оборвал собеседника Стриж.

— Вот как, и хорошо знаете? — несколько озадаченным тоном отозвался Винтер. — В каких вы отношениях?

— В хороших, — усмехнулся Анатолий.

— Тем более прекрасно. Скажете, что от меня, он обещал устроить. Все понятно?

— Да.

— Ну, тогда заранее пожелаю спокойной ночи. До завтра.

Положив трубку, Стриж, улыбаясь, обернулся к друзьям.

— Подъем, орлы. Кажется, нам дадут пострелять.

— Что за день, а? Он когда-нибудь кончится? — вздохнул, поднимаясь с дивана, уже прилегший было Илья. — Получится сегодня отдохнуть, а?

Через полчаса они затормозили у железных ворот с большими звездами по центру каждой створки.

— Нам капитана Белоусова, — обратился Стриж в сторону открывшегося маленького оконца в калитке. Вскоре она распахнулась, и в ней показалась громоздкая фигура командира роты ОМОНа. Узнав Стрижа, тот немного удивился.

— Здорово, капитан, — поздоровался Анатолий и сразу поспешил поставить точки над «i». — Тебе привет от Винтера.

— Ах, вот он кого вербанул! Да, Винтера можно поздравить. А я слышал, будто ты в больнице, потом будто бы в тебя стреляли. Хотел даже заехать проведать, да заела эта суета. Одни выборы за другими, не успели президента выбрать, теперь губернатора и мэра. Мало им того, что их менты охраняют, нет, подавай еще и жлоба в пятнистом. А толку-то от всего этого…

Под ворчание капитана они прошли к тиру. Спустившись вниз по ступенькам, Белоусов своими ключами открыл дверь в подвальное помещение с низкими, словно давящими потолками.

— Ну, из чего стрелять будете? — поинтересовался хозяин, заглядывая в раскрываемую Андреем сумку. Увидев оружие, он присвистнул.

— С ума сойти! Это никак шварцевские, те, что не нашли? — поинтересовался Белоусов, вертя в руках «Беретту».

— Они, — сознался Стриж.

— Видел я, какие они дырки делают в человеческом мясе. Дашь пострелять?

— Куда ж деваться? А то еще выгонишь, — улыбнулся Анатолий.

Разобрали предохранительные наушники, и вскоре грохот сотряс низкие своды тира.

— Держите двумя руками, — поучал друзей первым опробовавший импортный пистолет Андрей. — Тяжелый, и отдача приличная.

По праву мастера он первый опробовал все три пистолета и выбрал себе наиболее понравившийся. Капитан, наблюдавший в дальномер, как он стреляет, только крякнул и посмотрел на Андрея с видимым уважением.

— Ты где работаешь, парень? А то иди ко мне, снайпером.

— Да нет, спасибо, вообще-то я нездешний.

— Он инструктор по стрельбе в Норильске, — рассмеявшись, выдал друга Илья.

Остальные стреляли кто как получится, но в молоко не палил никто.

— Довольно неплохо, — подвел итоги Андрей.

— Чай, твоя школа, — польстил другу Илья. Дали пострелять и хозяину тира.

— А ничего пугач. Что-то вроде нашего Стечкина. Я бы от такого не отказался, — признался капитан, взвешивая в своей громадной ручище как-то вроде бы уменьшившийся пистолет.

— Ладно, вот кончится вся эта заваруха, я тебе его подарю, — улыбнулся Стриж.

Не торопясь, пополнили обоймы, и попрятав оружие по сумкам, потянулись к выходу. Последними шли Белоусов и Стриж.

— У тебя сын все в лагере? — поинтересовался Анатолий.

— Да, вчера к нему ездил. Твоего мельком видел.

— Как он там, ничего?

— Вроде нормально.

Белоусов, после того как история с его заточением в холодильник (был такой момент в схватке Стрижа со Шварцем) не получила огласки, окончательно зауважал Стрижа. Кроме того и дети их оказались в одном спортлагере, так что отношения между ними установились более чем товарищеские.

— Ты этого Винтера хорошо знаешь? — спросил Анатолий, задержавшись у самого КПП.

— Довольно неплохо. Умный, чертяка. С виду пижон, бабник, но башковит. Подход к людям умеет найти. Я бы сроду никого не пустил на территорию части вот так, пострелять. Но он убедил. Начальника я его нынешнего больно хорошо знаю. Еще по Афганистану. Сволочь та еще. Из болтунов, замполит. Морду я ему в свое время начистил из-за одной девахи. Еще лейтенантами были. Теперь не упускает случая, чтоб лягнуть. А сам за два года уже третью машину сменил. Откуда только деньги берет.

Последний факт особенно огорчал капитана. Заядлый любитель скорости и техники, он только скрипел зубами от досады, когда его старенький, еще отцовский «жигуленок» ноль первой модели, в народе пренебрежительно обзываемый «копейкой», на скорости обходила девяносто девятая с высокомерным профилем майора Заславского.

Они распрощались, и лишь в третьем часу ночи мечта Ильи сбылась, и его голова наконец-то коснулась подушки.

Сильно разоспаться Винтер им не дал. Полдесятого его звонок заставил Анатолия подпрыгнуть с постели.

— Доброе утро, Анатолий Васильевич, — услышал он в трубке знакомый вежливый голос.

— Доброе утро! — хриплым со сна голосом отозвался Стриж.

— Разбудил?

— Вообще-то да, — сознался Анатолий.

— Я, конечно, прошу прощения, но есть для вас работенка. Через полчаса сможете подъехать к фонтану на Зеленом?

— Конечно, — уверенно отозвался Стриж, а сам отчаянно жестикулируя, показывал Ленке: быстрей что-нибудь поесть!

Наскоро проглотив яичницу, они чуть было не рванули из квартиры шумной толпой школьников, но Андрей быстро напомнил им, в каких условиях они находятся, и подъезд они покинули по всем правилам винтеровского учения. Сам он, сидя в серых «жигулях» девятой модели, с довольной усмешкой проследил за шествием своих способных учеников, но тут же улыбка его сошла с губ. Хиловатого сложения паренек, дремавший с плейером в обнимку на бордюре детской песочницы, вдруг блеснул острым взглядом совсем незамутненных кайфом глаз. Неторопливо поднявшись, он двинулся за ними, но в районе гаражей внезапно исчез, удивив и обеспокоив этим Винтера. В «топтуне», как звали профессионалов наружного наблюдения, чувствовался совсем не провинциальный класс.

Для подстраховки Винтер проследил за передвижениями четверки до конца и пристроился к ним только на Зеленом проспекте. Опустив затемненное стекло, он коротко просигналил и увел мотоциклистов из центра на окраину. Остановился на тихой безлюдной улочке с одноэтажными домиками, засаженной фруктовыми деревьями. Друзья притормозили чуть подальше. Стриж и Андрей, поставив свой мотоцикл на подножку, подошли к машине и, не сговариваясь, как-то вместе с двух сторон уселись на заднее сиденье.

— Привет, — по-простецки поздоровался Стриж.

— Здравствуйте-здравствуйте, — качнул головой Винтер, глянул на них в зеркало заднего вида и, не поворачивая головы, ровным голосом начал сразу о деле. — Вас у подъезда пасет какой-то паренек с плейером, учтите на будущее. А так хвоста не было. Я вчера и сегодня с утра рылся в бумагах земельного отдела и нашел то, что искал. Как я и думал, у Боцмана на этой улице есть дом, оформленный на его имя. Его тоже никто не пытался переоформить, так что есть большая вероятность, что там и обитает Пежо со своим подельником. Надо проверить. Дом сорок шесть. Вы идете первыми, я страхую. Что у них спросить, вы знаете — кто заказчик. Да, хочу предупредить. Пежо с оружием не расстается ни на минуту. Он может выстрелить, даже если это будет противоречить любой логике.

Пежо медленно умирал. Болезнь, жившая в нем с рождения, доканчивала свою долгую работу. На лице его, обычно подвижном и живом, словно застыла какая-то жуткая маска, по которой временами пробегала судорога боли. Длинные, давно не мытые волосы разметались по засаленной подушке. Небольшие, похожие на детские руки временами сжимали плотную ткань укрывавшего его большого клетчатого пледа, и тогда тихий стон прорывался сквозь бескровные губы. Умирал его мозг. Тем, что Стриж остался жив, он во многом обязан был именно болезни Пежо. Стрелял Пежо хорошо, но и на шоссе, и в больнице он затянул с выстрелом. Он все ждал, когда же мелькнет в глазах жертвы столь желанная для него искра страха. Как тогда, месяц назад, на восьмом этаже дома в Москве. Сейчас, в этом полуреальном мире перед ним проплывало искаженное болью и страхом лицо толстого лысоватого человека с заклеенным ртом. Два часа он не мог уйти от него, кромсая огромное тучное тело. И только когда страх вместе с жизнью совсем иссяк в зрачках жертвы, он ушел, шатаясь, как пьяный.