Калас настолько растерялся, что не нашелся что сказать, так разительно поведение короля отличалось от вчерашнего.

Но что делать? В конце концов, король есть король. Он вправе и изменить свою позицию, если на чаше весов лежит судьба целого королевства.

И только Джеховит догадывался, почему король внезапно изменил позицию; это его заставил сделать отец Маркворт.

Элбрайн верхом на Даре остановился у самого края леса. Прошлой ночью на местность обрушился свирепый буран и снегу намело выше человеческого роста. Новые жители Дундалиса, однако, пережили непогоду благополучно, поскольку успели построить себе надежное укрытие, выдержавшее и яростные порывы ветра, и толстый слой снега.

Однако прямо перед тем, как разразился буран, Элбрайн и Смотритель выяснили, что перед ними возникла другая проблема. В развалинах Сорного луга, на расстоянии всего дня пути, осталось много гоблинов.

— Хорошо бы эльфы наконец объявились, — заметил Полуночник, сощурившись от ослепительного сияния, исходившего от лежавшего повсюду снежного покрова.

Ему до сих пор с трудом верилось, что такой большой отряд эльфов — по словам Роджера, их было больше дюжины — находится поблизости и никто из них ни разу не пришел, чтобы повидаться с ним.

— С этим маленьким народцем никогда не знаешь, чего ждать, — ответил кентавр. — Может, он сидит на дереве прямо над твоей головой, а ты и не догадываешься.

Полуночник искоса взглянул на кентавра, удивился, какое странное у него выражение лица, внезапно все понял и поднял взгляд. И там, на ветке в двадцати футах у него над головой, угнездилась хорошо знакомая крылатая фигура.

— Приветствую тебя, рейнджер. Давненько мы не пели с тобой вместе, — сказал эльф.

— Ни'естиел! — воскликнул Элбрайн, узнав его по голосу, потому что на фоне яркого неба видел лишь силуэт и к тому же продолжал падать снег. — А где ваша госпожа, и Джуравиль, и остальные?

— Тут, неподалеку, — солгал Ни'естиел. — Я пришел сказать тебе, что гоблины снялись с места.

— Куда они идут? — спросил Элбрайн. — На запад, в На-Краю-Земли? Или на восток?

Эльф пожал плечами.

— Там, где они были, их нет, вот и все, что я… что мы смогли выяснить.

— Роджер еще не вернулся из разведки, — с некоторой тревогой в голосе заметил кентавр.

Полуночник разделял его беспокойство. Роджер был отличным разведчиком; можно сказать, мастером по части того, как лучше спрятаться и убежать. Но при таком глубоком снеге даже он мог попасть в беду: кто знает, может, он из охотника превратился в жертву?

— И еще один отряд движется с юга прямо сюда, — сообщил Ни'естиел.

Полуночник хотел было расспросить его поподробнее, но эльф уже умчался, перескакивая с дерева на дерево.

— Кто бы это мог быть? — спросил кентавр.

Ни у того, ни у другого не возникло по этому поводу никаких предположений. Элбрайн проскакал немного по гребню холма, спустился с него, с трудом преодолевая сопротивление снежных наносов, и поднялся на следующий холм, откуда открывался вид получше. И почти сразу же они со Смотрителем заметили группу военных; судя по сверкающим шлемам и копьям, это были солдаты армии короля. Чувствовалось, что они устали, да еще этот снег…

— В буран попали, — заметил кентавр. — Ничего, зато сегодня погода хоть куда.

Полуночник улыбнулся, но вдруг улыбка сбежала с его лица, сменившись любопытством.

— Шамус Килрони! — воскликнул он. — Клянусь, это он возглавляет отряд!

— Да уж, если повезет, то повезет, — с иронией пробормотал себе под нос Смотритель, но Элбрайн расслышал сказанное.

— Он хороший человек.

— Хороший-то хороший, но… Может, его послали разыскивать сбежавших монахов, — ответил Смотритель.

Однако Элбрайн думал об одном: какую неоценимую помощь могут оказать солдаты в борьбы с гоблинами, угнездившимися в Сорном луге.

— Вряд ли его послали за ними, — после долгой паузы сказал он. — Но даже если и так, мы быстро разберемся, что к чему, и спрячем монахов в лесу.

— С нетерпением жду встречи с твоими друзьями, — сухо заметил кентавр.

И только тут до Элбрайна дошло, что прямо на глазах ухудшающееся настроение Смотрителя не имеет почти никакого отношения к судьбе сбежавших монахов. В последнее время кентавр не прятался от людей, и все новые поселенцы во главе с Томасом Джинджервортом приняли его, не задавая никаких вопросов. Однако королевские солдаты хотя бы отчасти были союзниками церкви Абеля. Как им представить Смотрителя, что рассказать о нем, чтобы они оставили его в покое? Не то чтобы кентавр так уж жаждал человеческого общества, за исключением Полуночника и Пони, но ему надоело прятаться от людей.

— Еще немного — и они увидят нас, — продолжал кентавр. — Лучше мне убраться подобру-поздорову. — Он ударил копытом по земле и начал разворачивать свое крупное тело в сторону леса.

— Шамус хороший человек, — повторил Элбрайн. Кентавр остановился и, полуобернувшись, взглянул в такие зеленые, такие честные глаза друга. — Он тебя не осудит.

— Не будь дураком, не говори им обо мне, — ответил кентавр, — а то они сообразят, что это ты меня спас из заточения. Я понимаю, у тебя своя война с церковью, мой мальчик, но я не желаю еще раз оказаться внутри Санта-Мер-Абель. — На это Элбрайну возразить было нечего. — Иди и займись гоблинами, но только поторопись, если хочешь, чтобы на твою долю кто-нибудь из них остался. У меня живот подвело от голода, а мясо у гоблинов хоть и невкусное, зато сытное. — Он коротко хохотнул и поскакал к лесу.

Отрывистый, отнюдь не жизнерадостный звук этого смеха больно резанул Элбрайна. Жители старого Дундалиса очень удачно называли кентавра Лесным Духом, и до появления в этой местности рейнджера он был тут совсем одинок. Однако за последние месяцы кентавр привык к обществу Элбрайна и других людей; теперь стало ясно, почему появление солдат испортило ему настроение.

Полуночник вздохнул и рысцой поскакал вдоль гребня, наперерез отряду. Хорошо, что у него теперь есть новые союзники — друг Шамус и его прекрасно обученные солдаты; жаль только, что сложностей с ними не оберешься.

Проснувшись в темноте, Пони попыталась подняться, но стукнулась головой о неподатливое дерево на высоте не больше двух дюймов. Сразу же возникло ощущение удушья. Пони запаниковала. Подняв руки, она ощупала деревянную поверхность, но не нашла никакой ручки. Вскрикнула и забила ногами, набивая синяки.

Деревянная поверхность, казалось, окружала ее со всех сторон.

Она была заперта, похоронена заживо. Пони зашарила руками в поисках сумки с камнями, но их у нее отобрали, как и оружие. Осталось только это — жуткий гроб и тьма.

Она принялась кричать и изо всех сил колотить по дереву руками и коленями, не обращая внимания на боль. Может, если удастся пробиться наружу, там окажется только земля, которая завалит ее и задушит. Но лучше погибнуть в попытке освободиться, чем умирать медленно и мучительно. Она продолжала стучать и вопить, хотя уже почти не надеялась, что ее услышат.

Однако потом… Отклик последовал не сверху, как предполагала Пони, а откуда-то сбоку. Внезапно тьма исчезла, ее разогнал мягкий свет фонаря; кто-то стоял в двери каюты. Каюты! И она лежит вовсе не в гробу, а на койке, причем верхней, вот почему потолок так близко.

Пони закрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула, испытывая чувство невероятного облегчения. Судя по легкому покачиванию, она находилась в трюме корабля.

Отдышавшись, Пони перевела взгляд на стоящего в двери человека. Она узнала его — именно он в свое время без единого вопроса перевез ее, Элбрайна, Джуравиля и Смотрителя через реку.

— Капитан Альюмет… Похоже, сама судьба снова свела нас.

Некоторое время он с любопытством разглядывал ее, но потом узнал, судя по искоркам, вспыхнувшим в его глазах.

— Ты — друг Джоджонаха, — сказал он. — Ах, это многое объясняет.