– Да кто это?

– Все в порядке, я друг Фрэнка. Только хотел ему сказать, что во второй половине дня, возможно, состоится межведомственное совещание…

– Как, еще одно? Ему оно не нужно.

– Что у него с расписанием?

– Перегружено! До четырех он на конференции.

– Ну, если Фрэнк не хочет, чтобы его снова поджаривали на решетке, может, ему стоит взять короткий день, сесть в машину и рано поехать домой?

– Он? В машине? Да мой шеф скорее прыгнет с парашютом в джунгли Никарагуа, но не рискнет принять участие в дорожном движении Вашингтона.

– Знаете, что я имею в виду? Обстановка здесь довольно напряженная. Его могут насадить на вертел.

– Он и так на нем вертится с шести утра.

– Я только пытаюсь выручить приятеля.

– На самом деле у него назначен визит к врачу, – сказала вдруг секретарша.

– Правда?

– Ну да, сейчас. Спасибо, Ральф.

– Я никогда вам не звонил.

– Конечно нет, дорогуша. Просто кто-то из Департамента разведки сверял расписания.

Эван стоял в толпе людей, ждущих автобус на углу Двадцать первой, откуда был хорошо виден вход в здание Госдепартамента. После разговора с секретаршей Свонна он покинул мотель и быстро поехал в Вашингтон, ненадолго заскочив в торговый центр в Александрии, где купил темные очки, широкополую брезентовую рыбацкую шляпу и неяркую полотняную куртку. 3.48 пополудни. Если секретарша все так же надежна, то Фрэнк Свонн, заместитель директора Консульской службы, выйдет из огромных стеклянных дверей через десять-пятнадцать минут.

Он так и сделал, в спешке повернув в 4.03 налево от автобусной остановки. Кендрик выбрался из толпы и бросился за человеком из Госдепартамента, держась в тридцати футах позади него и гадая, на какой вид транспорта сядет не водящий машину Свонн. Если собирается идти пешком, то Эван остановит его в каком-нибудь месте, где они смогут поговорить без помех.

Свонн не собирался идти пешком. Кажется, намеревался сесть на автобус, идущий на восток по Вирджиния-авеню. Он присоединился к другим людям, неуклюже поспешающим вниз по улице к остановке. Кендрик заторопился, нельзя допустить, чтобы директор Консульской службы сел на этот автобус. Он подошел к Свонну и тронул его за плечо.

– Привет, Фрэнк, – сказал почти весело, снимая тесные очки.

– Как? Это ты? – вскричал пораженный Свонн, заставив вздрогнуть стоящих поблизости ожидающих.

Двери автобуса в это время с шумом распахнулись.

– Я, – признал Эван спокойно. – Думаю, нам лучше поговорить.

– Боже милосердный! Вы, должно быть, с ума съехали!

– Если и так, то это вы меня довели, хоть и не водите машину…

На этом месте их краткий разговор был прерван странным голосом, казалось, заполнившим всю улицу.

– Это он! – завопил взъерошенный человек странного вида, с глазами навыкате и длинными спутанными волосами, спадающими ему на уши и лоб. – Глядите! Смотрите! Вот он! Коммандо Кендрик! Я целый день видел его по телевизору – у меня в квартире семь телевизоров! Знаю все, что происходит! Он это!

Прежде чем Эван смог отреагировать, человек сдернул рыбацкую шляпу с его головы.

– Эй! – закричал Кендрик.

– Глядите! Это он!

– Пойдем отсюда! – шепнул Свонн.

Они рванули вверх по улице. Странный человек пустился за ними в погоню – его мешковатые брюки полоскались на ветру, в вытянутой вперед руке он держал шляпу Эвана.

– Этот тип преследует нас! – сказал, оглянувшись, директор Консульской службы.

– У него моя шляпа! – ответил Кендрик. В двух кварталах впереди из такси вылезала старушка с голубыми волосами, нетвердо держащаяся на ногах.

– Туда! – заревел Свонн. – Такси!

Увертываясь от машин, они помчались через широкий проспект. Эван открыл ближнюю дверцу и сел, в то время как человек из Госдепа обежал машину сзади, чтобы влезть в нее с другой стороны. Он помог престарелой пассажирке выйти и нечаянно толкнул ногой ее палку. Палка упала на мостовую, а за ней последовала и дама с голубыми волосами.

– Извините, дорогая, – пробормотал Свонн, запрыгивая на заднее сиденье.

– Поехали! – закричал Кендрик. – Скорее! Прочь отсюда!

– Вы что, придурки, банк, что ли, ограбили? – спросил шофер, включая передачу.

– Получишь больше, если поспешишь, – посулил Эван.

– Спешу, спешу. Но у меня нет летных прав. Хочу на земле остаться, понимаете, о чем я?

Как по команде, Кендрик и Свонн развернулись, чтобы посмотреть в заднее стекло. Стоя на углу, тот странный тип со спутанными волосами и в мешковатых брюках что-то записывал на газете; шляпа Эвана теперь была у него на голове.

– Название компании и номер такси, – спокойно прокомментировал директор Консульской службы. – Куда бы мы ни поехали, придется сменить средство передвижения по крайней мере еще один раз через квартал отсюда. Причем не просто пересесть, а предварительно пройти еще квартал пешком.

– Чтобы наш шофер не увидел, в какое такси мы сели.

– Даже ваш голос звучит так, будто вы знаете, что делаете.

– Надеюсь, что знаю. – Запыхавшийся Свонн вынул платок и вытер вспотевшее лицо.

Через двадцать минут, отпустив второе такси, конгрессмен и человек из Госдепа уже шли по улице в захудалом районе Вашингтона. И получилось так, что оба одновременно взглянули на красную неоновую вывеску бара с тремя отсутствующими буквами. Бар был потрепанный, соответствующий своему окружению. Они кивнули друг другу и зашли внутрь, слегка обескураженные темнотой, царившей внутри, по контрасту с ярким октябрьским днем снаружи, на улице. Единственным ярким, вопящим источником света был телевизор, прикрепленный к стене над жалкой, потрепанной барной стойкой. Несколько сгорбленных, взъерошенных завсегдатаев с затуманенными глазами подтверждали статус заведения. Кендрик и Свонн, украдкой косясь на удаляющееся пятно света, двинулись в самый темный угол справа от стойки и проскользнули в обшарпанную кабинку, сев друг против друга.

– Вы в самом деле настаиваете на том, чтобы мы поговорили? – Седовласый Свонн тяжело дышал, лицо его все еще пылало и было покрыто испариной.

– Я настаиваю на том, чтобы назначить вас самым свежим кандидатом в морг.

– Эй, слушайте, у меня черный пояс.

– В каком виде борьбы?

Свонн насупился:

– Во всяком случае, этот прием срабатывает в кинофильмах, когда показывают каратистов. Мне необходимо выпить.

– Позовите официанта сами, – отозвался Кендрик. – Я останусь в тени.

– Тени? – удивился Свонн, подзывая поднятой рукой толстую черную официантку с огненно-рыжими волосами. – А где здесь свет?

– Когда вы последний раз делали три отжимания подряд, мистер Малыш Карате?

– Когда-то в шестидесятых. Думаю, давно.

– В то время здесь поменяли лампочки… Теперь обо мне. Как вы посмели сделать это, лжец вы эдакий?

– Да как вы могли подумать, что это я? – Человек из Госдепартамента внезапно замолчал – у столика, подбоченясь, стояла гротескного вида официантка.

– Что будете пить? – поинтересовалась она у Эвана.

– Ничего.

– Здесь это не принято. И подозреваю, не полезно для здоровья. Два ржаных виски, двойных, спасибо. Канадского, если у вас есть.

– Забудьте об этом, – сказала официантка.

– Забыто, – согласился Свонн. Когда официантка отошла, он снова посмотрел на Кендрика. – Ну и шутник вы, мистер конгрессмен! Просто весельчак. Да, Консульская служба за моей головой охотится! Госсекретарь издал директиву, в которой разъясняет, что он понятия не имеет, кто я такой, этот отвратный нерешительный теоретик! А уж израильтяне вопят! Думают, что репутация их драгоценного МОССАДа может быть скомпрометирована кем-то, кто ведет раскопки. И арабы, которых мы поддерживаем деньгами, скулят, потому что им нет никакого доверия! А сегодня в половине четвертого президент – черт бы его побрал! – распекал меня за «нарушение долга». И позвольте заметить, он пропел эту фразу так, будто на самом деле понимал, о чем говорит. Я, конечно, догадался, что там, на линии, было по крайней мере двое других людей… Говорите, вы в бегах? Да это я в бегах! Черт, почти тридцать лет в этом тупом бизнесе…