— А сам ее использовал? — снова задал вопрос Стриж.

Лейтенант мотнул головой, но взгляд свой отвел. "Врешь", — подумал Анатолий.

— Ну вот попробуй, что это такое, и расскажи другим. Не скучай тут.

И, оставив жалобно подвывающего лейтенанта наедине с темнотой спортзала, Стриж покинул подвал, не забыв напоследок аккуратно погасить свет.

Он направился к Наде. Помня о ее больной девчонке, позвонил очень коротко. Вскоре в прихожей зажегся свет, тревожный Надин голос спросил:

— Кто?

— Это я, Надя, Стриж.

Зазвенели запоры, упала цепочка.

— Ты одна? — спросил Стриж, проходя в квартиру.

— Да, — ответила хозяйка. Стриж уловил запах спиртного. Очевидно, Надя таким образом снимала стресс после ужаса, пережитого ею в спортзале Боцмана. Заспанная, с всклокоченными волосами, без косметики, теперь она смотрелась на все свои нелегко прожитые годы.

— Ну что у тебя, как дела? — тревожно спросила она, когда Стриж, скинув обувь и куртку, прошел в зал.

— Все нормально, — ответил он, со стоном откидываясь на спинку дивана.

— Что Шварц?

Стриж молча сложил руки на груди, прикрыл глаза.

— Не может быть?! — ахнула Надя, и сразу улыбка заиграла на ее лице — Как ты сумел?

— Что ж делать, пришлось, — развел руками он. — Я же говорил — или я, или он. Мне повезло больше.

Надя нагнулась, сочно чмокнула Стрижа в щеку и тут же убежала на кухню, крикнув на бегу:

— Я сейчас, мигом.

Вернулась она действительно очень быстро, принесла поднос, на котором дымилась огромная чашка чая, рядом лежали большие бутерброды с колбасой и маслом.

— Ах, как хорошо, горяченькое! — с наслаждением набросился на еду Стриж. Перекусив, он с благодарностью посмотрел на хозяйку, отметил про себя, что та успела за это короткое время причесаться, умыться и даже слегка подкрасить губы.

— Надя, — обратился он к ней, вынимая из сумки последнюю добытую им кассету. — Поставь ее, только перемотай с начала.

Надя недолго возилась со своим видиком, и вскоре они вместе наблюдали последние минуты жизни Вали Андреевой, глупой девчонки из Москвы.

— Она какая-то заторможенная, — поделился своим наблюдением Стриж.

— Да, они подмешивают какие-то таблетки, она сейчас как робот, ничего не соображает.

— А ты откуда знаешь? — поинтересовался Стриж.

Надя несколько замялась.

— Я же сама ей и подсыпала в рюмку, — тихо ответила она и опустила голову.

Стриж глянул на нее, но ничего не сказал, только подумал: "А ведь могла бы и не говорить, свалила бы все на покойников".

На экране дело шло своим чередом, то же примерно, что он уже видел на других кассетах. Только все это выглядело гораздо грубей, без сопровождения томной секс-музыки и крупных планов счастливых женских лиц. В сравнении с первоисточником стала понятна тонкая работа «многостаночника» Вадика. После «обкатки» Валя совсем не выглядела счастливой, наоборот. Действие таблеток, похоже, кончилось, она осталась на софе одна, остальные как-то исчезли из поля зрения видеокамеры. С трудом приподнявшись, Валя повернула в сторону кодлы свое заплаканное лицо и дрожащим голосом начала кричать:

— Я вас всех посажу, всех до единого!

— Заткнись, дура! — лениво ответил ей кто-то. Похоже, вся банда Шварца столпилась у стола и, судя по звукам, «догонялась» спиртным.

— Вот приедет мой папа, он вас всех засадит! — продолжала, всхлипывая, девушка.

— А почему не мама? — пошутил кто-то невидимый. Все дружно заржали.

— А потому что он у меня генерал-лейтенант милиции! — торжествующе прокричала Валя. Увидев у софы свою маленькую сумочку, она вытащила паспорт и выхватила из него фотоснимок. Запись была настолько качественной, что Анатолий даже узнал фотографию.

Между тем в зоне съемок появилась голова Шварца. Похоже, что он вглядывался в снимок. Потом его спина загородила девушку, она тоненько вскрикнула и тут же смолкла. Шварц обернулся, хмыкнул. В одной руке он держал бутылку с пивом. Потом медленно отошел, удаляясь из кадра. На черном бархате смятой кровати осталось неподвижное девичье тело, застывшее в неестественном и неловком положении.

В этот момент Надя всхлипнула и, заливаясь слезами, выбежала из комнаты. Стриж проводил ее взглядом, снова обернулся к экрану. Бесстрастное око видеокамеры продолжало регистрировать всю поднявшуюся затем суматоху, обсуждение, куда, как и когда девать тело. Стриж уже хотел выключить видик, но пульт лежал далеко, а после горячего чая его разморило, подступила усталость, не хотелось даже поднять руку. И тут на экране неожиданно появилось новое действующее лицо. Вернее, сначала только фуражка и погоны. Капитан нагнулся, поднял с софы фотографию, посмотрел, обернулся назад. Стриж мгновенно его узнал: тот самый мент с пляжа, который спрашивал у эксперта о часе смерти девушки. Круглое, слегка одутловатое лицо сорокалетнего мужчины, маленькие, беспокойно бегающие глазки.

— Это же Андреев! — обратился он к появившемуся в кадре Шварцу.

— Ты его знаешь? В самом деле такая большая шишка? — отхлебывая пиво, спросил культурист.

— Да, он как-то приезжал к нам лет пять назад. Тогда он еще не взлетел так высоко, работал в розыске. Это когда раскрутили банду Корейца, ну ты помнишь, дело с пушниной. Ему наши ребята дали кличку Бульдог. Если вцепится — то уже насмерть.

— Она и в самом деле Андреева, — ворвался в разговор голос невидимого до сих пор Боцмана.

— Надька, сука, не могла все до конца узнать! — разъярился Шварц.

— Да не гони ты, — снова лениво протянул Боцман. — Сейчас гирю ей на ноги привяжем, и концы в воду. А там попробуй разберись, кто она, что она…

Когда Надя снова появилась в зале, притихшая, с опухшими, покрасневшими глазами, Стриж уже перемотал пленку обратно, с самого начала.

— Поставь вот эту, — попросил он хозяйку, протягивая кассету, записанную в доме Шварца. Запись вышла эффектная, только сначала и Шварц, и его подельник Саня получились чуть-чуть не в фокусе. Зато финальный бросок Шварца удался на славу. Впечатлял и еще один, последний, кадр — окровавленное лицо Стрижа, протянувшего руку, чтобы выключить камеру.

На Надю просмотр произвел неизгладимое впечатление. Она с таким восхищением посмотрела на Анатолия, что тот невольно почувствовал себя кем-то вроде Ван-Дамма. Отмотав пленку назад, он остановил ее в момент обсуждения планов убийства генерала и выключил видеомагнитофон.

— Да, ты знаешь, что я нашла у себя? — Надя, резко повернувшись, подошла к телефону и, приподняв телефонную книгу, вытащила и подала Стрижу небольшую плоскую записную книжку. — Это Валина. Наверное, звонила куда, или собиралась позвонить.

Стриж полистал страницы. Длинные ряды номеров московских телефонов и короткие имена рядом. Единственное, что ему показалось интересным — собственный телефон владелицы, четко выписанный на первой странице.

"Может, позвонить генералу? Хотя зачем. Во-первых, он давно должен был вылететь сюда, а во-вторых, что я ему скажу? Извини, генерал, но я не убивал твою дочь. Это надо с глазу на глаз".

Отложив книжку, он откинулся на спинку дивана.

— Устал? — участливо спросила Надя.

Стриж только чуть кивнул головой.

— Отдохни немного, поспи, — предложила она.

— Да нет, — поднимаясь, со вздохом ответил Анатолий, — надо довести все это до конца.

— Куда теперь? — спросила Надя.

— В «Парус», номер семьсот семь. Хочу поговорить с Валиным отцом.

— На седьмой этаж так просто не пускают, там своя охрана стоит.

— Значит, сниму номер рядом.

— Дорого.

— Деньги есть, — коротко ответил Стриж.

Надя отрицательно покачала головой.

— Все равно не поселят. Они берегут эти номера для больших людей, миллионеров, политиков, богатых иностранцев. Хотя есть у меня там одна знакомая, когда-то мы очень дружили, вот только работает ли она сегодня?