И он сделал это. Просчитав все, с ночи залез на крышу здания прокуратуры, дождался «воронка», на котором привезли Ахмед-Баши, так уважительно звали его мишень в родных местах. Очередная очная ставка, на которую привезли свидетеля, не состоялась. Нож, с легким шорохом возникший вроде бы ниоткуда, вонзился точно в ямку над левой ключицей. Сакен рассчитал верно, первой реакцией на убийство у конвоя был шок. За те полминуты, что они бестолково хлопотали над телом, он ушел, спустившись по веревке на другую сторону здания, где его поджидал лихой мотоциклист. И все-таки его взяли. И сделал это именно Винтер.
Молодой стажер, он именно тогда понял верность пословицы: информация — мать интуиции. Мотаясь по всему Казахстану в поисках Сакена, Винтер перебрал по очереди всех его многочисленных родственников. Тщетно. Но стараясь узнать про своего противника все, Винтер так же тщательно узнал адреса друзей Сакена. Один из них, немец, к этому времени окончил мединститут и заполучил синекуру в виде поста главврача небольшого курорта для избранных на берегу живописного горного озера. Обслуги в этом заведении значилось в пять раз больше, чем отдыхающих, а ранг последних был не меньше обкомовского.
Именно там и обнаружил Сакена Винтер. Соблюдать извечный ритуал с криками "Руки вверх, вы арестованы!" он не стал. Просто подошел сзади и брызнул в лицо нежившегося в шезлонге Сакена добрую порцию нервно-паралитической «черемухи». Очнувшийся киллер увидел перед собой покачивающуюся стенку «воронка». Лицо человека, так жестоко наказавшего его, он запомнил на всю жизнь, и сразу узнал по фотографии, предложенной ему Князем. В другом случае он бы отказался, сильно болели пальцы, разрезанные собственным ножом. Залепленные лейкопластырем, они и сейчас давали о себе знать. Но жажда мести была куда сильнее.
Пока он сидел, распался нерушимый Союз, рухнул казавшийся незыблемым рубль, оставив его нищим. Бывший благодетель долго смеялся, когда ему доложили, что Сакен снова хочет получить плату за проделанную работу. Чудак, ему уже раз заплатили. Спорить было не только бесполезно, но и опасно. Благодетель теперь занимал очень большой пост в правительстве суверенного Узбекистана. Чем свобода еще не обрадовала Сакена — ему объявил войну сын убитого им Ахмед-Баши. Он давно уже жил в Москве, сумел сохранить и приумножить папины миллионы. Зная, что до заказчиков ему не добраться, он активно взялся за Сакена, сдуру сунувшегося в первопрестольную. Чудом избежав смерти, тот пустился в бега, надолго временами ложась на дно. Охота эта длилась уже не первый год. Менялись города и веси, но сын Ахмед-Баши проявлял редкую настойчивость. Последние восемь месяцев Сакена прикрывал Князь. Убийца знал, что тот с преследователем вращался в одних сферах. Покровителей такого ранга у него еще не было, но он знал и другое — если Князь захочет от него избавиться, то ему будет достаточно сказать пару слов упрямому узбеку.
Пока что хозяин дорожил им, ценил его изощренный, изворотливый ум, его знания и опыт боевика. Плохо было и другое. Князь не знал того, что давно уже понял Сакен. В этом многолетнем ускользании от смерти он незаметно для себя сломался. Куда-то исчезли азарт и жажда риска, так будоражившие кровь в молодости. Внешне он не изменился, был такой же стройный, подтянутый, с неизменной искрой смеха в глазах. Но Князь о многом бы задумался, узнай он, что в плоском портсигаре в кармане Сакена пара папирос набита анашой. Все началось с бессонницы, и только «план» позволял ему забыться.
Сакен переменил позу, чуть подумав, прикоснулся к портсигару, его давно уже потягивало раскурить косячок, но он держался. Слишком ответственный случай, Сакен не хотел проиграть из-за дурной травы. Но ожидание слишком затянулось, он коснулся пальцами портсигара, рот его в предвкушении заполнился слюной, он облизнулся и тут увидел через окно внизу неторопливо идущего человека. Свет луны и фонарь над подъездом хорошо освещали его, но и без этого Сакен мгновенно узнал бы его по несуразно длинному росту и характерной раскачивающейся походке.
Когда Винтер вышел из подъезда дома Стрижа, он подкинул огромное яблоко, Ленкин презент. Покрутив его на ладони, капитан невольно вспомнил глаза женщины, подарившей ему это яблоко. И Винтера сразу потянуло, как он говорил, "на большой кусочек мяса в собственном соку и желательно уже без юбки". Остановив машину возле будки ГАИ, единственного места, где еще работали телефоны-автоматы, он набрал номер телефона, но абонент молчал. Набрал другой — сердитый старческий голос ответил, что Вика уже неделю отдыхает на турбазе с каким-то «черножопым», как выразилась старушка, и эти звонки в полночь ей уже до смерти надоели. Перебрав еще несколько номеров, он со вздохом положил трубку, несколько секунд размышлял, а потом уселся за руль и поехал к одной даме, не имеющей телефона. Увы, и этот, вроде бы надежный вариант не сработал.
Поставив машину в гараж, он еще раз подкинул на ладони злосчастное яблоко, промолвил вслух:
— Да, не везет, так не везет, — и надкусил краснобокое чудо.
Сейчас, стоя у подъезда, он, не торопясь, доедал его, печально рассуждая о достоинствах и недостатках холостого образа жизни.
Сакен, наблюдавший за ним сверху, бесшумно поднялся на ноги, чуть-чуть попереминался, разгоняя застоявшуюся кровь, отогнул полу пиджака, нащупал один из двух ножей. Раньше их в пришитом специальном чехольчике было три, но один оставил у Нади. Ножи он делал сам. Еще в Афганистане перебрал десятки вариантов, но устроил его именно этот, по образцу, найденному у убитого моджахеда. Лезвие четырехгранного длинного стилета, в сечении напоминающего вытянутый ромб, он затачивал до бритвенной остроты и полировал до зеркального блеска. Месяц назад он выиграл у Бецы спор, попав с двадцати метров в обрезанный сучок на дереве размером с пятачок.
Винтер между тем неторопливо расправился с яблоком, съев его по-своему, со всеми семенами и сердцевинкой, так, что оставался один черенок. С минуту он постоял на крыльце, глядя на яркие южные звезды, на четко видный в этих широтах Млечный Путь. Но особенно его удивила Луна, до удивления огромная и круглая.
"Однако ты распухла, женская повелительница. Я, наверное, просто давно не видел тебя. Да и звезд тоже. Все-таки мир прекрасен, жалко только, что мы это замечаем так редко".
Сакен, наблюдавший за ним сверху, вдруг занервничал. До этого он решил встретить Винтера здесь, между первым и вторым этажом. Но повинуясь неясному чувству беспокойства, он по-кошачьи бесшумно сбежал вниз. Своеобразие архитектуры этого дома с огромными комнатами и высокими потолками коснулось и подъезда. На площадке первого этажа вполне могла поместиться приличная квартира более поздней, хрущевской эпохи. Из мрака подъезда сквозь большую стеклянную дверь Сакен прекрасно видел темный силуэт Винтера на более освещенном фоне улицы. Он снова запустил руку за полу пиджака, вытащил нож, привычным жестом перекинул его повыше, перехватив за лезвие. Тень человека на стекле дрогнула, он повернулся лицом к двери. Затем фигура за стеклом зашевелилась, резко увеличилась в размерах. Сакен отвел руку назад, снова почувствовав болезненный дискомфорт изрезанных пальцев. Тень Винтера, и без того безобразно изломанная волнистым стеклом, стала еще угловатей — это он протянул руку к ручке, левая половина двери пошла назад. Сакен был подобен тетиве, еще миг, и в дверях показалась фигура Винтера, сразу ставшая из черной, за стеклом, более светлой. И в последнюю долю секунды перед броском Сакен понял, что его больше волнует не боль в пальцах, а отчуждение металла от кожи. "Надо было снять пластырь", — запоздало подумал он, уже посылая свой стилет навстречу врагу.
Винтер услышал какой-то звук, не свист и не шелест, а что-то среднее, словно из темноты рванулась ему навстречу маленькая быстрокрылая птица. И сразу боль пронзила его тело.
