Как поступит в этом случае отец-настоятель? Учтет его всегдашнюю преданность и проявит терпимость или в интересах добра — в более широком понимании этого слова — будет действовать совсем по-другому?

Мазур-Делавал так и сиял в неярких лучах солнца, однако стоило набежать плотным тучам, как Роджер и его спутники тут же вспоминали, что уже наступила зима. Воздух был морозный, а когда огромный паром рассекал волны, брызги обдавали холодом.

Они шли сюда окольными путями, опасаясь преследования и имея намерение изменить свою внешность — отрастить бороды и сменить бросающиеся в глаза коричневые рясы на другую одежду. И вот теперь они уже видели Палмарис, город, где властвовал Маркало Де'Уннеро, что, по правде говоря, их очень пугало. Можно не сомневаться, он уже в курсе того, что они сбежали. И как бы они ни меняли внешность, при встрече этот опасный человек, конечно, узнает их.

Вот почему вопреки желанию Роджера разыскать кого-нибудь из своих прежних знакомцев они сошли с парома с твердым намерением сразу же отправиться дальше, на север. На улицах все было спокойно, если не считать того, что время от времени попадались группы солдат и тогда приходилось сворачивать куда-нибудь в боковой переулок.

Спустя полчаса, оказавшись у северных ворот, они столкнулись с другой проблемой. Угрюмая охрана никого не впускала в город и не выпускала из него без тщательного досмотра вещей.

— Жаль, что мы не прихватили с собой парочку камней, — сказал Кастинагис. — Янтарь по крайней мере. Тогда мы могли бы просто пройти по воде.

Остальные энергично закивали в знак согласия — в особенности Виссенти, — но Браумин напомнил им, что в случае кражи камней Маркворт уж точно бросился за ним в погоню.

— Ну, и как мы будем выбираться отсюда? — спросил Кастинагис.

Не зная, что сказать, Браумин посмотрел на Роджера.

Как-то так само собой сложилось, что со всеми сложными проблемами обращались именно к нему. Он безропотно взял на себя ответственность; напротив, это ему льстило. Немного поразмыслив, Роджер предложил им в сущности очень простой план. Поскольку погода стояла хорошая, многие крестьяне с юга проезжали через Палмарис на север, везли в разоренные районы сено и другие припасы. Роджер вывел бывших монахов на улицу, вдоль которой тянулись трактиры и длинной вереницей выстроились фургоны. В них сидели крестьяне, попивая винцо перед дальней дорогой.

В сено они и зарылись, по два человека на фургон. Там было душно, сыро и во всех отношениях неудобно; но фургоны должны были вот-вот тронуться в путь, и скоро друзья окажутся в безопасности. Стражники у ворот расспрашивали возниц, но досмотр производили поверхностно.

В первом фургоне, благополучно покинувшем город, прятались Кастинагис и Муллахи. Спустя какое-то время они выпрыгнули из повозки, немного пробежали следом, свернули в сторону и стали ждать.

Сначала мимо проехали несколько повозок, потом показались быстро идущие Делман и Виссенти, а вслед за ними и Роджер с Браумином.

— Твоя смекалка уже в который раз выручает нас, — с благодарностью сказал Делман Роджеру.

— Да ну, пустяки, — ответил тот, хотя на самом деле эта похвала доставила ему удовольствие. — Дальше, думаю, у нас сложностей не будет. Еще несколько миль местность довольно густо заселена, а потом пойдут редкие деревеньки. Мы должны добраться до Кертинеллы без проблем.

— И там найдем друзей Эвелина? — спросил Браумин.

Этот вопрос Роджеру задавали, наверное, уже раз сто, но ответа на него он по-прежнему не знал, мог только строить догадки. Может, Пони и Элбрайн вернулись в Кертинеллу, в особенности учитывая, что теперь с ними был кентавр; а может, и нет. Роджер пробежал взглядом по обращенным к нему лицам, на которых застыло одинаковое выражение отчаянной надежды на то, что вот сейчас случится чудо и он наконец сумеет ответить на этот волнующий вопрос. Точно дети, право слово, хотя всем было за двадцать, а Браумину даже больше тридцати; и Роджер в данном случае выступал в роли отца, на которого с верой и надеждой устремлены взгляды «детишек».

— Мы найдем их или узнаем, куда они ушли, — ответил он.

Физиономии монахов расплылись в улыбке. Виссенти тут же зафонтанировал идеями относительно того, как друзья Эвелина помогут навести в мире порядок.

Роджер не мешал ему фантазировать. Он жалел этого человека, да и всех остальных тоже; или, по крайней мере, сочувствовал им. На них теперь было выжжено клеймо еретиков — и они понимали, какое наказание полагается за это! Они потеряли все, сохранили только верность своим принципам. Хотя, в общем, это было не так уж мало.

Но, к сожалению, принципами сыт не будешь.

И удару меча принципы тоже не помеха. И равнодушному огню погребального костра.

Они шли до глубокой ночи, стараясь удалиться от Палмариса как можно дальше. И все же, разбив лагерь на вершине одинокого холма, они все еще видели вдали огни большого города.

Роджер стоял, глядя на эти далекие огни, когда к нему подошел Браумин. Некоторое время они молча смотрели на раскинувшийся вокруг мир, охваченный безумием.

— Может, нам следовало рискнуть и задержаться в Палмарисе, — сказал в конце концов Браумин. — Вдруг мы встретили бы там кого-нибудь из твоих друзей?

Роджер покачал головой.

— Мне, конечно, было бы приятно увидеться с ними, но, по-моему, мы поступили правильно, сразу же убравшись из города. Опасное место.

— Ну, ты, наверное, имеешь в виду не само место, а его правителей? — усмехнулся Браумин. — Они похожи на тех, кто правит в Санта-Мер-Абель.

— Я был с бароном Бильдборо, когда его убили, — признался Роджер, не сводя взгляда с далеких огней, что не помешало ему услышать, как участилось дыхание Браумина. — Мы отправились в Урсал, чтобы поговорить с королем об убийстве аббата Добриниона.

— Его убил поври, — сказал Браумин. Таково было общераспространенное мнение.

— Нет, Добриниона убил монах, — с горечью возразил Роджер и повернулся лицом к Браумину. — Это был не поври, а монах… точнее говоря, два монаха. Ваша церковь называет таких людей Карающими Братьями.

Целая гамма чувств попеременно отразилась на лице Браумина: замешательство, недоверие, гнев.

— Откуда тебе знать… — возразил он, к сожалению, не так убежденно, как ему хотелось бы.

— Коннор Бильдборо, племянник барона, докопался до истины. — Роджер снова повернулся к далеким городским огням.

— Он не слишком надежный свидетель. Отец-настоятель захватил и допрашивал его. У молодого Бильдборо были причины ненавидеть церковь.

— У него были веские доказательства, — сказал Роджер. — И вот еще что заставляет верить ему. Оба Карающих Брата погнались за ним в Палмарис, намереваясь убить. Именно тогда они и встретились со мной, Полуночником и Пони. Там их и ждал конец, но, к сожалению, уже после того, как они убили Коннора.

— Опиши их, — с дрожью в голосе попросил Браумин.

— Один такой большой, сильный, а другой маленький, но быстрый в движениях и гораздо более опасный, как мне кажется.

Браумин чуть не упал, услышав эти слова. Он шел с караваном, когда они встретились в Палмарисе с Марквортом. Именно тогда Коннора сначала захватили, а потом отпустили. И вместе с отцом-настоятелем были два очень опасных человека, братья Юсеф и Данделион. Они оставили караван на пути в Палмарис, и больше их никто не видел.

— Доказательства Коннора убедили барона, — продолжал Роджер. — И поскольку новый глава аббатства Сент-Прешес не прислушался к словам Рошфора Бильдборо, он решил обо всем рассказать королю, а меня прихватил с собой в качестве свидетеля. Однако в первую же ночь на нашу карету напали. Погибли все, кроме меня.

— Повезло тебе. Интересно, каким образом?

— Я был в лесу, когда этот огромный дикий кот напал, — объяснил Роджер, — и видел только конец сражения… или, правильнее сказать, кровавой бойни.

— Опиши кота. — Браумина начало подташнивать от всего услышанного.