— Я не стану отрицать, что фирма делает все, чтобы прижать рабочих, занятых на суше, но я знаю, ты слишком разумный человек, чтобы обвинять в этом членов союза, — сказала Салка.
— Когда-то наш поселок был землей обетованной, землей божьей славы. Но эти дни миновали, — сказал Гудмундур Йоунссон. — Теперь в обиходе появились деньги и к концу сезона рыбаки могут купить все, что им нужно. Но нам-то, бедноте, нечего продавать, на что же нам покупать? За пустые руки ничего не дают. Теперь все решают рыбаки, а мы, несчастные, не можем добиться даже счета в лавке. Возьми, к примеру, меня, У меня на руках жена — больная падучей, ее мучит еще какая-то внутренняя хворь. У нее болят кости и мышцы. Но все хотят жить, даже бедняки. А что я заработал при последнем улове? Ничего, кроме моей чистой христианской совести.
— Мир в наши дни так устроен, Гвендур, что каждый должен уметь постоять за себя. Поэтому я знаю, что ни один разумный человек не упрекнет союз рыбаков за то, что мы добиваемся приличной цены за рыбу.
— Да, ты можешь так говорить, дорогая Салка, ты сильная, независимая. Но не каждому везет, как тебе.
Ты говорят, обручена с богатым человеком в Америке, от которого ты получаешь деньги в заказных письмах. Всем известно, что Марарбуд числится твоей собственностью благодаря деньгам, которые ты дважды получала из-за границы. Люди обеспеченные могут предъявлять требования. А что мы с женой можем потребовать? Или, к примеру, взять моего зятя, даже если ему удалось весной изловить целое лисье семейство и убить кита на Фарерах? Или же бедняга Бентейн из Крука, у которого недавно умерла жена, оставив ему десять душ детей? К тому же у него нет ноги и он ходит на деревянном протезе, подаренном Богесеном. Говорят, он переменил веру, но меня это не касается. Фирма теперь обозлена, с ней трудно иметь дело, когда против нее организован союз. Вспомни-ка слова старого Йоуна, он часто повторял: «Наше благополучие зависит от того, как мы относимся к фирме. Мы должны уважать ее». Говорят, что в столице даже собираются организовать союз против всех богачей и религии.
— Это что-то новое, — сказала Салка.
— Подробностей я не знаю, я только слышал, как кто-то говорил об этом на площади. Будто всем этим заправляет один большой человек на Юге. Он завез эту чуму из России. Его зовут Турфдаль. Про него еще рассказывают, что он противник религии и разводит у себя разных чудных зверей. Говорят, что он в прошлом году прислал Бентейну еретическую книгу еще до того, как Богесен подарил ему деревянную ногу. Кое-кто считает, что Богесен только из-за этой книги и расщедрился. Он сильно испугался. А еще рассказывают, что там, на Юге, задумали отобрать деньги у богачей и раздать их бедным. Мне только не верится, что это удастся сделать. Что касается меня, я ни за что не прикоснусь к деньгам, добытым путем разбоя. Я ни за что не возьму на свою душу грех и не нарушу десяти господних заповедей. Я твердо придерживаюсь священного писания. Что пользы человеку от того, что он приобретет весь мир, если при этом он потеряет душу? Я решил прибегнуть к одному-единственному честному выходу, который остается у бедняка, когда все другие пути перед ним закрыты. Я написал небольшое письмецо и хочу показать тебе, прежде чем куплю марку и отправлю его. Я трудился над ним целую неделю.
— Письмо? Кому ж ты написал?
— Видишь ли, Армия от нас уехала, и ей не разрешают даже носа показать в приходе. Лавка теперь открыта только для тех, у кого есть деньги, и у меня остается один выход: обратиться к самому королю.
— К королю? — удивилась девушка. И, не удержавшись от улыбки, спросила: — Что это тебе взбрело в голову?
— Конечно, ты удивляешься, что такой ничтожный человек, как я, решился обратиться к самому королю. Но будь уверена, я вынашивал и обдумывал эту мысль всю зиму, еще до того, как заболела моя Гудрун. Не стану отрицать, я беру на себя большую смелость, но король есть король. И ты, Сальвор, такая образованная девушка, должна это понимать. Он наш государь и наш ангел-хранитель, назначенный самим богом. Ему бог доверил заботиться о всех своих подданных, на какой бы ступеньке они ни находились. Он король бедных, так же как и богатых, и он помогал нашей стране не один раз, он даровал ей немалые деньги и на сельское хозяйство, и на разведение лесов. Мне точно известно, что, когда в последний раз он был в нашей стране, он дал одной девушке на Севере с больными легкими десять крон чистыми денежками.
— Но позволь, Гвендур. Не может же король распределять работу у нас здесь, в Осейри. Подумай, что бы получилось, если бы все не имеющие работы обращались к нему. Кроме того, я слыхала, что к нему имеют право обращаться только министры и генералы. Писать королю! Придумал же ты!
— Надеюсь, он получает свои письма по почте так же, как все остальные люди, если они посланы по всем правилам и на них наклеены марки, — возразил Гудмундур Йоунссон.
— Чепуха! Над тобой только посмеются в Дании.
— И тем не менее я написал ему, — упрямо сказал старик. — И пусть себе смеются надо мной в Дании, мне все равно. Я повинуюсь своему королю, он управляет мною по воле божьей, как управляет всеми людьми в Дании. Он мой король и король моей страны, а я его верный подданный и имею право обращаться к нему со всеми своими трудностями. Кроме того, вся королевская семья всегда благородно относилась к Исландии. Прадед короля возвратил нам конституцию. Правда, ее потом у нас отняли. И хотя я стою очень низко, а он высоко и никто не имеет права обращаться к нему, кроме министров и генералов, я при всем своем ничтожестве обращался даже к тому, кто стоит еще выше, для которого министры и генералы не что иное, как тлен и прах. Да, я беседовал с тем, кто стоит над всеми земными королями, и я уверен, он откликнется на мои мольбы, как только сочтет нужным. Так что же может помешать мне обратиться к королю, который такой же смертный, как я?
Девушка смотрела на дрожащие руки старика, вытаскивающие из кармана куртки письмо королю — клочок бумаги, сложенный пополам, обернутый в грубую затрепанную бумагу. Казалось, весь род человеческий, неимущий, несчастный, у которого нет даже нескольких грошей на понюшку табаку, стоял перед ней в образе этого беспомощного старика. Вряд ли когда-либо посылались более скорбные и трогательные мольбы даже к престолу всевышнего, считающего каждую крошку табаку, которую бедняки заправляют себе в нос. И девушка твердо решила дать возможность Гудмундуру покупать табак на ее счет и позаботиться о том, чтобы эти бедные старики не нуждались в рыбе.
Наконец дрожащие пальцы извлекли письмо из обертки, и Салка Валка принялась разбирать угловатый почерк. Строчки в письме разбегались, буквы прыгали, предложения не подчинялись никаким грамматическим правилам. Вот как оно звучало:
«Его величеству королю дании и исландии. Да благословит Бог вас и ваше королевство. Вы всегда оказывали поддержку людям своими приездами в страну и Деньгами, которые вы даровали. Стоит упомянуть хотя бы те деньги, огромные деньги, больше тысячи крон, которые вы преподнесли, когда приезжали сюда в Исландию. Я пишу вам лишь потому, что глубоко убежден, что получу от вас поддержку в моей очень большой Бедности и плохом здоровье как моем собственном так и моей жены которую зовут Гудрун Эриксдоттир, она с прошлой зимы меня замучила и нет никакой надежды на улучшение, а совсем наоборот. Сейчас мое положение еще хуже чем было раньше, когда у меня было шесть маленьких детей и все из-за союза рыбаков который сам стал устанавливать цены на рыбу поэтому он снизил плату тем, кто работает на берегу и отказывается нанимать на работу всех кроме сильных и отворачивается от слабых и начал расплачиваться за работу деньгами и требует теперь деньги за товары от тех у кого их нет. Я сам старый и слабый, у меня жена болеет падучей болезнью гудрун эриксдоттир. Она тяжелым бременем висит на мне она не живет и не умирает, ее что-то мучает Внутри. Дети мои разъехались в разные стороны и у них теперь своих хлопот полон рот, только одна дочка замужняя живет здесь, но она наверное скоро перейдет на иждивение прихода из-за того, что у нее много детей хотя муж ее заявляет что у него есть деньги в Банке на Фарерах за Почки Кита. Я всегда придерживался религии и глубоких размышлений. Я был кадетом благословенной Армии нашего господа до того как она окончательно развалилась. Я надеюсь и уповаю, что вы поможете мне. Поэтому я пишу вам и прошу прислать мне Небольшую сумму Денег ну примерно 75–80 крон, так как моя бедность слишком велика. Я и моя жена слабые во всех отношениях и несчастные во всем. И как сказано у бедных мало друзей. Господь создал бедных и богатых. Он унижает и Возвышает но все обходится хорошо для тех кто почитает Бога. Я знаю что всемогущий Бог рано или поздно вернет вам ту сумму которую я запросил и которую вы мне можете послать со следующим почтовым пароходом, так как сейчас у меня нет ни единого гроша даже для одной понюшки а хуже этого уже и не придумаешь. Да хранит и благословит вас господь в счастье и беде. Я надеюсь, что ваше богатство от этого не уменьшится, а наоборот увеличится. Я всегда жил как собака и никогда не мог сделать того что хотел и все Из-за Недостатков. В молодости я хотел стать ветеринаром, а потом кузнецом, занимался опытами и многим другим но у меня никогда не было денег и поэтому я ничего не добился. В молодые годы я также мог сочинять неплохие стихи как впрочем и все, но они никому не понадобились. Я знаю никогда ни один человек не осмелился бы попросить у вас таких больших денег сразу; но я не сомневаюсь что вы дали Исландии большие тысячи и ваши родственники тоже давали деньги. Я никогда не имел возможности сделать что-нибудь для вас хорошее и я всегда мечтал послать вам телеграмму, пожелать вам счастья и просить Бога чтобы он помогал вам и защищал вас всегда навечно. Напоследок я обращаюсь к вам в надежде на добрую помощь. Да хранит Бог моего Любимого короля.
Ваш Преданный Верный слуга
гудмундур йоунссон
бывший кадет армии спасения».
