– Рада это слышать. – Вера не сводила с него глаз. – Где я смогу найти Сантьяго?

На мгновение на его лице отразилось изумление. Потом оно сменилось профессиональной улыбкой политика.

– По моему разумению, Сантьяго – миф Пограничья. Если он когда-то и существовал, то уже давно умер.

– Он жив.

– Я в этом очень сомневаюсь.

– Если кто-то уже и умер, мистер Сокол, так это Сидни Перу.

Улыбка исчезла.

– Кто такой Сидни Перу?

– Контрабандист, убитый шесть лет тому назад.

– Никогда о нем не слышал.

– А как насчет Хейндрича Клаусмейера?

– Абсолютно незнакомая мне фамилия.

– Они оба работали на вас. И обоих убили.

– Вы решили полить меня грязью? – холодно осведомился он. – Должен прямо вам сказать, объект вы выбрали неудачный. Мое прошлое открыто для всех. Мне нечего скрывать.

– А вот я думаю, что вы много чего скрываете, мистер Сокол, – покачала головой Вера. – К примеру, контрабандные операции на Биндере Десять.

– В последние пять лет я ни разу не бывал на Биндере, – ответил он. – Кроме того, пресса уже пыталась навесить на меня это дело. Вы не продвинетесь дальше своих коллег по той простой причине, что я не преступник.

– Мои коллеги не знали того, что известно мне.

– И что же вам такого известно? – спросил он, не выказывая тревоги.

– Только одно: если вы не подскажете мне, где искать Сантьяго, то не позже чем через неделю увидите на экране вашего видеовизора очень любопытное журналистское расследование.

Он пристально посмотрел на нее, потом улыбнулся:

– Показывайте, что хотите. Я никогда не слышал ни о Перу, ни о Клаусмейере.

Вера не отвела взгляда. В том, что он знал и Перу, и Клаусмейера, сомнений у нее не было. Вопрос заключался в другом: сколь велика уверенность Сокола в том, что ей не удастся представить неопровержимые доказательства их знакомства? Она решила нанести еще один удар.

– А вот Сальваторе Акоста перед смертью сказал мне совсем другое.

Сокол пренебрежительно фыркнул:

– Еще одна загадочная личность. Да кто такой ваш Сальваторе Акоста?

– Он тоже работал на вас, давным-давно.

– Никакие Акосты на меня не работали.

– У меня есть видеозапись, в которой он обвиняет вас в убийстве Перу и Клаусмейера.

– Я в этом очень сомневаюсь.

– А если она существует? Можете вы пойти на такой риск? Может, в суде от нее толку не будет, хотя я в этом не уверена, а вот в том, что она закроет вам дорогу на Лодин Одиннадцать, я не сомневаюсь.

– Такой записи у вас нет. А если и есть, то этот человек – лжец.

Вера пожала плечами и направилась к двери.

– Каждый имеет право на собственное мнение. – Она повернулась к Соколу. – Наша монтажная лаборатория не может начать работу над интервью без вашего письменного разрешения. Завтра утром я пришлю вам соответствующий бланк.

Сокол мрачно смотрел на нее.

– Между прочим, вы могли бы достигнуть гораздо большего, если бы не ходили вокруг да около.

– Не поняла.

– Вы могли бы прямо сказать: «Мистер Сокол, я думаю, вы ошибаетесь, утверждая, что Сантьяго мертв. И я бы хотела, чтобы вы помогли мне найти его». Тогда я бы постарался хоть чем-то посодействовать вам. А вот угрозы и шантаж я не приемлю, тем более основанные на лжи.

Вера заговорила после короткой паузы:

– Мистер Сокол, я думаю, вы ошибаетесь, утверждая, что Сантьяго мертв. И я бы хотела, чтобы вы помогли мне найти его.

Он улыбнулся:

– В этом случае я посодействую вам с превеликим удовольствием. Вам следует обратиться к одному бандиту из Пограничья.

– Как его зовут?

– Настоящей его фамилии я не знаю, но он называет себя Веселым Бродягой.

– Где я его найду?

– Скорее всего на планете Золотой початок в системе Джолиана.

– Что связывает его с Сантьяго?

– Веселый Бродяга работал на него.

– На него работали десятки, если не сотни людей, – резонно заметила Вера. – Что отличает Веселого Бродягу от остальных?

– Он знает Сантьяго лично.

– Надеюсь, вы говорите правду. – В ее голосе слышалась угроза.

– С пленкой вы можете делать все, что хотите. – В который уж раз Сокол улыбнулся. – Правда мне не повредит, вам ложь не поможет. – Он подошел к двери. Взмах руки перед датчиком. Дверь ушла в стену. – Я с нетерпением жду запись смонтированного интервью.

– Вы ее получите в самом ближайшем будущем. – И Вера направилась к лифту.

Сокол постоял, глядя на захлопнувшиеся двери кабины, раскурил новую сигару, вернулся к бару, налил себе коньяку.

– Ты все слышал?

– Да, – ответил мужской голос.

– Пусть ее возьмут под наблюдение.

– Только под наблюдение? – удивился голос.

– Пока мы не выясним, где она хранит пленку, или не решим, что она блефует. И я не хочу, чтобы она покидала планету, прежде чем мы с этим разберемся. А пока раздобудь ее досье. Не те глупости, что утром выудили из компьютера, а фактические материалы. В твоем распоряжении четыре часа.

– Маловато будет.

– Четыре часа, – отрезал Сокол.

На самом деле подготовка досье заняла три часа и десять минут, в течение которых Сокол дал еще одно интервью, на этот раз местному репортеру, и начал готовить речь, с которой намеревался выступить следующим вечером перед спонсорами приближающейся избирательной кампании. Но ему помешал светловолосый мужчина неопределенного возраста, вошедший в кабинет с блокнотом в руке.

– Присядь. – Сокол указал на кресло.

– Все данные введены в компьютер, – доложил мужчина. – Но я решил зайти лично на случай, если у вас возникнут вопросы.

– Так что ты накопал?

– Ее зовут Вера Надежда Маккензи. Тридцать шесть лет. Родилась на Белоре, выросла на Сириусе Пять, защитила диплом на Аристотеле…

– Это университетская планета, созданная несколько десятилетий тому назад? – прервал его Сокол.

– Да. Особым рвением и способностями не блистала, отметки получала средненькие, но у Аристотеля очень высокая репутация, так что ей без труда удалось получить место в информационном агентстве.

– Сколько она проработала на Делуросе? – спросил Сокол.

– Ни одного дня. Она работала в штате десять лет, главным образом в секторе Альфард, а потом перешла на работу по договорам.

– Личностный профиль?

– Умная, сообразительная. Пьет больше, чем следовало бы, увлекается азартными играми. К семейной жизни, похоже, не приспособлена. Шесть раз у нее были серьезные романы, но ни один не протянул и года.

– И что это должно означать?

– Только одно: на первое место она ставит свою карьеру.

– Так переходи к карьере.

– Она не переносит вышестоящих указаний. Дважды ее увольняли за неподчинение. Профессионал высокого класса, однако на ее счету нет сенсаций, которые могли бы принести ей известность. Нацелена на успех. Боится, что ее время уйдет, а потому нервничает. Примерно год назад уговорила двух спонсоров выделить почти два миллиона кредиток под проект «Сантьяго». Как ей это удалось, я еще не выяснил. Возможно, она с ними переспала, но скорее всего шантажировала. Сантьяго она ищет уже одиннадцать месяцев, потратила две трети отпущенных ей средств. – Блондин помолчал. – У меня ощущение, что сейчас у нее самый ответственный момент. Или она таки доберется до Сантьяго, или на ее карьере можно ставить крест.

– Так почему она просто не исчезла с деньгами?

– Она хочет быть богатой и знаменитой, а не просто богатой.

– Мне это чувство знакомо, – пробормотал Сокол. Посмотрел на блондина. – Есть что-нибудь еще?

– Да. Три недели тому назад она вышла на Уиттейкера Драма и, возможно, убила его.

– Что значит, возможно? Или она его убила, или нет.

– Все не так просто. На Деклане Четыре она скооперировалась с охотником за головами по фамилии Каин, который тоже ищет Сантьяго, чтобы получить причитающееся за него вознаграждение. Насколько мне известно, в своем деле он один из лучших. Оба находились в квартире Драма в одно и то же время. Так что убить его мог любой. – Блондин сверился с блокнотом. – Компанию им составлял мелкий шулер по фамилии Тервиллигер. Каин увез его с Порт-Этранжа и с тех пор держит при себе. Роль Тервиллигера в этой истории мне не ясна. Я предполагаю, что именно он вывел Каина на Драма, но возможно, на того указал кто-то другой, знавший Драма, в обмен на какую-либо услугу.