В Советском Союзе, кстати, ситуация была вполне анекдотическая. В то время как фильмы Сэма Райми, Джоржа Ромеро[84] и Дарио Ардженто объявлялись гнусной империалистической забавой, любой пионер из 6-Б имел возможность вдоволь насладиться перипетиями, к примеру, «Господина оформителя» — экземпляра, который по заряду излучаемого им ужаса может дать сто очков вперед большинству заморских кинострашилок. «Десять негритят» — тоже вполне убедительный эквивалент голливудских маньяк-полотен, который не только способствовал активной выработке адреналина в организме, но и мог научить очень нехорошим вещам.

Еще одной серьезной претензией к ужастикам является то, что они якобы изображают зло слишком активным и успешным. В девяти случаях из десяти это абсолютно не соответствует действительности. Как и положено в нормальной сказке, добро торжествует над злом. И Фредди Крюгер из «Кошмара на улице Вязов», и Джейсон Уорхиз из «Пятницы, 13» и все-все потерявшие нюх и истекающие слизью монстры отправляются туда, откуда и пришли, — на тот свет. В следующей части эпопеи они, конечно, воскрешаются и восстают, но только для того, чтобы снова быть изрубленными на куски или сожженными дотла. Разумеется, они успевают за час — полтора выпотрошить несколько человек. Но должны же быть, в конце концов, веские основания для того, чтобы отправить негодяев в преисподнюю?

Такое мнение является производным от еще одного случая поверхностного взгляда на вещи. Большинство фильмов ужасов строится на поучительном для всего человечества тезисе о том, что не стоит совать свой нос куда попало. Десятки интерпретаций сюжета о «мумии» напоминают об опасности ковыряния в древних гробницах. Космические одиссеи вроде киноленты «Чужие» красочно описывают возможные последствия излишне тщательного освоения вакуумного пространства. Научно-фантастические опыты в «Мухе» и ей подобных в очередной раз демонстрируют, какие небезопасные для здоровья окружающих мутации происходят, когда кто-то очень умный исследует генетические коды. Однако это является далеко не единственной темой, которая представляет интерес для мастеров хоррора[85]. «Ночь оживших мертвецов» — непринужденная социальная аллегория, показывающая, насколько жестоки живые даже на фоне разгулявшихся не на шутку обитателей могил. «Синдром Стендаля» — изящное исследование небезызвестного психического заболевания[86]. Бесчисленные эпосы о вампирах в руках хороших режиссеров становятся гениальными экранизациями литературной классики о кровососущих злодеях; «Дракула» Копполы или «Интервью с вампиром» Нейла Джордана — это притчи, которые по философской глубине и художественности могут поспорить с десятками общепризнанных и совершенно «бескровных» драм. Фильмы Хичкока, изображающие страх во всех его проявлениях и ставшие классикой искусства, думаю, не требуют комментариев.

Использование музыкантами на выступлениях «неживой» музыки — одна из самых туманных и неприятных для обсуждения тем в шоу-бизнесе. Поскольку здесь задеваются вопросы этикета и честных взаимоотношений со слушателями, исполнители, за которыми водятся некоторые «грешки», всячески избегают разговоров по этому поводу и пытаются завуалировать свои связи с «фанерной» работой. Немудрено, что с феноменом фонограммы на современной сцене связаны некоторые заблуждения.

Такую информацию можно встретить в различных изданиях, которые пишут о музыке. Якобы Томас Андерс и Дитер Болен первыми смекнули, что совсем не обязательно распыляться, нервничать, стремиться попасть в ноту и надрывать голос на сцене. Есть уже готовая студийная запись, которая сделает все это за них, а им достаточно корчиться с неподключенной гитарой и для галочки шевелить губами.

Безосновательность данного утверждения ясна тому, кто знает об истории использования полной фонограммы хотя бы на советской эстраде. Пионером в этом деле у нас была София Ротару, и ее обращение к подобной форме выступления поначалу оказалось вынужденным: когда певице нужно было дать очередные концерты, обнаружилось, что у нее серьезные проблемы со связками. Первый прецедент имел место в конце 70-х годов прошлого века, то есть как минимум за несколько лет до образования «Modern Talking», произошедшего в 1983 году. По другим данным, примерно в одно время с Ротару фонограмму на концертах стала использовать Роза Рымбаева.

Однако все это не имеет решающего значения, поскольку в Советский Союз традиция пользоваться «фанерой», как и многое другое, была завезена из-за границы. Случай с Ротару не был революцией или ноу-хау: в той же Америке некоторые на тот момент уже периодически спасались «неживым» звуком. И хотя достоверных данных о том, кто сделал это первым в истории, не существует, можно однозначно сказать, что случилось это еще в те времена, когда Андерс и Болен ходили если не на горшок, то, по крайней мере, в школу.

Под эстрадой в данном случае подразумеваются исполнители жанра легкой поп-музыки, чьи выступления больше похожи на полутеатральные шоу, чем на праздники музыки как таковой. Этот момент считают первейшим аргументом в свою пользу наши исполнители и их продюсеры, которые взяли за правило развлекать публику фонограммой. Вот, к примеру, что думает по этому поводу Бари Алибасов: «Я считаю, что «фанера» будет и дальше использоваться как у нас, так и на Западе. И хотим мы этого или нет, а тенденция в мировом шоу-бизнесе такова, что на первый план выходит прежде видеоряд, костюмы, танцы, динамика зрелища и его драматургия». Спорить с Бари Каримовичем нет никакой возможности, поскольку так все и обстоит. Но главным принципиальным отличием от Запада является наше отношение к самому феномену фонограммы и разное представление о границах дозволенного при ее использовании. Если у нас эстрадник, мычащий что-то себе под нос, пока за него работает запись, является нормой, то «у них» это из ряда вон выходящий прецедент, влекущий за собой разборки и громкие скандалы. Именно по этой причине «забугорная» эстрада на 90 % представляет собой армию высокопрофессиональных музыкантов и певцов, которые крайне редко позволяют себе выйти на сцену с неподключенными инструментами и расслабленными связками. Особенно четко заметна разница, если взглянуть на отношение к этому явлению закона. На Западе такая халтура считается не только моветоном (неофициально), но и правонарушением. За соблюдением принципов «живого» выступления следят музыкальные профсоюзы, и в случае, если кто-то попытается схитрить, данный факт тут же становится достоянием общественности. К злостным нарушителям применяются жесткие меры наказания, вплоть до лишения полученных ранее наград. В каждой стране и даже штате своя карательная методика. Жан Татлян[87], отлично знающий западную «кухню» изнутри, утверждал как-то, что, к примеру, в Лас-Вегасе не приветствуются даже «минусовые» фонограммы, когда в записи идет только инструментальная часть, а вокалист работает «вживую». Изобличение исполнителя фактически может означать даже закат его карьеры. Так в свое время случилось с дуэтом «Milli Vanilli», который завоевал в 1989 году «Грэмми» в номинации «Лучший новичок». Спустя три года, когда выяснилось, что на их пластинках пели совсем другие люди (нанятые студийные исполнители), а на концертах музыканты просто механически шевелили губами, престижный граммофончик изъяли (на одном из выступлений случился феноменальный казус: засбоившая «фанера» выдала 80 раз одну и ту же фразу из песни). Следующий альбом, в котором пели уже сами «Milli Vanilli», а не подставные лица, был изначально обречен и с треском провалился. Поймали как-то «на горячем» и Пола Маккартни. Он любил иногда подключать к процессу свою ныне покойную жену Линду: она «подпевала» ему в некоторых песнях. Применение кавычек тут объясняется тем, что в один прекрасный день стало известно реальное содержание подпевок Линды (как это часто бывает, предприимчивые звукорежиссеры записали ее вздохи и ознакомили с ними общественность). Запись выглядела куда эстетичнее. После этого Маккартни никогда не ставил перед женой стойку с микрофоном. Да что там Маккартни… Каким бы ни было отношение к тому, что делает Бритни Спирс, а придется признать: «фанера» — чуждая для нее форма работы. После одного из концертов в 2001 году, когда Бритни выступала под фонограмму, она публично извинилась перед своими поклонниками и подробно объяснила, почему ей пришлось так сделать (в зале не хватало для «живого» концерта мощности электричества, и организаторы, спасая шоу, попросили ее поработать с фонограммой). «Я чувствовала себя отвратительно, делая это, но, вы знаете, я лучше покажу им хорошее шоу, чем дам энергии уйти. Простите меня за то, что вам пришлось смотреть это», — сказала после Спирс в интервью и такие поступки вызывают к ней большое уважение.