— Отсюда до Дундалиса столько же, сколько до Аиды, — заметил кентавр. — Меня и самого воротит от мысли оказаться там, где все провоняло демоном.

Элбрайн покачал головой.

— Я сказал, что у меня не было желания оказаться там. Теперь мое настроение изменилось. Я знаю, что должен идти к горе Аида, с братом Браумином или без него. На этот путь меня толкнули злость и обида, но мне снова повезло. Оказывается, я сделал правильный выбор.

— Такое впечатление, будто без снов и призраков ты шагу ступить не можешь, — с усмешкой сказал кентавр. — Я беспокоюсь за тебя, мой мальчик. И за себя беспокоюсь, потому что иду за тобой как привязанный!

Элбрайн улыбнулся, а Смотритель снова поднес к губам волынку. И снова полилась мелодия — затейливая, изящная; музыка ночи, музыка Лесного Духа.

— Брат Пантелеймон, — объявил слуга Фрэнсиса, один из пятерых, сопровождающих его из Санта-Мер-Абель.

Фрэнсис кивнул; он ожидал этого визита. Брат Пантелеймон не так давно прибыл из Санта-Мер-Абель с сообщением о предстоящем визите отца Маркворта.

Войдя, монах подошел к Фрэнсису и вручил ему пергаментный свиток, перевязанный голубой лентой с эмблемой отца-настоятеля. Фрэнсис развернул его и прочел, не слишком удивленный содержащимися в послании инструкциями. Отец-настоятель хотел, чтобы его встречал весь город, со всеми возможными почестями и приветствиями.

— Это должно стать настоящим праздником, — объяснил Фрэнсис монахам. — Отец-настоятель прибудет через три дня. Это время отводится нам на подготовку к встрече.

Вошел брат Талюмус, прослышавший о том, что из Санта-Мер-Абель прибыл гонец с новостями.

— Отправляйтесь к торговцам, с которыми мы… — начал было Фрэнсис, но со смешком замолчал, не зная, какое правильнее употребить слово.

Расплатились? Так, может быть, если иметь в виду золото, полученное ими за отнятые у них камни? Но на самом деле это была не просто плата, а самая настоящая взятка. Вот так просто и без затей. И большинство из купцов приняли золото с улыбкой, обнадеживающей улыбкой, свидетельствующей о понимании того, что они не могут позволить себе роскошь враждовать с церковью. По крайней мере в данный момент.

Конечно, Фрэнсис не мог выразить вслух того, что думал по этому поводу.

— Отправляйтесь к торговцам, которым мы возместили ущерб, — сказал он. — Скажите им, что все их будущее благосостояние зависит от отца-настоятеля, что вскоре он сам прибудет в Палмарис и что нам требуется их помощь, чтобы достойно встретить его.

— А король Дануб далеко? — спросил брат Талюмус.

— Судя по сообщениям, ему требуется еще неделя, чтобы добраться до города, — ответил Фрэнсис.

— Получается, что через неделю нам предстоит организовать еще один праздник, — заметил Талюмус. — Ведь короля, насколько я понимаю, мы будем встречать с не меньшей пышностью, чем отца-настоятеля?

Фрэнсису не понравились почти обвиняющие нотки в его тоне. За последнюю пару недель он пришел к выводу, что с братом Талюмусом могут возникнуть проблемы. Тот часто куда-то уходил, а однажды, по слухам, даже одолжил камень души уличной шлюхе.

— У короля в городе наверняка есть шпионы, — закончил Талюмус. — Он обязательно узнает, если оказанные ему почести будут меньше тех, с которыми пройдет встреча отца-настоятеля.

— К этому времени отец Маркворт будет уже здесь, ему и решать, — ответил Фрэнсис. — Наша обязанность — подготовить встречу отца-настоятеля. — Талюмус начал было возражать, не обращая внимания на многозначительные гримасы своих товарищей, но Фрэнсис прервал его. — Никто в мире не знает протокол лучше отца-настоятеля, уверяю тебя. И опыта у него побольше, чем у всех нас, вместе взятых. Ему не раз приходилось встречать королей, а всего несколько месяцев назад он с успехом провел Коллегию аббатов.

— Но… — снова начал было Талюмус. Однако, оглянувшись по сторонам и заметив, что никто его не поддерживает, прикусил наконец язык и извиняющимся жестом поднял руки. — Какие еще будут распоряжения?

— Начните с торговцев, а также пошлите солдат на улицы, открытые рынки и в трактиры. Нужно, чтобы люди встречали отца-настоятеля на переправе и стояли вдоль всего пути его следования по Палмарису.

Взмахом руки Фрэнсис отпустил монахов. Двое тут же торопливо покинули комнату, но Талюмус то и дело оглядывался на Фрэнсиса, словно его по-прежнему мучили какие-то сомнения.

Ушли наконец. Фрэнсис облегченно вздохнул. Выпавшее на его долю тяжкое испытание близилось к концу. Он верил, что выдержал его. Большинство купцов удовлетворены, но даже те, кто уходил с ворчанием, не смогут сказать отцу-настоятелю ни одного худого слова — Фрэнсис, безусловно, выигрывал в их глазах по сравнению с епископом Де'Уннеро. То же самое можно сказать и о простых людях. Проповеди в последнее время стали гораздо мягче, так же как и налоги.

Маркворт снабдил Фрэнсиса подробнейшими инструкциями, и тот неукоснительно следовал им. Все, что оставалось, — достойная встреча отца-настоятеля, настоящий праздник в честь его прибытия; по сравнению с тем, что уже сделано, это казалось Фрэнсису легкой задачей.

Этим вечером «Друг» был взбудоражен известиями о приближающемся визите отца-настоятеля и о той роли, которая отводилась в празднике простому народу. Подходили все новые и новые люди, и никто не спешил покидать трактир, обсуждая удивительные события последних недель. Пока в городе правил Де'Уннеро, все сходились на том, что долго он — и, следовательно, сама церковь — в Палмарисе не продержится. Но теперь…

Теперь люди не знали, что и думать.

Всеобщее возбуждение и смятение взволновали Пони; обслуживая столики, она внимательно прислушивалась ко всем разговорам. И вздрагивала каждый раз, когда кто-нибудь выступал в защиту Фрэнсиса, поскольку хорошо помнила этого человека по своему пребыванию в Санта-Мер-Абель. О да, она его не забыла! Смотритель называл Фрэнсиса лакеем Маркворта, и Элбрайн собственными глазами видел, как тот избивал закованного в кандалы кентавра.

И вот теперь этот человек здесь, улыбается, раздает золото — временный епископ, быстро ставший героем измученных жителей Палмариса. Де'Уннеро выступил в роли тирана, показал всем, какой мощью обладает церковь. Фрэнсис умело сыграл на этом, продемонстрировав милосердную сторону церкви. Чем жарче разгорались споры, тем очевиднее становилось, что расположение к Фрэнсису берет верх; более того, в душах людей проснулась надежда в связи с предстоящим визитом отца-настоятеля.

— Сейчас, когда война закончилась, может, это и хорошо, если церковь укажет нам путь, — сказал кто-то.

Тут же последовали тосты в честь церкви Абеля, нового епископа — хорошо бы он остался тут, даже когда Де'Уннеро вернется! — и отца-настоятеля. Кому, как не ему, прислушаться к мольбам простых людей?

Пони не стала дослушивать все тосты, вышла на улицу, в ночь, где властвовал холодный северный ветер. Несколько раз глубоко вздохнув, она немного успокоилась и обошла здание трактира, собираясь подняться на крышу, в свое излюбленное потайное местечко.

— Может, в твоем состоянии не стоит туда лазить? — послышался за спиной голос Белстера.

— Как ты мог оставить Дейнси одну, когда там столько народу? — проворчала Пони.

По правде говоря, она понимала справедливость его замечания. Теперь живот у нее был уже очень большой, а ребенок без конца брыкался и ворочался.

— Мэллори ей поможет, — отмахнулся Белстер. — И Прим О'Брайен тоже там. К тому же большинство клиентов уже прилично набрались и вряд ли станут пить еще.

— Стыдно слушать, какие глупости они говорят, — сказала Пони.

Белстер вздохнул.

— Ты сердишься на них, девочка.

Пони удивленно взглянула на него. Да, сердится; неужели он полагает, что несправедливо?

— Даже ты, так глубоко ненавидящая церковь, признаешь, что новый епископ лучше прежнего, — продолжал Белстер. — По мнению многих, это очень веский довод. — Пони покачала головой. — У тебя есть основания думать иначе. — Белстер подошел к ней и успокаивающе обхватил за плечи. — Никто не отрицает этого. Но люди склонны не оглядываться назад, а смотреть вперед, надеясь на лучшее. Им так мало надо! Возможность спокойно работать и спокойно развлекаться — вот и все, чего они ждут от правителей.